ТАТЬЯНА ОЛЕЙНИКОВА

СТАРЫЙ ДОМ
Из книги «Провинциальный город» (2007)


МИЛЛЕНИУМ

Тысячелетья третьего приход
Отбросит все устои и привычки.
От огонька моей последней спички
Вскипит свеча, встречая Новый год.

Сосновый запах ладану сродни —
Он нас с тобою возвращает в детство.
Душа моя, возрадуйся, согрейся,
Не остывай хотя бы в эти дни.

Вот и закончен високосный век.
Кровавого отца родные дети —
Не мы ли за него с тобой в ответе? —
За всё, за всё в ответе человек...

…Но есть одна надежда на спасенье:
В двадцатом —
День последний —
ВОСКРЕСЕНЬЕ...

Тысячелетья нового подельник —
Век двадцать первый.
Утро.
ПОНЕДЕЛЬНИК.

2000 – 2001    

*   *   *  

Земное — земному,
Живое — живому...

Дай тропку под ноги,
Дай ковшик в дорогу,
Дай пить — не напиться
Воды ключевой,
Дай сердцу разбиться
В тревоге ночной!

1977




ФЛАГ РОССИИ

Между белою и красною
Голубеет полоса.
Это вечные и ясные
Заревые небеса.

Белым цветом, светом Божиим
Будем ли озарены?
Ты пока ещё не прожил,
Лишь глядишь со стороны.

Болью смертной, кровью алой
Заливаются поля.
И земля уже устала,
Ждёт прощения земля.

Песни льются над Россиею.
Ах, какие голоса!..
Отражают небо синее
Русских мальчиков глаза.

И теперь, в конце столетия,
Мы не знаем до сих пор,
Чьей такой крещён отметиной
Этот русский триколор?

1999




*   *   *

В каком родстве,
Подумай и ответь, —
Мир и война,
Рождение и смерть?
Какою нитью
Связаны навек
Земля и небо,
Жизнь и человек?
В каком родстве,
Скажи, не утаи,
Зло и добро —
И помыслы твои?

1990




ТЯЖЕСТЬ

Оставляю в покое
Тяжёлую ношу свою.
Ухожу налегке
И весёлую песню пою.

И печаль, и тоску,
И чужую беду, и вину
Я верёвкою крепкою
Туже завью-затяну...

Ничего, что недоля
Меня истерзала в пути, —
Видно, надо и через
Такое пройти, перейти...

Не вернёшься назад,
Не оглянешься... И тяжела
Ноша, та, что опять
Вновь на плечи мои прилегла.

1987




КОЛЫБЕЛЬНАЯ  ПЕСНЯ  
НОВОЙ  ОФЕЛИИ

                  Детям и матерям г. Элисты

Сына я берегла,
Но догнала игла
Ночь впереди и мгла…
       Он на бегу сбит. —
       СПИД. Ад. Аид.
Баюшки, сын, баю…
Я у двери стою.
Песню тебе пою.
       Не убежать назад —
       СПИД. Аид. Ад.

Скоро пойдём домой,
Маленький ангел мой?..
Время уже стоит.
       Горе в себе таит
       Ад. Аид. СПИД.
Сколько ещё терпеть?..
Сколько ещё петь?
В двери стучит смерть.
       Тело уже не болит.
       СПИД. Ад. Аид.
Боже!
С ума сойду!
Буду гореть в аду…
       Ты пожалей в раю
       Маму, сынок, свою…
Доктор! Спаси его,
Смерть, пощади его,
Жизнь, защити его,
Ангела моего…
       Я на краю стою…
       ...Баюшки вам, баю.

2000




МЫ
(всё еще не оконченная поэма с эпиграфами)

      ...Громада двинулась и рассекает волны.
      Плывёт.
      Куда ж нам плыть?..
             А. С. Пушкин

I.

...И коль по высшей мере
Нас судить, –
Что нас тревожит
В жизни этой нищей?..

Живём-бывём...
Но   проржавело   днище,
И   некому   спросить:
«КУДА Ж НАМ ПЛЫТЬ?»


