НАТАЛЬЯ САВЕЙКОВА

2. ВЕК СТЕРЕЖЁТ МЕНЯ

Источник: Наталья Савейкова. Свет вечерний. Москва, «Авторская книга», 2015, стр. 33-56

Скачать PDF


*  *  *

Жизнь — милосердна: утишь все боли,
идущим трудно путём любви.
На крыльях ветра летит над полем
пыльца полыни — лети,  живи!

Плен обстоятельств кольцом событий
дотла сжигает душевный сор.
В степи ковыльной, где нет укрытий,
кипит похлёбка, горит костёр.

Войска устали, спят перед боем,
скатилось солнце за горизонт.
Под звёздным небом дышит покоем,
шумит волнами Эвксинский Понт.

И жарких маков пылает пламень.
Ладьи и струги плывут вдали.
Но проступают сквозь соль и камень
рубцы и шрамы родной земли.

2011-2015

ВЕТЕР ОСЕНИ

1.

Плачет, плачет ветер,
собирая дань с деревьев,
золотом листвы
умащивая плоть
земли.

У ненастной осени
ходят в подмастерьях
студёный ветер
да дождь
Илии.


2.

Тает мраморный свет
в нежно-лунном исходе дождя,
мягкий шорох листвы
в стороне от меня, чуть левей —
то ли осень чудит,
вековые уставы блюдя,
то ли сердце поёт:
не жалей ты меня, не жалей.

2001



*  *  *

Ты сказал мне, что так и будет.
Вот и август покинул дом,
он открыл уже книгу судеб
и листает последний том.

Ты последний, кто был здесь,
                                         помнишь
жар и горечь моих ночей…
День прекрасен. Но только полночь
не смыкает моих очей.

Ты сказал мне, что так и будет.
И щемящая грусть нежна.
Знаю я и без книги судеб,
как поёт тишина.

2006



*  *  *

Измученное сердце верно знает
как шелуха с моей души спадает
и осыпается, как лист в сухом лесу.
Мою судьбу ты держишь на весу.

И оттепель, пришедшая некстати:
заплаточка легла к другой заплате…
Жизнь осыпается, как лист в сухом лесу.

Огонь свечи я в комнату внесу,
огонь свечи чуть освещает мрак.
Живу впотьмах, давно живу не так…

День осыпается, как лист в сухом лесу.
Мою судьбу ты держишь на весу.

2014



ЛЕДЯНОЙ ДВОРЕЦ

Я прилепилась к судьбе твоей…
И воздух морозный сух.
Ты слышишь музыку, дышишь ей,
а я напрягаю слух:
синица тенькнула, наста хруст
и звёзд холодная дрожь.
Смородины красной хрустальный куст —
У дома, где ты живёшь.

Державный ветер обходит дом —
хозяин он здесь, не гость.
Он с веток снежный сметает ком,
и ягод срывает гроздь.

Как холоден дом — ледяной дворец,
Огонь не горит в печи.
Сюда весной прилетят грачи
и чёрный как смоль скворец.

Колодец души не бывает пуст,
как пуст теперь водоем.
Смородины красной хрустальный куст
поёт о чём-то своём.
Я прилепилась к судьбе твоей…
И воздух морозный сух.
Ты слышишь музыку, дышишь ей,
а я напрягаю слух…

2007-2013



*  *  *

                Н. Ермаковой

Поговорим, поспорим, помолчим —
для этого есть тысяча причин.
Расстанемся сегодня поутру,
а там, глядишь, и вправду не умру.
А если выпадет разлука и печаль —
об этом тоже стоит помолчать.

В Коломенском, где тишь и родники,
морозный вихрь кружи́тся у реки...

Когда-нибудь мы вновь сюда придём;
глядишь, монетку вверх орлом найдём,
на всё ответим —
                        нынче ни к чему:
уж полно сердце жаром,
                                   а уму
без передышки не осилить путь.

Поговорим потом,
                         когда-нибудь...

1997



*  *  *

          Глядишь так странно и так сурово.
          Уже не больно? Уже не страшно?
                                         Л. Абдуллина

Морозный вихрь стихает над столицей.
Над корпусами Боткинской больницы.

И гаснет звук. И кто-то гасит свет.
И на земле мне больше места нет.

Больничные владения убоги:
зрачок луны, к воротам две дороги,
и каждая по-своему желанна.

Ночь нас творит:
                    безлика, безымянна
и бестелесна.     
                   ... Приходила смерть:
Вернула мне бессонниц круговерть…

Она прошла по гулким коридорам,
и у окна недолго постояла,
поправила подушку, одеяло…
И улыбнулась: скоро, очень скоро…

Не больно. И не горько. И не страшно.
Освобожденье — дорогой подарок.
Свет вспыхнувший
                       был нестерпимо ярок…
.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .
Всё остальное, Господи, не важно…

2000-2015



БЕРЕГ ВОЛГИ

1.

