СЕРГЕЙ ДРОВНИКОВ
ЖУРАВЛИ НАД РОССИЕЙ
Из книги «На скрещенье надежд», 2013
ЖУРАВЛИ НАД РОССИЕЙ
Меж плевков надоевших и матов
Крики птичьи я слышу вдали.
Это призрачным сонмом закатов
Над Россией летят журавли.
Это песня далёкого детства
Долетает с родной стороны,
Как простое, надёжное средство
От пробравшейся к сердцу вины.
Виноваты мы все, о Россия,
Так легко нам сегодня предать
Журавлей, что становятся синью,
Что вовек не устанут рыдать.
* * *
Не путаться у власти под ногами
Начальники твои учили нас.
И поняли мы истину с годами,
И пробил откровенья судный час.
Тебе, Россия, не нужны таланты —
Сковал тебя горбатый, липкий страх,
Но небо, небо смелые Атланты
Всё так же держат на земных руках.
ПУШКИНУ
Века слагая из мгновений,
Россия, ты ждала осечки.
Но пал от выстрела твой гений
На белый снег у Чёрной речки.
Ты с ним под дулом пистолета
Судьбой единою сливалась.
В тебя стреляли, и в поэта,
И пуля та в тебе осталась.
* * *
Я о тебе, Россия, загрустил
В который раз безмерно, безнадежно,
Я эту землю сердцем полюбил
В который раз мучительно и нежно.
Великих рек святые берега
Я полюбил, на святость невзирая,
За тишину, за травы, за снега,
Твои снега от края и до края.
Мне дорог шум весёлых городов.
В урочный час с мечтой обыкновенной
Я приезжаю, будто бы на зов,
К твоим чертогам славы незабвенной.
И, надышавшись зеленью аллей,
Так неподдельно строгой и балетной,
Я возвращаюсь к сущности твоей,
Колодезной такой и раболепной.
Ведь не забыл я милое село,
Глаза икон, всё знавшие о Боге,
И мать мою, слепым ветрам назло
Весну встречавшую на той дороге.
Я о тебе, Россия, загрустил
В который раз безмерно, безнадежно,
Я эту землю сердцем полюбил
В который раз мучительно и нежно.
СНОВА КАРТЫ РАЗБРОСАНЫ
Снова карты разбросаны
По снегам, по траве.
У цыганки непрошеной
Всё одно в голове —
О России страдающей,
О глубинке с Москвой
Погадать, позабавиться,
Да и быть таковой.
Озлоблённый и судящий
Проливается яд.
О прошедшем и будущем
Карты всё говорят.
Я же с ними восторженно,
Беспощадно дерусь.
Я горжусь тобой, Родина,
Я люблю тебя, Русь.
Пусть кресты над могилами,
Над церквами кресты.
С топорами и вилами
Твои руки чисты.
Головой и подолами
Над судьбою склонясь,
Пред татаро-монголами
Ты ли падала в грязь?
До рассвета разбужена,
Потешая царя,
Ты ль на дыбе натруженной
Умирала зазря?
Городам, приумноженным
На костях и крови,
Ты ли звоном стреноженным
Обещала любви?
Как в оковы закована,
Не чуждаясь оков,
Ты ли, всеми оплёвана,
Знала праздность веков?
ГОРОД МОЙ
Город мой над бескрайним долом,
Над разливом степной реки,
Тебя Старым зовут Осколом
Моей юности вопреки.
Ты просторы хранишь степные,
Беззаветны твои дела,
Помнят годы о них былые
Да церковные купола.
Лихолетье, война и голод
Нарушали седой покой,
Но как крепость стоял мой город
Над страдающею рекой.
И сегодня ты так же стоек,
Чужд заморских пустых идей
Самобытностью новостроек,
Непродажностью площадей.
И не верю порою в быль я,
В тишину, в твой безмерный свет.
Ты, как птица, расправил крылья
И летишь в двадцать первый век.
Над жнивьём, над бескрайним долом,
Над разливом степной реки
Тебя Старым зовут Осколом
Твоей юности вопреки.
ЛЕРМОНТОВУ
(к 170-летию гибели поэта)
Выхожу один я на дорогу,
Сквозь туман кремнистый путь блестит.
Ночь тиха, пустыня внемлет Богу,
И звезда с звездою говорит.