2.
      Ни при какой погоде
      Я этих книг, конечно, не читал...
             С. А. Есенин

А что мы знаем
О времени том?
И что мы узнали
О времени этом?..
Давайте раскроем
Огромнейший том*   
Почитаемый,
Но не прочитанный
Русским поэтом.
...Что же мы знаем
«О времени нашем и о себе?»*
Наши глотки заткнуты,
И мы
Столько лет шептали...
Нас давно уже знали –
Даже в лицо – в КГБ.
Хотя меня там
Ни о чём не спрашивали
И ни о чём не пытали.
...Мы, загнанные в себя,
В тишину, вглубь...
Вглупь и вширь время тянулось,
И мы старели...
Но каждый чувствовал
Под ногтями и в душе –
Иглу.
И каждый из нас живёт, –
Но трижды уже
Молчаньем расстрелян.
Нас обложили
Флажками-запретами –
Не затем,
Чтобы стаю нашу – всю! –
Выявить поимённо?..
Мы – выпавшее звено
Запретных песен и тем...
И тем горды ещё,
Что – алый? –
Цвет на знамёнах?
Что под ними шагали
В детстве своём,
Что наши сны
Были безоблачными –
Голубыми и розовыми...
Но всё же в детстве
Мы были заражены
Страшной болезнью –
«Синдромом Павлика Морозова*»...
...Мы были
Юными мичуринцами,
Мы брали своё
У снисходительной к нам
Тогда ещё –
Матери-природы.
А теперь –
Милостыни  бы  дождаться
Из суровой длани её!..
Ведь у нас –
Не  продолжение  рода  своего,
А аборты...
...И дети кинутые
У порога детских домов!..
Мол, берите, чужие
Дяди и тёти!
Родина, обласкай,
Не отвергни!
...Как бы не сойти нам
С нетвёрдых ещё умов? –
Где всё променяно
На последнюю совесть
И на последние деньги!..
…Живём под спудом
Игрищ и лотерей,
Кому-то деньги – утеха,
Кому-то – расстрелы.
Ведётся ли счёт,
Брошенных матерей?
...Да столько,
Cколько одиночеств
В «Домах пристарелых».


3.

      Нынешнее  поколение  советских
      людей будет  жить   при   коммунизме
             Н. С. Хрущев

Не падали на колени,
Не падали на колени
Пред тем, кто возносился,
Кто влез на пьедестал...
Мы-то ещё поколение,
Мы – то ещё! – поколение,
Те самые, и каждый
Никем и ничем стал.
...Мы азбуку изучали
По буквам на транспарантах...
Там было белым по красному –
Написано: «Молодёжь –
Наше прекрасное   будущее!».
И что-то ещё про атом,
Который, написано: «Мирный»,
И конечно: «Даёшь!».
Нас школили в наших школах,
Нам вдалбливали идеи, –
Поэтому мы не стремились
К незапрещённым плодам...
Ни в дружбу, ни в службу – трудились
Совсем не там, где хотели...
Утром и вечером топали
По собственным же следам.
...Ровесники мои да сверстники!
Поговорить бы надо!..
Да к нашему разговору
Не все готовы пока...
Сколько из нас – откровенно! –
Выросли на Асадове?*
А сколько – на Блоке и Пушкине?..
А сколько – надурняка?..
...Нам, которым за сорок,
И далеко – за тридцать,
Долго ещё почесываться
От пролежней на душе...
Сколько нам не хватает,
Которым опохмелиться –
Требуется!.. Да совесть
Не позволяет уже...
Так мы и будем – в болезнях!
Да в ломоте! Да в стоне!..
И дети – наследники наших
Отчаянья и наготы...
И – ничего не попишешь! –
Дети – отцов достойны...
То, что отцы не допили,
Допьют у самой черты!
...Было когда-то, было!
И мы бунтовали... Но чаще
Спорили сами с собою
И пили наедине
С совестью забубённой,
Ни слова не говорящей,
И сами себя судили,
И душу топили в вине...
И сами себе оправданье
Искали... Но не от лени
Его не находили... –
Нечего находить!..
Мы – то ещё поколение,
То ещё! – поколение,
Которому при коммунизме
Не получилось жить...


4.

      Число абортов в России увеличивается...
             (из газет)

Мы, ещё не рождённое
Племя людей...
Только лучше бы нам
Не родиться сейчас!
Наши матушки-батюшки
Столько затей
Напридумали,
Чтобы отречься от нас...
Кто придумал, скажите,
Звериный закон, –
Чтоб в кровавую оторопь
Вниз – головой?!
Ты вскорми меня, мама,
Своим молоком!..
Полюби меня, мама.
Пока я живой...
...Не бросайте меня
В этот чёрный проём! –
Не рождённому – что!
Не родиться – легко...
Но настанет пора –
Твоё сердце замрёт
И душа загорится,
Как твоё молоко,
То, которым меня
Не хотела вскормить,
Потому что меня
Не хотела на свет...
И разорвана та
Неразрывная нить.
И твоё одиночество –
Будет в ответ.
...Ты вошла
В эту страшную
Белую дверь
Твои руки легки –
Не во сне – наяву...
Я тебе не приснюсь.
Успокойся теперь.
...Я, ещё не рождённый,
Уже не живу...


