НИКОЛАЙ ГРИЩЕНКО
ИДУ В ЛЕСА НАПИТЬСЯ ТИШИНЫ
ПАМЯТИ М. ШОЛОХОВА
Над тихим Доном стылая пора,
И тонкий лёд вдоль берега крошится.
Ведёт коня Григорий со двора,
И жёсткий снег вослед ему ложится.
Свирепый вихрь летит со стороны,
Но с кем сражаться, он и сам не знает.
Глядят вослед чужие пацаны,
И жизнь на Дон идёт теперь чужая.
Род вырван с корнем из родной земли,
Остались только малые побеги,
Шумят, шумят степные ковыли
И не дают подумать о ночлеге.
Изломан Дон Гражданскою войной,
Вновь брат на брата поднимает руку,
А вихрь войны то ходит стороной,
То снова возвращается на муки.
И в этом вихре молодой пацан
Уже в бою с винтовкой породнился.
Он знает свист летящего свинца,
Под этот свист писать он научился.
И рассказал он русским языком,
Как раскололся Дон посередине:
Ему Григорий близко был знаком,
И жизнь войны он знал не по картинкам.
И эту жизнь он в книге описал
Простыми, но весомыми словами.
Он эту жизнь ещё с пелёнок знал,
И сабель свист он знал над головами.
Шумит ковыль у тихих берегов,
И первый снег волна слегка качает,
Поит коня Григорий, и его
Аксинья с вёдрами у берега встречает.
Навеки камнем связаны они,
И Дон стремится мимо них в столетья,
А мимо пролетают журавли,
И в губы их донской целует ветер.
А тот, кто тихий Дон изобразил,
Навек обрёл всемирную известность,
Ведь дух его невзгоды пережил
И драму Дона воплотил в словесность.
КОНСТАНТИНОВО
Какая синь над сонною Окой,
Какая ширь… срывается дыханье…
О, Боже мой, какой же здесь покой,
И солнца бесконечное сиянье…
Он жил у этих самых берегов
И эта синь глаза ему сосала,
Вот почему свободно и легко
Душа его созвучия питала.
Всю эту ширь, и этот весь размах
Она вобрала вместе с этой синью,
Которой и наполнились слова,
Звучащие теперь на всю Россию.
Он улетел от этих берегов,
Слегка шагнув за горизонт осенний
И Бог его простил за тысячи грехов,
А в тысячах стихов живёт Сергей Есенин.
* * *
Последние прозрачные лучи
Сквозят по остывающему полю,
А за холмами даль кровоточит,
Куда-то увлекая за собою.
Закат сгорает. Сполохи огней
Ещё блуждают по траве холодной,
И снова начинается во мне
Мелодия симфонии природной...
Заря звучит и, слушая её,
Я забываю обо всём на свете...
То небо озарённое поёт,
Но звуки слов в простор уносит ветер.
И только отзвук пения зари
Порою я ловлю и повторить пытаюсь.
О, как не просто с небом говорить...
Ни музыки, ни слов мне не хватает.
* * *
Иду в леса
напиться тишины.
Они меня приемлют молчаливо,
но даже в их молчании
слышны
какие-то сокрытые мотивы,
которые передаются мне
незримым током,
сквозь касанье веток.
И музыка становится
слышней,
и начинается мелодия рассвета.
И нет уже
привычной тишины...
Я весь во власти
хлынувших созвучий.
Мои леса
движением полны
и треском осыпающихся сучьев.
И я приемлю
музыку лесов,
она во мне
рождает песнопенье.
Из тысячи незримых голосов
я выделяю
ритм стихотворенья.
* * *
Я люблю эту зелень
в весеннем разливе,
Когда светлое утро
сияет в полях,
И обломно цветут
над оградою сливы,
Это издали юность
явилась моя...
И, как прежде,
сияет великое небо
Над беспечной и юной
моей головой,
И ещё ничего -
ничегошеньки не было,
Только издали взглядом
следил за тобой...
А весна бушевала
по краю оврага,
Набухала сирень
на зелёных буграх,
Мужики гомонили
у двери сельмага,
И метался над ними
всклокоченный флаг.
Ты по улице шла —
и немела округа,
Я не слышал уже
ничего, ничего...