Случайностей на свете не бывает —
Ведь сказано: «В начале было Слово».
И вот поэт навеки умолкает.
На сгорбленной Руси ничто не ново.
Немало грёз нашёптывал Мессия
Таким, как он, сгорающим до срока.
Позволила «немытая Россия» —
И он убит так подло, так жестоко.
И вот она, немеркнущая слава!
При жизни бы такого не осилить.
Опомнилась великая держава:
И гимн ему поёт, и бронзу ширит.
А на земле всё так же, всё как прежде,
И ночь тиха, и звёзды как живые.
Их тишина является в одежде
Неповторимой, будто бы впервые.
И пусть слова молитвы откровенной
Поистрепались вскользь и понемногу.
Один, как Бог, пред оттиском Вселенной,
В который раз он выйдет на дорогу.
ПРОХОРОВСКОЕ ПОЛЕ
Большое солнце в небе синем
Над полем Прохоровским ныне.
Здесь солнцем воздух напоённый,
Здесь строгость бронзы поимённой
В аллеях ладных.
В плену у ветра и кукушек
Здесь самолёт и пара пушек,
Здесь грозен танк на постаменте,
И тишина, и документы
В Музее Славы.
В небесных и земных законах
Здесь звонница о трёх колоннах
Роднит славянские народы
И громкий колокол свободы
Взывает к миру.
Здесь полдень солнечный крылатый
Огнями вечности распятой
Горит над братскою могилой
И нескончаемою силой
Тревожит душу.
И тот, кто выжил в страшной битве,
Любовь и ненависть к молитве
По воле злой и Божьей воле
Вновь испытал на этом поле
За долю павших.
* * *
Детство моё деревенское
Беззаботное,
Небо синее, солнце красное,
Ты ль привиделось мне,
Померещилось?
Далеко-далеко, в невозвратную даль
Ты ушло от меня навсегда.
Вспоминаю я простор, избы белые,
Избы белые, сосны снежные,
Ледяной покой, взглядом тронутый.
Вспоминаю я луга, травы вольные,
Травы вольные предрассветные
Серебром росы напоённые,
Да вечерний свет золотой звезды,
Несказанный свет.
Не дотянется к нему сердце грешное,
Сердце грешное, беспокойное.
С ледяной горы не кататься мне,
В голубых прудах не купаться мне,
Тополей седых взоры светлые
Ни увидеть мне, ни забыть.
* * *
В заброшенном саду
На неприметной яблоне
Созрели яблоки золотые,
Похорошела яблоня.
Пораскинула отяжелевшие ветки
Над землёй желанной во все стороны.
Прилетали к ней птицы вещие
Поклевать золотых яблок.
Разговоры вели, о житье-бытье судачили.
Приезжали разбойники смелые
На конях черногривых ближе к вечеру.
Беспощадно трясли яблоню,
Золотые яблоки в мешок складывали.
А сегодня по росе утренней
Приходила девушка милая,
Беззаботную песню пела,
Золотые яблоки руками трогала.
Что же я в этот сад не хожу,
Золотых не срываю яблок?
* * *
Меж домом и школой,
как будто подросший,
С безгрешным румянцем
зимы на щеках
Катается мальчик
на новых коньках
По скользкой дороге,
по луже замёрзшей.
И взор его ясен
и жизнь бесконечна,
Горячее сердце —
полуденный лёд,
Как будто в безоблачном
мире живёт.
Катается мальчик
легко и беспечно.
Поверивший многим,
не верит он в Бога,
И знает он мало
о бедах земных,
О том, что куда-то
от окон родных
Далёко-далёко
уходит дорога.
ПОДАЯНИЕ
Любовь, как радуга над полем,
пахнет звёздами и дождём.
М. Танич
Пленённый сонмом дум,
Привыкший к непогоде,
Надену я костюм
По росту и по моде.
Пойду и посмотрю,
Как бледен мир и болен.
Подайте мне зарю
И радугу над полем.
Вас Бог благословит,
Заботливые люди.
Негаданной любви
Подайте, не убудет.
Подайте ту мечту,
Что к небу восходила,
И пьяную звезду,
Что с вечностью роднила.
Подайте ту весну,
Где соловей раздолен.
Подайте мне страну,
Где радуга над полем.