5.

      ...Число абортов всё увеличивается
      и увеличивается...
             (из газет)

Два ребёнка моих, нерождённые мною,
Два звонка, что вплелись бы и в третий, живой...
Что вы, дочки мои? Где вам греться зимою?
Что, сыночки мои? Возвращайтесь домой.
Две звезды мои синие – очи отцовы!
Что горите в моём потускневшем окне?
Я тоскую по вас, мои нецелованные,
Дети, дети мои, ваших лиц я не вижу во сне...


6.

      Новорождённое тельце девочки
      нашли в снегу около мусорного бака
             (из газет)

Что ж ты, матушка моя,
Удалая голова!..
Что не в Спас меня родила,
А родила в Покрова?..
...То б лежала я в траве...
Гули-гулюшки-агу...
Что же ты меня, родимая,
Забыла на снегу?..
Если б выжила я, мать,
Я б сыночка родила...
Я б его, мою кровиночку,
До сердца б подняла.
Как любила бы его!
Как над ним бы не спала!..
Ты зачем меня, злодеюшка,
По снегу родила?..


7.

      В детских домах 90% детей,
      оставленные матерями ещё в роддомах
             (из газет)

...Вам, ещё не рождённым,
Полегче, чем нам, –
Мы уже наяву.
Наша мама – детдом.
Я прижался к стеклу,
Темнота – как стена...
От недетской тоски
Отлучите судом...
Отучите меня
Не кричать по ночам,
Отучите меня
Не молчать до утра!..
Что сказать мне
Моим белоснежным врачам?
Пусть они помолчат.
Не настала пора.
Не настала пора
Ни костров, ни плетей...
Время мчит по спирали.
Оно – в вираже!
Мы, ещё не рождённые
Души детей!..
Нас несметно ещё!
...И мы смертны уже!..


8.

      – Хороша моя избушка…
      Хорошо. Что на краю…
      – Выпей, бедная старушка,
      Ты живёшь уже в раю.
             Частушка в Доме-интернате для пристарелых

...Я, может быть, не вижу ничего...
Не вижу неба чёрную завесу.
Не вижу зла, но и добра не вижу,
Не вижу град, что хлещет по стеклу,
Но слышу я, как падают минуты,
Как хлещет время по щекам старухи,
Как бьётся сердце в конуре бродяги
И как шуршит мороз на обшлагах...

Я, может быть, не слышу воя ветра,
Не слышу грома гул, не слышу жажды
Полей, сожжённых засухой июня,
Не слышу крика в гулкой тишине...
Но вижу боль бездомного бродяги,
Но вижу горе брошенной старухи…
Сама бездомна и сама бродяга
И так же одинока и больна.

Но я ни от кого не жду подачки,
Не жду косого взгляда и усмешек,
Не жду, но жажду доброго начала
В последней трети жизни и труда.
И ни сестры, ни брата – одинока...
Ни сына старшего, ни младшего – пустыня...
Друзья? Их мало. С каждым годом меньше.
...Но Бог опору мне ещё даёт.


9

      Поговори со мною, мама,
      О чём-нибудь поговори...
             Виктор Гин

За стеною опять не видать, не слыхать...
И уже не узнать вашу мать, вашу мать...

А она всё сидит и сидит у окна.
А её ли вина, – не её ль вина?

Что-то вяжет она, кружева плетёт.
Что-то шепчет она и молитву поёт.

Это время стучит, шелестит, летит...
...Ваша мать всё забудет и всё простит.


10.

      ...Ещё одно, последнее сказанье –
      И рукопись окончена моя...
             А. С. Пушкин

Откройте, архивы,
Нам чёрные тайны свои...
Мы боли напьёмся
И мы захмелеем от боли.
Мы – заживо мёртвые
От нерождённой любви,
От стона молчаний,
От жизни, не ставшей судьбою...
Нас тихо ломали
И тихо гребли под себя,
Дабы отогреть нас
Своим холодеющим теломч..
И мы выживали,
От боли зубами скрипя,
И молча прощали
Их жалкие Слово и Дело...
...Да! Выползни мы!
Но сейчас повторять не хотим
Ни тихого шипа,
Ни черного яда измены...
...А все-таки так же,
Как те, не мигая глядим, –
Себе поджидаем
И слова, и дела, и смены...
Потом, умирая,
Мы выползем на солнцепёк,
И станем вертлявы,
И станем, как суки, брехливы...
И вытолкнем наших детёнышей
Скользкий клубок, –
Чтоб в наших, чтоб в наших
Они захлебнулись архивах...


