СЕРГЕЙ АНОХИН

ТЯЖЕЛАЯ НОША ПОКОЯ
Из журнала «Звонница» (1997)

*  *  *

Ниспошлите, небеса, покоя —
Пусть не знаю, что это такое,
Подсознаньем я его хочу!
Пережил я горе и усталость,
На закате жизни своей малость —
Отдыха от бедствий — получу?
По холмам осенним поблуждаю.
Веря, что не боль и не беда я,
С добрыми людьми поговорю;
И потом, как все земные гости.
На погосте грея свои кости.
На былье с улыбкой посмотрю...

*  *  *

Время первых осенних дождей,
в перелеске запахло грибами,
и туманы седыми клубами
по утрам обнимают людей.

Всё протяжнее звуки в лесу,
всё далече «A-у!» убегает,
и, на волю ветров полагаясь,
паучок задремал на весу.



*  *  *

Ветер гнёт берёзы, ивы.
Посвист злой и торопливый
Режет слитный шум.
Яблок гулкий бег по крыше.
Непогоды призрак рыщет
Резок и угрюм.

За горою бродит рокот.
Неуверен и короток
Тишины проскок.
И, грядущих дней виденьем,
В скрипы, посвисты, гуденье
Отлетел листок.



*  *  *

Холодная длинная осень,
порывистый ветер доносит
дыхание близкой зимы;
и листья срываются с шумом
куда-то в порыве угрюмом...

Так с дерева жизни — и мы...



*  *  *

Висеть на ветках яблоки устали,
прозрачней стала лесополоса,
и, сердце обжигая,
птичьи стаи
крылами прошивают небеса.

В такую пору вдумчивы закаты,
и травы поредевшие — тихи,
и на холме приземистом покатом
рождаются печальные стихи.



*  *  *

                 Танюше

На небесах, бледнея, умирала
зари полоска — силу набирало
свеченье наступающего дня...
Любимая, как ты спасла меня?



*  *  *

Дней безымянных, дней моих ручей
путем извилистым, путем непостижимьи
доступный всем и потому ничей,
струится вдаль, движеньем одержимый.

Шумит вдали могучая река
и пьёт ручья безвестные начала,
меня зачем, шумящая века,
и всех иных она в пути встречала?

В лад зазвучат разноголосья струй
и в гул прибоя вечного вольются;
я не пойму Создателя игру —
зачем ручьям дни краткие даются?

Молчит великой смерти океан,
но я — живу, и этой жизнью пьян...



ТЯЖЕЛАЯ НОША ПОКОЯ

1. ДНИ ПРИЗЫВА

Отплакали, до коликов, подружки
Привычно жерла дискотек
Гремят, пьяня мозги, лаская ушки,
И всё как есть, как было век.

Лишь где-то там,
В ночном разливе станций,
С минутой каждой всё быстрей.
Уходят эшелоны новобранцев
Всё ближе к душам матерей.


2.

В Россию вернулась весна,
на Родине — первые птицы,
свой пост им сдаёт тишина,
а я охраняю границу.

Гостям голосистым я рад
и за ночь затёкшей рукою
надёжно держу автомат —
тяжёлую ношу покоя.


3. В НАРЯДЕ

Скалистый берег.
Моря шум.
Что неизменен век от века,
И половодье разных дум
О назначенье человека.

С обычной цепкостью глаза
Смотрели в хмурые просторы,
Но, словно план второй:
Лоза
И меловые косогоры.

Но, словно план второй,
Родных
И земляков
Скользили тени:
Перебирал дела и сны
Их, охраняемых, в смятенье.

Я шел меж миром и войной
И, как не раз уже бывало,
Заря неспешно надо мной
Высокой истиной вставала.


4. ГРАНИЦА

Пускай не фронт здесь, но скажи,
Мы разве думали об этом,
Когда ты крикнул мне:
— Ложись! —
А сам упал на вспышку света.

И разве думал ты о том,
Что позади покой России,
Когда тебя с кровавым ртом
Друзья с «дозорки» уносили.

Ты просто знал: напарник жив,
И он врага настигнет скоро.
Не фронт граница, но скажи:
Как я один вернусь в наш город?


5. ПЕРЕД БОЕМ

Все будем жить,
Кто сам в себе,
Кто в пачке писем.
Рвёт штурмовик
Просторы выси.
Закат дрожит.

Все будем там:
В сердцах друзей,
В тревогах мамы...
Визжат свинца
Шальные граммы.
Нас минет срам.

Сейчас пойдём.
Чтоб штык на штык,
Хрипя, схлестнуться:
Мы не умрём!
...Не все вернутся
В свой отчий дом.


6.

А всё-таки выжил, курилка.
Хоть были бессильны врачи —
Дочурка неистово пылко
Звала в бесконечной ночи.

И вынырнул к свету и боли,
К тоске по ушедшим во тьму.
О, память! Ты пуще неволи,
Мне страшно с тобой одному.

Навеки моя половина
В иные пространства ушла...
Такого ль ты папу, Галина,
Из небыли чёрной ждала?


7.

Судьбы себе придумать невозможно,
и я скольжу по лезвиям эпох:
всё истинно и в то же время ложно,
сомненьями отмечен каждый вдох.

И правды преждевременное слово
порой разбойней выверенной лжи
разносится в толпе буйноголовой —
певец добра, молчаньем дорожи!

Не вечно будет наше небо мглисто,
настанет время думать об одном:
как трепетно и беззащитно чисто
шумит листва берёзки за окном.


Источник: «Звонница», № 1, 1997, стр. 10-12




Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2016