* * *
Бог нашей драмой
Коротает вечность.
О. Хайям
Щенок двух месяцев, дворняга,
Игривый и любопытный,
То и дело мешал своему хозяину
Заниматься повседневной
деревенской работой.
Путался под ногами, трепал хозяина
за штаны.
И поэтому был привязан
К дверному косяку сарая
на ненавистный поводок.
Немного поскулив от обиды
и безысходности,
Он попытался перегрызть
злополучную верёвку,
Но верёвка оказалась прочнее
его ожиданий.
И новоиспечённый невольник
Смирился со своим положением.
Его внимание привлекла оса,
Которая прилетела бог весть откуда
И мирно уселась на лежащее рядом
бревно.
Но отдохнуть ей не довелось.
Дворняга, забияка и лоботряс,
После того как достаточно изучила
незнакомую гостью глазами,
Решила потрогать её лапой.
Оса, как и следовало ожидать,
Вонзила своё ядовитое жало
В беззащитную лапу пса.
Боль и недоумение пронзили
маленькое существо.
На громкое визжание и лай
Прибежал хозяин.
Дворняга, взывая о помощи,
Приподнимала укушенную лапу
от земли,
С надеждой и преданностью смотрела
на своего хозяина.
«Больно, больно, я знаю, больно», —
Утешал его хозяин.
Но это совсем не успокаивало щенка.
Он лаял ещё громче и ещё жалобнее,
Всем своим видом показывая,
Как ему несоизмеримо больно
и тяжело.
Так и человек,
Когда его настигнет непредвиденная,
роковая случайность,
Когда в него вонзится неотвратимое
жало судьбы,
Он с плачем и причитаниями
Обращается к Богу.
* * *
Вы были когда-то
зелёными, листья,
Весенней порою,
взъерошенным летом
Дышали простором
и верили в солнце.
Шальными дождями
поило вас небо.
Так что же вы теперь
лежите на земле осенней
Померкшим золотом,
опавшими надеждами?
И нет возврата вам
в страну волшебную,
В святой, желанный сон,
в беспечное блаженство.
Я тоже когда-то
был молод и весел,
Не верил судьбе,
нагадавшей разлуку.
Хранил я любовь,
задыхаясь от счастья,
И дни золотые
дарило мне небо.
Так что же я теперь
скитаюсь по земле осенней
С печалью горькою,
с угасшими надеждами?
И нет возврата мне
в страну волшебную,
В святой, желанный сон,
в беспечное блаженство.
ЛИШЬ ОДНАЖДЫ
У крыльца небольшого дома,
Несгорающая в огне,
На бескровном гнилом бревне,
Где плетень, где в стогах солома,
Вековая сидела тень.
Безразлично она смотрела
На солому и на плетень,
Будто знала земная тень,
К неземному стремясь уделу,
То, чего не познает бренность.
Золотая листва и зимы
Припадали к её ногам.
К неизведанным берегам
Многокрылые Серафимы
Уносили их навсегда.
Петухи ли простор разверзнут,
Птица ль выпорхнет из гнезда
Иль полуночная звезда
Покачнётся и канет в бездну, —
Всё едино и всё одно.
В доме этом, хранимом Богом,
С перекошенною трубой
Непонятною чередой,
Смея всуе мечтать о многом,
Жили люди, как дни живут.
Здесь шальные рождались дети,
Дровяная чадила печь.
Здесь родная звучала речь
И казалось, что жить на свете
Интересно и хорошо.
Но не верила тень немая
Ни в веселье, ни в звон монет,
Ни в загадочный лунный свет,
Ни тому, что весна нагая
Вновь приходит и любит всех.
Лишь однажды, почти под утро,
Когда в доме ещё темно,
Покидала она бревно
И шагала совсем нетрудно
По ступеням чужих надежд.
Проходила сквозь стены дома,
Доверялась забвенным снам
И потрескавшимся углам,
Будто жизнь эта ей знакома
И понятна, как запах трав.
ВЕСНА
Ещё не везде
растаял снег,
Ещё по ночам
тонкою коркой льда
Покрываются лужи,
Но уже завтра
с первыми лучами солнца
Потянется к северу
дикий караван гусей,
Но уже завтра,
будто из забвения,
Вырвутся
из едва пробуждённой земли
Строгие, нежно-зелёные
побеги чеснока.