Здесь нет меня, как нет нигде:
я по лугам брожу, как тень.
Сияет солнце, красен день,
скользит моторка по воде.

И столько радостей земных
мне дарит Волги струйный бег.
Недели, длящиеся век...
И древность братин расписных...

Но нет меня, как нет нигде.
По берегам — монастыри...
И ловят рыбу волгари,
и чайки дремлют на воде.


2.

Простор заволжский, крики чаек,
ворон настырных шумный грай.

Сестрица Анна, не случайны
в душе уставшей ад и рай —
покров величия и тайны.

Вновь остановлен жизни ток —
сон беспробудный дни опутал,
как паутиной...
                  Дрёмой, смутой
пронизан бытия восторг.

Сестрица Анна, не гляди
с такой любовью и укором:
веди в заволжские просторы
где льют осенние дожди…


3.

Свет небесный, берег Волги,
нежность облака над ней...

Тихо-тихо, долго-долго
на волнах качает Волга
стаи чаек и огней.

Горстка пепла вместо тела —
возродись или умри.
Получила, что хотела:
лоскуток живой зари.

2001-2015



ПОЙ, БРОДЯЖКА

             Пой, бродяжка, пой, синица,
             для которой корма нет...
                             А. Тарковский

1.

Век стережёт меня,
Блудную дочь, бродяжку.
Ждать, что он даст поблажку? —
Захлопнется западня!

                       Будет ли прóжит день?
                       Где меня ждёт рассвет?
Бьётся чужая тень
В пыльных лучах тенет.

                       Что так сжимает грудь?
                       Что же тебе ещё?
Дождь не даёт уснуть,
Ель укрыла плащом.

Век, отпусти меня.
Книжник, прости певицу —
Переверни страницу
Не грозового дня.

Странник, окончен путь.
Спутник, тебе мой посох,
Не задавай вопросов
И обо мне забудь.

Не подновляй шалаш,
Не собирай котомку...
                       Ветер, ты спой негромко:
                      «Свете небесный наш...»


2.

Из пепла и хвои,
Из искры родиться...
О, Дафнис и Хлоя,
О, сердце...
             Не сбиться,
Не спутать, играя,
Пространство и время —
Любя и карая,
Дай вынести бремя.
Смешные потуги
Из пены родиться...
О, люди! О, други! —
Их лики и лица.
Твой ангел, столица,
Пред северным ветром
Метелью искрится —
И стужей, и светом...
Послушай, певица,
На Певческом поле
Как вьюга ярится,
Поёт и глаголет.
Пусть сердцу ответит
Лишь ветер протяжный,
Приемник столетий —
Неважно,
           неважно...

1997-2014



*  *  *

                М. Шусталовой

Увидимся в нынешнем веке,
прошепчем на ушко звезде,
что живы славяне и греки,
и нет лишь атлантов нигде.
Пройдёмся под ручку к заливу,
войдём в его воду сейчас.
Могучая ель над обрывом
задумчиво смотрит на нас.
А прошлого нет и в помине,
и будущий день — вдалеке.
И мальчик играет в низине,
рисует цветы на песке.
И разве мы те же, что были,
чьи тени уносит волна?
Под облаком девственной пыли
сокрыта другая страна.

1998



*  *  *

Туннель прямой,
                     мерцают вспышки,
уходит беспощадный мир.
Какие, Господи, коврижки
я принесу на званый пир?

А будущее месит глину,
                                  как тесто,
мягко крутит круг.
И осень тяжко дышит в спину,
и мир вращается вокруг.

2012



*  *  *

Покуда вьюга злится,
всё верится ему,
что воздадут сторицей
по чести и уму.

Покуда день не прожит,
пока беспечен миг,
он сыплет птицам крошек,
кормушку им воздвиг.

Он — человек хороший,
но что нам до него?
И, кинув в шапку грошик,
оставим одного.

1997-2010



*  *  *

Не предавать, не лгать — зола,
Едва подёрнутая пеплом...
Смотрю — не вижу. Не ослепла —
Не помню ни добра, ни зла...
Вот человек: он нищ и свят,
Почти что — сын,
                        почти что — брат...
Но молча за руку беру:
Прощу тебя, когда умру.
Жизнь на ветру, жизнь на юру
Подобна веткам и костру.
Мы оба, друг, не ко двору...
— Прости меня,
                      когда умру.