11.

      ...До основанья, а затем...
                   Интернационал

Не слишком ли уверовали мы
И той весне, сулившей перемены?
Что ветер после сумрачной зимы
Нас выкорчует из беды и тлена?
Не слишком ли уверовали мы?..
Не будет ли наш новый путь тернист?
А песней нашей не заткнут ли горло
Тем, кто когда-то перейдёт на свист –
Художественным – выкрещенным гордо!?
Не будет ли и этот путь тернист?

Не ослепит ли нас рассветный луч,
Забытый нами в потьме аллегорий?
От преклонения не помутится ль ключ,
Берущий путь к полуденному морю?
Не ослепит ли нас рассветный луч?

Не поперхнуться бы нам тем благим глотком,
Которого мы жаждали все годы!..
Нам, тем, кто с материнским молоком
Всосать желали капельку свободы?
Не поперхнуться бы нам тем благим глотком!..

Не слишком ли мы убыстряем шаг
К вершинам новым? – Лучше б оглянуться
На тех, кто ничего не завершат
Под новым ветром новых резолюций?.,
Но мы спешим! И только свист в ушах!..

1986 – 1989 – 2010

P.S. Поэму, видимо, придётся продолжать...




ПРОШЕДШЕЕ ВРЕМЯ

Прошедшее время,
       ты болью сдавило висок.

Прошедшее время,
       ты спать не даёшь до утра...

Ты мерно листаешь
       свой давний и горестный срок.

И каждое утро, —
       как будто бы в книге листок.

А — прошлое — даже,
       когда это было — вчера.

2000




*   *   *

Глубь бессловесная,
Скука болотная...
Что же ты терпишь, народ?
Родина-мачеха,
Дура-уродина,
Крикнешь, когда подопрёт.

Крикнешь, а крик твой
Уже не доносится
До всех царьков и пашей.
Родина милая,
Мать-мироносица,
Ты прогони их взашей.

Чтоб не тишаейшею,
Не безответною
Стала твоя глубина.
Родина вечная,
Родина светлая,
Ты ведь такая одна.

2000




ШУТКА
(застольная)

Развяжи язык, вино...
Расспроси, как нам живётся,
Как живётся, как бывётся,
Как поётся, — заодно...

Пусть развяжется язык
Перед недругом и другом... —
Ничего, что этим кругом
Ограничен этот миг.

Развяжи язык, вино,
Обвини себя, покайся,
До утра проспотыкайся... —
Со всем миром заодно...

Всё потом… Потом. Потом...
Всё покажется наружу! —
Все заглядывают в душу...
Ухмыляются притом!..

Развяжи язык, вино!
Расскажи, как нам живётся,
Как бывётся, как поётся,
Как смеётся — заодно!..

1987




РАБ БОЖИЙ
                            А.  Ашплатову

...Есть ли кому до судьбы твоей дело?
Ноет, болит или корчится тело?
Что ты там чуешь душою и кожей,
       Червь божий?..

Кто ты, зачем ожидает просвета
Жизнь твоя, — что и сейчас без ответа?
В калашный ли ряд да с твоею-то рожей?
       Бич божий...

Совесть твоя, что ещё не пропала,
Спать не даёт и колотится, падла…
Станешь когда-то травою подножной,
       Раб Божий.

И ничего не останется, кроме
Цвета, и группы, и резуса крови…
Имени нет и фамилии тоже,
Бомж,
       червь,
             бич,
                   раб Божий…

2000




ДЕТСКИЕ ИГРЫ

                    Г.  Левицкому

У солдатика оловянного
Ни матери, ни отца,
У него только с поля бранного
Девять граммов свинца...

Нет исправней его и примернее
С тех далёких времён.
Ружьецо при нём его верное.
И штычок заострён.

Он своею весёлой мушкою
Метит в сердце дыру.
Со свинцовой его подружкою
Не сдружусь. И умру.

И с мундира его, и с кивера
Позолота сошла.
...То ль игрушечные? Людские ли? —
Вот такие дела...

1998




*   *   *
                       А. К. Филатову

Мы коллеги с тобой. Мы — калеки
По душе и по жизни самой.

Где бурлят те, грядущие реки?
Чтобы — с берега — вниз головой!

Чтобы плыть нам, но против теченья...
Потому что судьба и вода

Начертали предназначенье
Против времени плыть всегда.

Против времени, против сути
Плыть вперёд, обходя берега!

Не спасайте нас, добрые люди!..
Между нами века и река.