И вы скажете -
это пришла весна,
Буйная, опрометчивая,
долгожданная.
ОСЕНЬ
Лишь забрезжит рассвет осенний
Над простором земным бескрайним,
Прокричит журавлиным клином,
Строгим и беззащитным,
Одинокий старик безвестный
Вздрогнет в избушке ветхой,
Вдалеке от лихой молвы,
В стороне от дорог затерявшейся.
С надоевшей лежанки встанет,
По привычке обует валенки,
Спотыкаясь, крестясь и кашляя,
К журавлиному крику выйдет.
НЕНАПОЕННАЯ КОРОВА
Две недели саженные
не поил я корову.
Ту что вижу во сне,
будто бы наяву.
Ту, которая пьёт,
будто воду желанную,
Строки новые,
совершенные
из самой души.
Их поэзией величают.
И вздыхает она терпеливо
у ведра порожнего,
И глядит в ожиданье своём
со двора
На слепого хозяина,
о ней позабывшего.
А меня суета
и дела одолели,
Растревожила сердце
тоска постельная,
Вот и снится она,
не воды колодезной,
А священного слова
ждущая.
И как малый оброк,
два ведра совершенства
Зачерпну я в душе своей,
до краёв наполню,
Напою корову
ещё раз досыта.
Видно, больше поить её
некому.
У МЕТЕЛИЦЫ МОЕЙ
У метели снег с крыла,
Сарафан к лицу.
Она по воду пошла
За околицу.
Коромысло, два ведра -
Кладь покорная,
Нынче в проруби вода
Ой студёная.
Нынче праздные мечты
В омут брошены
И неверные следы
Запорошены.
У метелицы моей
Много ли беды?
Зачерпни, да не пролей
Ледяной воды.
Ей бы досыта не пить
Хмель прозрения
И дорогу позабыть
До селения.
Вот и песню я сложил,
Да в бессонницу,
Будто по воду сходил
За околицу.
Я ДОЙДУ ДО ТЕБЯ
Наша жизнь коротка, сурова,
Много бед на земном пути.
Но любви неземное слово
До тебя мне велит дойти.
Я дойду до тебя судьбою
Через тысячи «да» и «нет»,
Как доходит до нас с тобою
Звёзд погасших волшебный свет.
Упаду к тебе снегопадом
В изнуряющий летний зной,
В зимний день нежным майским садом
Расцвету для тебя одной.
Пусть горю я в желанье пьяном -
И у солнца горят лучи.
Без тебя мне степным бурьяном
Одиноко стонать в ночи.
А к утру с ослабевшим стоном,
Задыхаясь в степной пыли,
Я к тебе колокольным звоном
Долечу хоть на край земли.
Долечу к тебе песней горной
В бесконечном порыве сил,
Ведь над пропастью птицей гордой
Я так долго один парил.
КРУГОМ ВОДА
Кругом вода, кругом ненастье,
И в целом мире только мы
В огне купаемся и счастье
Среди дождя и тишины.
Как будто из ковчега Ноя
На сушу мы с тобой сошли
И жар полуденного зноя
В сырую полночь принесли.
И, небу пасмурному вторя,
Играя чистою волной,
У наших ног чернеет море,
Покрывшись тайной вековой.
В судьбу заброшенного пляжа
Лишь наши судьбы вплетены,
Как два обретших плоть миража,
Ступили мы с простой волны
На берег сказочный ночной,
Где льётся дождь слезою жалкой,
Где безрассудный водяной
Гулял с хохочущей русалкой.
ЛЕТО ОСТЫЛО
Выпь предвестницей стонет где-то,
Странный ветер простор тревожит.
Это наше с тобою лето
До рассвета дожить не сможет.
Это наше с тобою счастье
Почему-то от нас уходит
В запылившийся день вчерашний,
В предосеннюю грусть мелодий.
Неужели сердца забудут,
Как безмерно мечтой дышали?
Удержать её, приголубить
Наши руки не догадались.
Ты давно не бывала в светлом,
Я куда-то бреду меж сосен.
Просто наше остыло лето,
Просто наша настала осень.
* * *
Пусть будет любовь твоя
неустанной рекою.