1990



ОСЕНЬ В ЕЛАБУГЕ

                     Л. Чумакиной

Осень... Встречаю беззвучным светом —
Не горемыкой из горемычных...
Осень... Осыпан беззвёздным снегом
Сон городов твоих нестоличных.
Но и на том берегу, где петлей
Свит повивальник замшелой бабки,
Сýдьбы — камнями непрочной кладки —
Вдруг зацепились за крюк столетний.
И над которой из двух беспечных —
Гóловы тоже бессмертьем кружит —
Чёрным крылом и железной стужей
Веет из тёмных пустот сердечных.
Жаром горячечных губ, наследник,
Тайну прими, что познанья шире.
Вот и настиг меня миг последний
В этом прекрасном и страшном мире.

1990



СПАС-НА-КРОВИ

1.

Листок на ветке пляшет на ветру,
как мотылёк, он нежен и прозрачен.
В полёт последний канет поутру —
миг осени движеньем обозначен.

А август — время падающих звёзд,
холодных вечеров в кострах закатных.
И нить скользит меж пальцев Ариадны,
и жизнь не вспомнит её горьких слёз.

Русь деревянных изб, монастырей,
Спас-на-Крови у тёмных вод канала.
Сестрой зову монашку у дверей,
а братом — человека у причала.


2.

Вот и вся тоска по родине:
вечность формы не хранит...
У дверей сидит юродивый,
шапку бросив на гранит.

Я — дубиной стоеросовой
память прошлого зову.
В шапке — звёзд алмазных россыпи,
ветер мчится за Неву.

Только где склонить головушку,
к берегам каким пристать?
Бунтари пустили кровушку,
что и нынче не унять.

2001-2014



*  *  *

Одинокой осени портрет.
Шаркающий звук дождя по плитам.

Старый пёс под козырьком разбитым,
и над ним неяркий стылый свет…

И плывёт троллейбус не спеша.
Дети прячутся в разрушенной беседке.

Птицы невесомая душа
под дождём качается на ветке…

2011



*  *  *

С рожденья одна и всегда одинока,
не то чтобы жизнь была слишком жестока.
Вот песенный посвист ветров поутру:
день начат, и мы начинаем игру —
придумай название.
                         Век — милосерден:
кто беден, тот жизнь проведёт на юру,
кто жив, тот воистину станет бессмертен,
все беды, все боли приняв на миру.

Не верю, что завтра я тоже умру,
что выбрали смерть мои бедные дети,
рождённые мною на этой планете,
что мама не может меня навестить.
Простите мне все: я могу лишь просить…
Безумья мой разум не может вместить.

2005-2010



*  *  *

Безмолвно уста нежат,
Вновь болью теснит грудь.
За стенами мир безбрежен,
И тёмен ночной путь.

Не грозная явь: спите,
Считая минут гром.
Храните его, храните,
Улица, ночь и дом.

Безмолвно уста нежат,
Дыханье в груди тая...
Бессонный рассвет снежен
На грани небытия.

1993



*  *  *

Легко мне в такие же игры играть:
От двух начиная до сотни считать...
При тьме ли, при свете и дня толкотне
Нет места обидам, пустой болтовне.

Кто будущим ранен,
                         тот прошлому чужд:
От пут ускользнув,
                         ты свободен от узд
Любого столетья, саднящей тоски —
Загонщик оленей, ловильщик трески!

На потном базаре
                         средь криков: Лови!
С тобою не трудно молчать о любви.
Вот лунные дыни, янтарь алычи...
Молчи же!
                Молчи же, молчи...

1998-2014



*  *  *

На Неглинке, на Неглинной
особняк стоит старинный.
Дом высок, а двор — корзиной,
полной свадебных цветов,
райских птиц, собак, котов…
                     Раз, два, три, четыре, пять —
                     начинаю жить опять.

Я войду во тьме кромешной…
Господи, земной и грешной
жить мне надобно в скворешне,
а не старый дом искать…
                    Раз, два, три, четыре, пять:
                    жизнь — вперёд, а время — вспять.

И, в светец воткнув лучину,
Прясть, крутя веретено…

… Мы с тобою — не одно
тело…
                    И перстом не двину,
чтоб вернуть иль удержать —
буду до утра лежать,
И бессонными глазами
каждый шорох провожать.
                    И до одури часами:
                    раз, два, три, четыре, пять…

2002



*  *  *

Не зови меня именем
                              долгим и страстным,
Не зови меня —
                     больше мне помнить невмочь
Этот свет италийский
                              над тёмной террасой,
Этот дуб,
             молчаливо врастающий в ночь.

На дождливой заре
                          даже солнце лилово
За холодной решёткой ночного окна.

На столе —
              клей и кисти, обрезки сукна,
На умолкших часах —
                          половина второго…

Этот свет за окном…
                           Возвращаемся снова
В эту ночь, в этот сон —
                               всё исчезло вдали.
Не осилить душе
                       даже тихого слова…

Дым костра всё летит,
                               всё летит от земли…

1980-2015



*  *  *

Ах, как ты́ осатанела —
всё доводишь до предела,
до дрожанья пальцев рук —
разрушаешь всё  вокруг.