И взметалась у ног
лепестковая вьюга,
Закрывая сиянье
лица твоего,
И кружилось оно
в этом вихре весеннем,
И навек исчезало
в сиянии дня.
Я же шёл стороной,
я молил о спасенье,
И меня исцеляли
мои зеленя...
* * *
Я знаю, ты напрочь забыла
О зорях над нашей рекой...
О, Боже, когда это было,
И что это снова со мной?..
Опять соловьиное пение,
Опять воробьиная ночь...
Зарницы, вода и смятение,
Гроза, уходящая прочь...
Какая жестокая сила
Жила в этой странной любви —
За звёзды меня уносила,
Бросала меня в ковыли,
Потом грохотала грозою,
Хлестала слепящим дождём
И снова меня уносила
В огромное царство своё...
Любовь несвершённых желаний,
Любовь безответных затей
Пьянила меня ожиданьем,
Звала и манила к себе
И щедро дарила зарницы
И неба огромную ширь.
И я у неё научился
Великому свойству души —
Любовь бесконечную эту
Пустить себе с миром в поля,
Пусть бродит по белому свету,
Не надо ловить журавля,
Пусть в небе спокойно витает,
И мир будет лучше стократ...
Мои журавлиные стаи
В забытые дали летят...
ВРЕМЯ
Но время,
время истекло...
Н. Ушаков
И снова радуги дуга
Горит над старою скворешней...
Не набродились мы в лугах,
Не смяли наши травы вешние...
Рассыпался наш белый цвет
По старым балкам, по оврагам,
Угас малиновый рассвет,
Оттрепетал весёлым флагом...
И всё.
Ни звука над землёй,
Неслышно мы прошли над миром
И разошлись...
О, Боже мой,
Пошли мне напоследок силы
Пройтись ещё по тем местам,
Где должен был я выпить счастье,
Где я искать тебя устал,
Где отзвук голоса кричащего
Во тьму, в молчание, в века,
Где ты осталась, дорогая...
Ещё течёт твоя река
Но наше время истекает…
* * *
Какая звёздная громада
Перемещается во мгле...
Я чувствую, сквозь ветки сада
Она спускается ко мне,
И вот уже я — звёздный житель,
Ловлю движение миров,
Перемещаясь по орбите
Моих забытых вещих снов...
Какая ширь... Какие дали...
Какой восторг и пустота...
Но вот вдали опять сияют
Мои родимые места,
И та, что первою посмела
Меня из дома увести,
Опять стоит в сиянье белом
И тихо говорит: «Прости!»
Но, Боже мой, туда возврата
Уже не будет никогда,
И сгорбилась, присела хата,
И ты потухла, те года
Уже исчезли, как виденье,
Как утром всполохи зарниц,
И только вечное движенье,
И мир без края и границ...
* * *
Лежать в траве —
какое это чудо,
когда вокруг безмолвие ночи,
когда вверху
смешались звёзды грудой,
а на груди любимая молчит...
И волосы,
рассыпанные в травах,
и волосы,
упавшие на грудь,
сияют бесконечных звёзд оправой
и растворяют млечный путь...
В нём потеряться
ничего не стоит,
особенно, когда вокруг трава,
и волосы сияние закроют...
Мы падаем
в зияющий провал...
И долго-долго
в звёздной бездне кружим,
я чувствую дыхание твоё,
но, просыпаясь,
вновь молчу, и ужас —
я слышу песнь
не наших соловьёв...
АВГУСТ
Как глухо груши падают в траву,
То щедрый август сыплет их на землю.
А перепёлки в придорожном рву
Поют в ночи, где тонкий месяц дремлет...
И тишь вокруг, и неба глубина,
Мерцают звёзды в необъятной дали...
Лежим в траве, мне грудь твоя видна,
Она в ночи, безмолвная, сияет...
И волосы притихли на руке,
А губы жадно впитывают вечность,
Ведь мы с тобой лежим на сквозняке,
Что тянет к нам
сквозь звёзд густую млечность...
И мы меж звёзд...
Сияет ночь под нами,
И глухо груши падают в траву.
В степи гуляют кони табунами,
И перепёлки песнь поют во рву.
Так август щедр, он подарил нам вечность,
Я пью дыханье опалённых губ,
А лунный свет уходит в бесконечность,
И мы с тобой уходим по нему...
Я ПОМНЮ
Какая ночь...
