ЛЮДМИЛА БРАГИНА

КУКЛЫ ВУДУ
Рассказ

Шиншиллы появились у меня поздней осенью. Сколько? Этот вопрос часто задает мне мама. Я улыбаюсь, и отвечаю всегда одинаково, чтобы не запутаться: «Несколько». И это чистая правда, в которой звучит драматическая нотка, когда дело доходит до кормления.

Половина их рациона: сено. И заготавливать его надо в жаркий, звенящий долгий летний денёк, когда всё цветёт и брызжет под косой соками. А осенью косить — это уж если кто и соберётся, то только от армии. Но это точно не мой случай.

Полезными знакомствами с фермерами обзавестись я ещё не успела. Приходилось покупать в магазине маленькие пакетики по цене мешков и стожков. Всю долгую зиму мои шуши получали сено «по карточкам» — маленький пучочек в одни лапки два раза в неделю.

Как только сошёл снег, я отвоевала на маминой даче свой земельный надел. Увы, только одну сотку, которую густо засадила люцерной и клевером. Конечно, на богатый урожай и сытую зиму с такой плантации рассчитывать не приходилось. Поэтому всех знакомых, едущих на дачу, в деревню или просто на природу, я прошу привезти моим питомцам экологически чистый гостинчик и снабжаю длинным списком съедобных трав, кустарников и деревьев.

Одна моя добрая знакомая Люба, любительница всего живого, с которой мы вместе гуляем с нашими собаками, как-то привезла мне огромный пакет цветущей ароматной люцерны. Я искренне поблагодарила её от себя и шушиков и радостно потащила подарок в закрома — сушить и пополнять запасы.

Вскоре встречает она во дворе моего мужа и спрашивает:
— Ну что, понравилась трава?

Он, думая о чём-то своем, и не успев переключиться, отвечает:
— Не знаю, ещё не пробовал.

Люба хватается за голову, потом за телефон и пытается прояснить ситуацию:
— Лида, я что-то не поняла! Что вы с травой делаете?!.

А я, собственно, уже всё подзабыла, и прямо в этот самый момент жарю блинчики к ужину, они так аппетитно шкворчат на сковороде, и машинально отвечаю:
— Жарю…

Потом уловив какие-то подозрительные нотки в её голосе, осторожно пытаюсь врубиться:
— С какой ещё травой?

Люба взрывается диким хохотом:
— Попался Сеpёжа!

И далее добивает меня уже вместе с Серёгой Шнуровым:
— Я вообще не знаю, что такое трава. Я вырос в городе, там где асфальт. А то, что у меня сейчас в карманах, то это зелёный чай!! Вау!

Однако же… Мир не без добрых людей. Моя подруга теперь не косит люцерну, клевер, крапиву, одуванчики, пырей и прочие зелёные вкусности. У неё появился оголтелый волонтёр, который только и следит, чтобы ни один полезный сорнячок не был сполот бездумной тяпкой и не полёг зазря.

Это деятельность бескорыстная, с обеих сторон, но, если копнуть, это самый что ни на есть симбиоз. Мы нужны друг другу. Она радуется бесплатной рабочей силе, которая искореняет сорную траву на её любимой даче, я — незагрязненной, сочной траве, впоследствии сену, для моих любимых шунь.

Она подвозит меня к подъезду, помогает вытащить мешок из багажника, договариваемся, когда мы поедем снова на дачу, и уезжает. А я довольная, почти счастливая, беру мешок и…. натыкаюсь на любопытный, сверлящий взгляд соседа с первого этажа. Здороваюсь и захожу в подъезд. На спине дырка в ауре. Чувствую осязаемость его мыслей.

Со вторым мешком он меня уже не пропустил:
— Здравствуй, Лида, а что это ты за мешки домой носишь?
— Здрасте. Сено ношу.

Я люблю говорить правду. В этом есть свое очарование.
Сосед совершенно ошарашенно выдыхает:
— Зачем?

У меня есть некоторый опыт знакомства с людьми, которые не любят животных, да тот же самый Дмитрий, который смотрит на меня и ждет ответа, тоже искренне не понимает, почему мой муж зимой и летом выносит корм и воду дворовым заморышам-котятам или подброшенным месячным щенятам. Он пытается, но не может. И он даже спрашивал нас: почему вы их кормите? Для меня равносильно вопросу: а за что вы их любите?

