ВЛАДИМИР БАБИН
РАЗОЧАРОВАНИЕ
Из книги «Карамельное лезвие» (2012)
ВСЁ ПРОХОДИТ…
Года, словно кони шальные летят.
Куда!? Тут и так уж давно шестьдесят!
Виски сединой замело — не стереть,
но сердце никак не желает стареть.
Вот уже стали сами отцами наши сыны.
Наши дочурки видят ночами взрослые сны.
Годик-другой промелькнет, словно миг,
внуки в школу пойдут, нам о годах
никогда позабыть не дадут.
И пусть!
Просто жизнь так чертовски мала.
Но грусть о былом и легка, и светла.
Нам есть, что припомнить, дружище, с тобой,
нам есть, что пропеть про любовь!
ДВЕ НЕДЕЛИ
Две недели пролетели
И растаяли вдали.
Мы любили, как хотели,
А точнее, как могли.
Две недели — свиньи съели
Счастья дни, как лебеду.
Под занудный вой метели,
Вспоминаю, как в бреду —
Афродиту в море пенном,
Крики чаек, плеск волны…
На краю большой Вселенной
Посреди большой страны
Засыпаю постепенно,
Ухожу от бытия.
Две недели словно пленный,
А теперь — свободен я!
Я СПРОСИЛ У ОСЕНИ…
Я спросил, да нет ответа.
Облетевший клён молчит —
не беды ли то примета,
коли шепотом в ночи
повторил я имя это
ровно сто шестнадцать раз,
и до самого рассвета
не сомкнул усталых глаз?
Для чего в душе мечтаю
заласкать её до стона?
Для чего в мечтах желаю
то, что в жизни вне закона?
Нет у осени ответа…
Клён грозит мне
голой веткой —
«Не твоих зубов конфета,
не удержишь птицу клеткой,
будь она хоть золотая,
хоть алмазная — никак!»
Робко клёну отвечаю —
я мол, знаю, что чудак,
что с такою молодою
не сносить мне головы,
Но поделать я собою
ничего не смог, увы…
Раз уж так — судьба такая,
пусть сгублю я сам себя,
в миг последний — точно знаю —
с губ сорвётся — «Я тебя…»
СТРАШНЫЙ СОН
Который раз уж снится — что ж такое?
То вижу я тебя в гробу,
то в платье подвенечном над толпою
верёвками привязанной к столбу.
Прохожие в костёр бросают ветки,
уже надели маски палачи:
— Ну что, пора? Поджарим нашу детку?
— Плесни бензинчику, пускай сильней кричит.
Пускай орёт, быть может, бог услышит
и сжалится, и разом всё простит…
— Да там грехов сверх меры, выше крыше,
когда бы в кучу блудство всё сгрести,
то ниже будет фараонова гробница…
— Поправь колпак, видны рога, мужик…
— Тогда аминь! Гори огнём, блудница!
И вот уж ступни огненный язык
лизнул, потом бедра коснулся,
потом пробрался в лоно между ног…
В поту холодном ночью той проснулся,
и, вспоминая сон, понять не мог:
так почему ж ты не кричала всё же?
И отчего рыдали палачи?
И кто в толпе стонал — «О, боже, боже…»?
И кто потом над пламенем свечи,
зажжённой пред иконой Чистой Девы
шептал молитвы странные слова —
«Годы-годики, где же вы, где вы…» —
и упала на грудь голова
старика, и слеза покатилась
по шершавой небритой щеке…
Хорошо, что всё это лишь снилось!
Но откуда верёвка в руке?
ВСЁ НА ПРОДАЖУ
1.
Базар, обычный вроде с виду —
ряды, лотки, снующий люд,
но пусть кому-то не в обиду —
здесь чувства человечьи продают.
Товара масса, все не счесть:
Любовь и Преданность в наборе,
Открытость, Искренность и Честь —
всё, что душе угодно, есть,
но главное — никто не спорит
о качестве, допустим, и цене,
а уж о фирме и тем паче.
Пришёл, купил, товар оплачен —
и все довольные вполне.
Всё в тишине — избави Бог,
чтоб продавец спросил, к примеру,
чего ты, дескать, покупаешь Веру
в людей, которым верить мог
еще вчера без всех сомнений?
— Да что за дело, сударь, вам! —
такой поднимется тут гам,
что продавца без промедлений
турнут с базара навсегда.
Верней сказать, навечно даже,
и не останется следа,
ни от него, ни от поклажи.
И, кстати, тут рекламы нет.
Запрещена совсем реклама.
У человека, может, драма —
в одном кармане пистолет,
в другом — монет еще немного,
и он забрел сюда, ей-богу,
как призрак, как былого тень,
чтобы исцелить Любовью душу.
И тут ему рекламу в уши:
«Размер любой! Скорей надень!»
2.
— У вас Любовь… не «сэконд хэнд»?
— Ну что вы, гражданин! Ну, что вы!
За первый сорт сложить готовы
все свои головы в момент!
— Тогда вы мне немного взвесьте…
— Пожалуйста! Какой и сколько?