Подменяешь все понятья,
разрываешь все объятья
и уводишь от греха
в третий окрик петуха.

Поднесли колоду мёду,
и в ковше студёну воду,
и в руках небесный дар
и в устах словесный жар,
оберéги — из сандала…
Всё, как ты́ предугадала…

Только лютая остуда
Из-под сердца — ниоткуда.

Под луною волчий вой…
Словно — в омут с головой:
в одиночество, в спасенье —
в воскресенье.

2004-2015



БОЛИ ЗЕМНЫЕ  

Тихо и пусто. Поплачь.
                               Отпускаю
боли земные,
                  пространство и время:
бремя, что выпало —
                             только лишь бремя...
Пусть ничего о тебе не узнаю,
в яви иной
                мы с тобой неразлучны,
сон меня новой реальности учит.

Что же ты плачешь?
                           Все дали — созвучны,
тучи летящие —
                      только лишь тучи...

Взглядом ответь
                        или вымолви слово,
дай прикоснуться,
                          стань плотью живою!

Тихо и пусто…  
                      Но слышится снова
шепот  снегов над моей головою…

1995-2015



*  *  *

Окна с видом на восток,
на ряды хрущёвок блёклых,
с заревом восхода в стёклах.

Храма каменный цветок
на высоком косогоре,
на излучине реки.

И, как прежде, не с руки
ехать осенью на море.

Эта истовая блажь
в Чёрном море искупаться.

На пустынный выйти пляж
и в сыром песке копаться,
в волны камешки кидать.

Да из окон не видать
моря.
        Голуби на крыше…

А над ними — чуть повыше —
невесомые пока
кучевые облака….

2012



*  *  *

Этот чёрно-зелёный холод
и древесного моря шум.
И небесный под сердцем голод,
и болтливый беспечный ум…
Больше мужества нет — устала,
боль — бессильна, сжигает стыд…
Жизнь иное взяла лекало
и иные миры творит.
Звёзды дышат, сердца их бьются.
Мы всю ночь продолжаем спор.
На куски разлетелось блюдце —
не в укор тебе,
не в укор…

2013-2015



*  *  *

Вновь день сурка, движение по кругу,
опять я  голошу на всю округу…
Ты посмотри: заплата на заплате,
все векселя предъявлены к оплате…
Звенит в мозгу натянутая нить:
теперь попробуй два и два сложить,
прости обиды недругу и другу…

… Мне окажи пустячную услугу —
взгляни в окно: уже растаял снег,
и год — по кругу —  продолжает бег,
настырный март давно сменил февраль.
И время превращается в спираль —
виток к витку —  спрессованы века:
эоны вечности, вселенский день сурка.

2015



*  *  *

Никто не рад, и я себе не рада,
и даже тот, кто вечно бродит рядом,
             ночами лёд на голову кладёт,
             в уста вливает поцелуев мёд.
             Кто видит, как осой влетает боль,
             на сонном теле проступает соль.
             Он обнимает жаром простыней
             и закрывает окна поплотней,
             и тихие слова мне шепчет в уши,
             чтоб холод не проник иглою в душу…
Кто не уйдёт… Кто вечно будет рядом…
О, пощади!..  Мне этого не надо…
            Бинтуй поля пластами снегопада,
            укрой от звуков, запахов распада,
            верни мне жизнь, что отнимает ночь,
            верни мне сон, что улетает прочь,
            оставь меня на жалкий миг одну —
            без слов, без сил плыву, иду ко дну…
           Как холодно!..  Лети, пчела, на мёд —
           под ярким солнцем тает тонкий лёд.
Чадит свеча… Чуть теплится лампада…
И звонкий смех доносится из сада.

2015



*  *  *

Шумит осенняя Москва,
все су́дьбы бережно тасуя.
Хвала! И снова: Аллилуйя…
Я здесь живу. Я здесь жива,
живучестью себя измучив.
И если бы не Бог и случай
жила б доселе где-нибудь.
Сама не выбирала путь
в столицу, к чёрту на кулички,
где чёрт приносит черевички,
и кашель разрывает грудь…
И это самый краткий путь:
жизнь рудокопа и бродяги,
доверенная лишь бумаге.
Забудь, что некуда свернуть.
Забудь. И положись на случай,
он проведёт сквозь ряд созвучий,
построит Храмы на крови.
Умри и снова оживи.
Живи! — свободно, тяжко, вольно!
Мир — средоточие любви,
хоть сердцу нестерпимо больно.

2003-2014






Виталий Волобуев, 2015, подготовка текста