Нет, не той рекою
с кандалами мостов,
берегами бетонными,
В строгих правилах,
с постным видом,
неизвестно зачем рождённой,
А рекою вольною
с лебедями дикими,
Чистотою манящей,
с водопадами и разливами.
Пусть живая вода желанная
не растратит в пути безумия,
К моей нежности истомившейся,
к морю вечному устремлённая,
Где морская вода солёная
с ещё пресной волной мешается
В неразгаданном поцелуе.
ПЕРВЫЙ СНЕГ
И выпал снег,
самый первый, самый чистый.
Неосознанно,
просто так выпал.
Будто выстудил,
успокоил
Обнажённую плоть мою.
А надолго ли?
И пришла женщина ко мне
непорочная,
Обожгла меня поцелуями
неосознанно,
Просто так пришла,
по снегу первому.
* * *
Фата багряная осыпалась
С твоих берёз, с моих берёз,
Дорожкой солнечною выстлалась
К дождям невыплаканных слёз.
Грустит осенняя безделица
В твоих словах, в моих словах,
И всё, во что порою верится,
Мы помещаем в рукавах.
Похожие и всё же разные
Твоя рука с моей рукой,
Слепой любви рябины красные
Не наш встревожили покой.
ЗЕРКАЛО
Я в зеркало взглянул, была ты рядом,
И встретился с твоим случайным взглядом.
И радость бытия, и сожаленье
В зеркальном я увидел отраженье.
Мечтой меж нами искра пролетела,
И вздрогнули душа моя и тело.
Как хмелем, затуманилось сознанье.
Да, не напрасно было ожиданье.
В сплетеньях рук, в смешеньях душ нетленных,
В скрещенных двух непонятых вселенных
Забудут о тревожном и печальном
Два сердца в отражении зеркальном.
Два сердца, две судьбы и два страданья
Сольются во единое дыханье,
Чтоб с небом и землёй на миг проститься
Чтоб в ласках умереть и вновь родиться.
И в летний день и в зимние метели
Чтоб зеркала любви не потемнели,
Чтоб зависти глаза и кривотолки
Не превратили зеркала в осколки.
ПРОЩАЙТЕ, СНЫ МОИ
Прощайте, сны мои, глаза невинные.
Прощайте, я прощаю вам обман.
Прощайте, руки тонкие и длинные,
Уж не касаться вас моим губам.
Прощайте и мечты и ожидания
Среди полночной гулкой тишины.
Я волей подавлю в себе желания,
И в этом нет, увы, моей вины.
И в этом нет ни мести, ни пророчества,
Лишь в мире стало больше пустоты,
Лишь в мире стало больше одиночества.
Меня уж не встревожишь снова ты.
Теперь, как опьянённый, я не путаю
Ни мысли, ни волшебные слова.
Проходит жизнь, минута за минутою,
И не кружится больше голова.
И не понять тебе души измученной,
В которой каплей станет океан,
В которой свет блеснул речной излучиной
И превратился в сумрачный туман.
Прощайте, сны мои, мечты наивные,
Прощайте, я прощаю вам обман.
Прощайте, руки тонкие и длинные,
Уж не касаться вас моим губам.
* * *
Ты бродила по берегу моря,
По границе воды и суши,
Там, где галькой становятся камни,
Зацелованные волнами,
Там, где в море всегда штормит
И тревожный прибой пенный
Не даёт валунам забыться.
Кому же принадлежат эти камни?
То ли берегу, то ли морю?
Беспощадные волны,
забавляясь, взрывают берег.
Вот и находятся камни
в непрестанном движении.
И море любит их, и море терзает их,
Совсем не обращая внимания
на камни другие,
Тупые и некрасивые,
Находящиеся в недосягаемости прибоя.
Почему же они страдают?
Может быть, потому, чтобы ты
Однажды прошла по ним босыми ногами
И, беззаботно нагнувшись,
набрала в свои ладони
Самых гладких, самых красивых
камешков?
И может быть, потому, что моя душа,
Затерявшаяся когда-то среди них,
Сегодня стала одним из этих камешков?
Ведь она, так же, как и они,
никому не принадлежащая —
Ни солнцу, ни мраку,
никогда не знала покоя.
Источник: С. Дровников. На скрещенье надежд. Избранное. Второе издание./ – Старый Оскол: Изд-во «РОСА», 2013
Татьяна Олейникова, Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 201