А.Фет
Какая ночь, как хорошо в горах!
Вот мы идём, шатаясь, вдоль каната,
А мост гудит и пляшет на тросах,
И пенится вода на перекатах...
Шумит поток и рвёт из берегов,
Твоя рука в моей руке застыла,
И я уже не слышу ничего,
Я только чувствую
Как ты мне шепчешь: «Милый...»
Я помню губы, помню теплоту,
Твоих волос неслышное касанье,
И лунный свет, и темноту,
И бесконечно-долгое сиянье
Лица, что опрокинуто в траву,
Медлительность груди
И спелый бархат кожи...
Они во мне и до сих пор живут,
И время память заглушить не может...
Вот мы царим в сиянии ночи,
Я губы пью и прикасаюсь к телу,
Которое ликует и молчит,
И опьяняет робко и несмело...
То снова вдруг трепещет предо мной,
Как будто птица, пойманная в сети...
О, Боже мой, я опьянён тобой,
Одной тобой на целое столетие...
Тот хмель во всём: и в коже, и в зрачках,
И в складках платья, павшего на травы,
И в оголённо-стынущих руках —
Во всём, во всём сквозит твоя отрава...
Идут года, но не могу забыть
И руки те, и спелый бархат кожи...
Твоя любовь во мне ещё болит,
И хмель её перебродить не может...
* * *
Опять, опять явилась ты
В тревожном пламени рассвета,
И дорогие мне черты
Я целовал в потоках света.
Лучи струились на ладонь
И обнажали профиль тела,
Я снова чувствовал его
И от касанья сердце пело.
Какое буйство бытия,
Какое опьяненье сутью.
Я чувствую - душа твоя
Ещё как будто на распутье.
Но вот ты встрепенулась вдруг
И потянулась мне навстречу -
И изменилось всё вокруг,
А солнце всё ласкало плечи
Твои и волосы, и грудь,
И губы спелые, зовущие,
Они опять в лучах поют
И я люблю тебя поющую.
* * *
Задумчивая, тихая, бледнея,
Стоишь у приоткрытого окна
И смотришь, как безумно зеленеет
Перед окном безумная весна.
И наполняет комнату сияньем
Цветов, деревьев, терпкостью травы…
И вся ты, как единое дыханье,
Как ветерка случайного порыв…
* * *
Мне снятся тревожные сны,
Мне видятся милые губы.
Короткое слово – Очнись!
Проводит в сознание грубо,
Но я засыпаю опять,
И видится снова и снова,
Как спишь ты, упав на кровать,
Одна, средь подушек пуховых,
А руки так жаждут меня,
И так тебе хочется ласки,
Что я не могу не понять
Тоски, молодой и прекрасной…
И чувствуя грусть пустоты,
Я вижу горящие губы,
И кто-то мне шепчет, что ты
Надеешься, веришь и любишь…
* * *
Снова мне снилось,
что день был до одури ярок.
Ветер нахально
обтягивал платье твое.
Небо молчало,
и белые ветви качались,
белым врываясь
в мое холостое жилье.
Ты появилась, как песня,
забытая прежде.
Голос твой светом
наполнил жилище мое.
Я целовал твои губы,
и тихо спадала одежда,
чудо являя —
поющее тело твое.
Откуда, скажи мне,
в тебе эта песня рассвета,
мне хорошо с ней
беспечно и весело жить...
Тихо вокруг...
я уже не услышу ответа...
только в окне
облетевшая ветка дрожит...
* * *
Забылась,
откинув во сне
свои потемневшие пряди,
такие густые теперь,
и солнце их гладит...
А я осторожно молчу,
не в силах забыть,
как метались
они, задувая свечу,
и в пламени
тая…
* * *
Как холодно музыку слушать
В студёном твоём
феврале,
Когда пробивается в душу
Забытых звучаний
метель…
Когда
позабытые лица
Над нами витают во тьме…
Кому эта музыка
снится,
И кто нам играет во сне …
Зима,
бесконечные дали,
Да белых сугробов тоска,
А звуки над нами витают,
И, кажется,
юность близка…
Но юность далёко-далёко
За гранью метели
и тьмы,
Холодную музыку рока
Играют аккорды зимы…
Источник: «Российский писатель», 2014
На страницу автора
Марина Щенятская, Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2022