Дмитрий всю жизнь прослужил в армии, а теперь сидит в инвалидной коляске, без ног. Ему пятьдесят, но прошлая жизнь для него закончилась, а в этой он уже не умеет любить. Он не знает, кого винить в той беде, что с ним случилась, людей или судьбу, и в глазах его столько… Но если говорить правду и одну только правду, то лучше и не начинать.

Вот и сейчас, несмотря на приятную легкость и удовлетворение, которую дарит чистосердечное признание, я не чувствую потребности в искренности, и рассказывать ему про своих любимцев не собираюсь.

— Я делаю из сена матрасики и подушки. Знаете, как на них спится? Какие сны снятся?

И с загадочной улыбкой ухожу. Дмитрий крутит головой, непонятно, верит или нет, но лицо у него становится задумчивым.

Этим летом между нами образовалось подобие таможни. Погода стоит мягкая: солнечная и безветренная. Дмитрий с утра до вечера патрулирует возле подъезда.

Я с очередным мешком останавливаюсь у входа, чтобы достать ключи. Он, решительно подкатывая на коляске, с возмущением и ехидством одновременно, продолжает недавно начатый разговор:

— Снова на матрасики?
— Снова. Те примялись и стали жёсткими.
— Лида, ну скажи правду! — почти требует Дмитрий.
— Вы уверены, что хотите её знать? – тяну время, роясь в сумочке.

Вот они, спасительные ключики. Победный писк домофона, и Дмитрий позади. Никогда не оглядываюсь.

Последующие наши встречи стали какие-то странные: Дмитрий здоровался, но не заводил никаких разговоров, расспросов не возобновлял, мрачно смотрел на мешки или вообще отводил глаза.

Однажды за завтраком, мой муж как-то осторожно начал:

— Милая, забыл тебе сказать….
— Что, дорогой?
— Ты помнишь, у нас на работе день рождения у Вовки отмечали? Я тогда немного выпивший домой пришел.

— Ну да, помню, — такой смешной.
— Ты не сердишься на меня?
— Подожди, а что случилось? Это месяц назад было, я уже забыла. Ты что-то натворил?

— Нет, ничего не случилось. Просто я тогда встретил Дмитрия, возле подъезда. Ну ты знаешь, я и трезвый поговорить люблю, а тут он, как репей пристал. Зачем, говорит, Лида мешки с сеном домой носит???

— А ты?
— Ну, я помню, что ты запретила соседям про шиншилл рассказывать.
— Ну???
— А что им говорить?! Ты же не сказала.
— Так. Не тяни.
— Ну, я сказал, что ты кукол шьёшь и сеном набиваешь.
— Что?! А потом? Куда я их деваю?
— Сказал, что у тебя договор с экстрасенсом и ты их ему сдаешь.

У меня перед глазами, как в безвоздушном пространстве нашей Солнечной системы поплыли — чашки, чайник, цветочки на скатерти…

— Как ты мог до такого додуматься?! – возвращаясь в сознание, начала я, — ведь вы же мужчины, он же тебе скорее поверит! Да ещё пьяному! Специально подгадал, когда разузнавать: что у трезвого на уме, у пьяного — на языке. Подумать только! Куклы вуду! Разве ты забыл, что наши соседи — это святая инквизиция?! Или ты смерти моей захотел, дорогой?!

— Лидочка, прости меня дурака! — раскаялся муж.

Сразу вспомнилось мрачное лицо соседа. Вот почему! Хоть бы никому не разболтал, а то начнется для меня хождение по мукам.

Муж заглаживал вину, как мог и, в конце концов, мы просто посмеялись над этой блажью вместе.

И вот уже в конце лета, тащу шиншиллячий мешок, и нос к носу встречаюсь с Дмитрием. Я уже привыкла к его молчанию. Киваю, прохожу мимо. И вдруг сзади негромкий и печальный голос:

— Лид, ну уже на весь город хватит!
— Чего, сена? – рассеянно улыбаюсь я.
— Горя…

2020

Публикуется по рукописи

Олег Роменко, Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2021