— Грамм… эдак, думается, двести…
Нет-нет, не страстной! Верной только…
Что говорите? Верной нет?
Не повезло… беру с витрины…
— Там муляжи из пластилина,
лежат уже тут сотни лет…
А безответной не возьмете?
Крепка, верна, цена — одна…
— Да я бы взял… но на хрена,
К примеру, рельсы в самолете?
3.
— А это что? Цветы из леса?
Как хороши ! Почём пучок?
— Тебе отдам за так, милок.
— Но всё ж, скажи для интереса,
что может стоить чудо это,
коль это не большой секрет?
— Секрета тут в помине нет,
как нет и на вопрос ответа.
Товар бесценен, но подчас
Он за бесценок продаётся …
— Да что же это? Как зовётся?
Я, может, всё куплю у вас?
— Тебе оно совсем не надо.
Других товаров много есть —
Мужская гордость — это рядом,
а здесь, милок, «Девичья честь».
— Какая прелесть! Но не видно,
чтоб к вам тут очередь стеной…
— С утра сегодня ни одной…
И что особенно обидно —
я деньги дам большие той,
кому нужна такая «штучка»…
Ты бы привел какую сучку..
Куда пошёл? Постой, постой!!
4.
Я убежал с базара быстро.
А может, это просто бред?
— Отвесьте Совести мне чистой!
— Скажите, Преданности нет?
Какой кошмар! Тушите свет!
Какой базар?! Какие люди?
Бог наделяет, Бог и судит,
И всё есть — суета сует.
ПАЛЬЦЫ В КОЛЬЦА
Один знакомый мне бубнил на ухо:
— Видал твою вчера. А с кем она?
Я рассказал. Он вне себя:
— Старуха!
Да как же так! Ну, ни себе хрена?
— А что такого? Почему бы нет?
Любовь — зараза — ей же безразлично,
что мал пацан, а бабе столько лет,
что на людях быть вместе неприлично.
Мы все от зависти, мой друг,
скрипим зубами,
нас в чувствах явно обделили наши боги.
Тебе вдевали в кольца пальцы ног губами?
— Что ты несёшь? Позволь, какие ноги!
— Не знаю… он же бомж… какие есть…
нестриженые ногти, запах пота…
— Ты крышу придержи!
— А тут полста и шесть…
и душу сушит чёртова работа….
— Совсем плохой. Я ухожу. Прощай.
— За что прощать? Она не виновата.
— Врача позвать?
— Не надо. Эх, ребята!
Жаль водки я не пью,
один лишь чай…
РАЗОЧАРОВАНИЕ
В старых тапочках стоптанных
и помятый слегка
замер я, будто вкопанный,
не дойдя до ларька,
куда топал за куревом,
а она — тут как тут —
эта юная фурия…
Я видал красоту
в комбинациях разных,
и не только в кино.
Но, чтоб столько соблазнов,
в полной мере одной,
не встречалось покуда.
Оттого обалдел
и на встречное чудо,
рот открывши, глядел,
шаря взглядом по телу,
сердца слушая стук.
А она, между делом,
улыбнулась мне вдруг —
незнакомая девушка,
нет ещё двадцати —
и сказала: «Ой, дедушка….
разрешите пройти!»
И прошла, колыхая
всем, чем бог одарил.
На крылечке, вздыхая,
посидел, покурил,
долго думал о вечном,
слушал шорохи трав…
И решил, что, конечно,
прав товарищ Минздрав.
ГРОЗА
Гром гремит, гроза над домом,
среди туч просвета нет.
Я в твоих газах бездонных
спрячусь от невзгод и бед.
Как иголка потеряюсь
в золотой копне волос.
Так случилось, так пришлось —
но с тобой я рассчитаюсь
за счастливое спасенье,
и, томимый жаждою, —
вот приедешь в воскресенье —
за слезинку каждую
расквитаюсь я сполна.
Ну а там — что будет.
Есть всему своя цена,
выпьем чашу мы до дна,
и пусть Бог нас судит…
АРИТМИЯ
Убила без ножа! Вот так всегда:
ты ей откроешь ненароком душу,
ты говоришь — иди, послушай,
как сердце бьётся…
— Ерунда!
Обычный ритм, ты кофе перепил…
И всё насмарку — чувства, мысли…
Рябины ветви за окном обвисли.
И небо хмурое, и дождь заморосил…
СКАТЕРТЬЮ ДОРОГА
Ушла к другому? Скатертью дорога!
Разврата символ, воплощенный грех!
Кто нас любил, мы будем помнить тех,
но с божьей помощью забудем понемногу,
кого любили мы, сгорая в страсти,
транжиря попусту души потенциал,
у чувств первичных будучи во власти.
Ах, как отрадно — кто бы знал! —
в тиши, вдали от праздной суеты,
пустых, сиюминутных наслаждений
внимать себе, быть с Вечностью «на ты»
и чувствовать Истории движенье.
Источник: В. Бабин. Карамельное лезвие. Лирика — Белгород: Константа, 2012. Стр. 6-20
Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2017