1977




*   *   *       

Хвороба ль моя, хворобушка,
Подержи да отпусти…
Мою душу — как воробышка —
Не согреть в горсти.

Дай мне руку, друг мой праведный,
Не отвергни от себя…
Не суди меня, не надобно,
Я — сама себе судья.

Я сужу крутою мерою, —
Что там — казнь?
Эта жизнь — меня ли первую —
Мордой в грязь?!

Сколько душ ещё изломано…
Но — держись!.. —
…Это кто там куль соломенный
Сбросил вниз?

Вам желается, вам хочется —
От беды спасти?!
…А душа холонет, корчится
От той тя-жес-ти…

1983




*   *   *

И всё-таки я отступаю от правил:
Моё житиё-бытиё на виду.
Сентябрь меня первым морозом поздравил, —
По инею я на рассвете иду.

И радуюсь? Или печалюсь? — Не знаю...
Рябины пылают, рябины горят —
Знамение ли? Или осени знамя? —
«К морозам опять», — старики говорят...

Ну что же? Пока ещё бабьего лета
Весёлый огонь. Да в спине — холодок.
Пока ещё солнцем сентябрьским согрета,
Но чувствую. Вот он. Подведен итог.

...Ещё бы немного июньского света!..
Да где там!.. Но я не жалею о том.
По белой траве, по седому рассвету
Следы мои. Кто там за мною — потом?..

1987




ИЮНЬ

До свиданья, июнь мой, —
Полуденный час золотой!
Как дарил ты меня
Тишиною своей, теплотой...
...Я приникну к тебе, —
Чтоб услышать: созрела трава, —
Будет Троицын день
Чабрецом горевать в Покрова.

Буду долго ещё
Я в ночи без тебя тосковать,
Буду я без тебя
В одиночестве век вековать.
Я прощаюсь с тобой,—
Видно, время уже подошло
Опускаться багряным листам,
На твоё на крыло...

Только ты мои волосы
Тёплым дыханьем развей. —
Назови, назови, назови
Ненаглядной своей!..
...Припадаю к тебе,
Мой июнь, мой денёк голубой!
Час настанет, и мы
Повстречаемся в жизни с тобой.

1978




*   *   *

...Молчи, душа, молчи.
Всё стало просто:
март взял своё — туманом поутру.
А солнце
с полдня на работу выйдет...
И так — весь день до вечера —
весна.

А ты,
неподдающаяся марту,
прошедшая сквозь январи и вьюги,
молчи.
Кричать и петь — причины нету.
Всем хорошо.
Не будоражь.
Молчи.

И лишь одно —
и день, и ночь — едино,
И лишь одно
и день, и ночь тревожит, —
чтоб день за днём
и ночь за ночью длилось
безмерное в своём величье время.

...А ты молчи, душа.
Пока молчи…

2000




СТАРЫЙ ДОМ

...Кажется, — рукой коснёшься,
в прах рассыплется кольцо
На двери. И дверь забита.
И разрушено крыльцо…
А — тогда! К нему, бывало,
как на крыльях, подлетала
тройка масти вороной! —
Перед — той ещё — войной…
Двери настежь! Тополиный
пух у туфелек кружит.
Взгляд — как молния! — недлинный,
словно вечность, ворожит:
— Будешь ты любим и молод…
(холод в левое ребро)
И не будет мир расколот…
(будет! Будет!..) Недобро —
нежно!.. — взгляд:
«О, правый Боже
ну, о том ли мы, о том?!
Что же ты не входишь?]Что же?
Что же ты не входишь в дом?»

Так и будет. Двери — настежь!
Целый век — в рассвет окно!..
...Если это было счастье, —
значит  — так звалось оно.

1986




*   *   *

Я плохая хозяйка
       Хорошей судьбы.
Я плохая жена
       У хорошего мужа...

Не могу я сплести
       Ни беседы, ни кружев,
Мне мести и не вымести
       Сор из избы...

Только что говорить?
       Я — твой плен и беда,
Я — твой вечный недуг,
       Я — твоя непогода.

На все стороны света,
       На все стороны года
Обручён, обречён,
       Облучён навсегда...

1973




*   *   *

Последний день для февраля
уже отпущен, чтобы кануть
в небытие и мартом капнуть
на правдолюбца, на враля,
на тополя ещё в снегу,
на мёрзлую ещё дорогу,
и ветренницы, и недотроги
бесстыдно так коснуться губ,
колен коснуться, плеч коснуться,
зацеловать в останный раз,
и доказать, что ты горазд
влюбить.
       Уйти.
             И не вернуться.

1973






Татьяна Олейникова, Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2016