ВЛАДИСЛАВ ШАПОВАЛОВ

ТЕРПЕНИЕ
Рассказ

Известно, как дрессируют зверей. После номера дают животному лакомство. Тут же, на цирковой арене. Правда, артисты стараются дать приманку незаметно. И ребятам кажется, будто медведи сами легко ездят на самокатах, собачки запросто футболят носами мяч, а львы свободно прыгают сквозь огненные кольца.

Сидела наша Оля в цирке, смотрела, как работают звери, и ничего такого не замечала, а смеялась, как смеются все дети, если случится на манеже что-нибудь смешное, и радовалась звериным чудачествам, и удивлялась мастерству тех же медведей, собачек и львов. Но вдруг повернулась ко мне, спросила, широко открывая глаза:

— Дедушка, а что он ему суёт всё время?

Дрессировщик после исполнения очередного номера давал медвежонку кусочек сахара. Оля решила, что это не простой сахар, а волшебный.

Прошло много времени после того, как была она на представлении. И вот произошёл у нас примечательный случай, о котором я хочу рассказать.


Долго никто не знал, что соседская кошка Мурка родила у нас на погребце котят. Росли они дикими, боялись людей и прятались в своём гнезде, если появится кто близко.

Прошли весенние дожди. Котята стали выползать на солнце погреться. Здесь их и заприметила Оля. Прибежала в дом, крикнула не своим голосом:

— Дедушка! У нас котята вывелись!

Я, конечно, знал, что на погребце, в старой хозяйственной сумке, устроено из тряпья гнездо и в нём двое котят. Один весь чёрный, другой в белых латочках.

Симпатичные такие! У одного мордочка разная...

И точно: у котёнка, что в латочках, белая шерсть кусочками и на ухе, и на носу, и на щеке, откуда растут щетины усов. Ещё несколько белых кусочков на спине и передних лапках, точно кто белые тапочки надел. Всё же остальное чёрное, отчего кажется он очень пёстрым.

— Пойдём посмотрим!

Она нетерпеливо схватила меня за руку и потащила во двор. Подошли мы к гнезду, и Оля сунулась было к малышам, но сразу отдёрнула руку. Котята зашипели, оскалив острые зубы. У них по-звериному заблестели зелёные глаза.

— А почему они дикие?
— Без людей росли, — ответил я.
— А как их приручить?
— Ну, постепенно, — объяснил я ей, — терпением.

Что такое терпение, Олюша ещё не знала. Она вспомнила цирк и волшебный сахар и подумала, что приручить котят очень просто. Надо только достать волшебный сахар, и тогда звери будут слушать её.

Но волшебного сахара не было, и все над нею смеялись, если она у кого спрашивала про такой сахар. Попробовала дать котятам простой сахар, из пачки, — ничего не вышло.

Тогда она решила напоить котят молоком. Обыкновенным молоком. Налила в блюдце молока, поднесла к погребцу. Подсунула блюдце ближе к мордочкам. Да малыши не притронулись к еде. Лежали, свернувшись калачиками. У Оли не было терпения, она хотела, чтобы котята сразу стали пить молоко. Как бывает, толкнут малого котёнка носом в блюдце, молоко и останется на усах. Поперхнётся он, чихнёт и слижет языком белые пузырьки.

Занесла было руку и она, чтобы надоумить неразумных котят, да опять отдёрнула её. Котята оскалили зубы и прыснули с шипением носами. «Нужно, наверное, и молоко волшебное», — подумала Оля.

Всё же на всякий случай она придвинула блюдце палкой под самые кошачьи носы, а сама ушла и долго не появлялась. Потом вспомнила про котят, подошла на цыпочках к погребцу — блюдце пустое.

Ночью ей снились котята. Такие, как на самом деле: один весь чёрный, другой в белых латочках. И на голове, и на спине, и на ногах. Котята уже перешли в дом и живут вместе с нею, и она их дрессирует и уже выступает с ними в цирке.

Проснулась утром, побежала к погребцу. Тот, что в белых латочках, с пёстрой мордочкой, оказался смелее. Выполз из сумки, склонил голову. Щурится на солнце. И таким показался обыкновенным, ручным, что Оля хотела погладить его.

Шерсть на котёнке вздыбилась, зубы оскалились. Котёнок зашипел и юркнул в сумку. Оля взяла пустое блюдце и пошла за молоком.

На этот раз она поставила блюдце дальше от котят и снова ушла, чтобы не мешать. А через некоторое время наведалась. Молока не оказалось.

Тогда она отодвинула блюдце на край погребца. Ей хотелось, чтобы котята скорее стали на землю. Да расстояние оказалось слишком велико для того, чтобы котята преодолели страх. Молоко осталось нетронутым. Оля взяла палку, придвинула блюдце ближе к сумке. Так она постепенно отодвигала еду всё дальше от кошачьего жилья, пока блюдце не очутилось внизу, под стеною.

Тут произошла вторая заминка. Малыши топтались на краю погребца, опасливо поглядывая на блюдце, нетерпеливо мотали хвостами, а спрыгнуть на землю не решались. Опять расстояние оказалось слишком большим, чтобы преодолеть его, и все Олины старания могли оказаться напрасными, если бы не терпение. Притащила она ящик, установила под стеною. На ящик поставила блюдце.

Котята смотрят, что молоко приблизилось, переминаются на лапах у самого края стены. Один белыми тапочками, другой чёрными. Наконец пёстренький отважился. Поставил белые тапочки на угол, оттолкнулся и спрыгнул. Вылакал молоко розовым языком — юркнул назад. В сумку. Оля незаметно наблюдала со стороны.

Вскоре осмелел и другой котёнок. Чёрненький. Спустились они теперь на ящик вместе, а из ящика на землю, потому что блюдце было живым и уже находилось на дорожке к дому. Котята живо вылакали молоко и, задрав хвосты, опрометью поскакали назад, в спасительное гнездо.

Когда малыши осмелели и стали свободно слезать с погребца, упрямое блюдце начало двигаться к дому. Не сразу, а так — еле заметно. С большим терпением. По шажку в день. Передвинет блюдце ногой Оля, нальёт в него из чашки молока. А сама в коридор спрячется. Смотрит, как её питомцы следят за нею из-за погребца и как потом, когда она уйдёт, бегут наперегонки к блюдцу. Правда, тот, чёрненький, был осторожнее. И немного отставал.

Пришло время ставить блюдце в коридоре. Сделала Оля всё как следует, притаилась в уголке за вешалкой. Наблюдает незаметно сквозь окошечко, проделанное в одежде. У неё, кажется, уже вырабатывалось терпение.

Котята подождали, пока исчезнет Оля, и, убедившись, что вокруг никого нет, быстро-быстро, задрав хвосты, помчались к тому месту, где должно быть блюдце, к самому порогу. Да остановились.

Водят по сторонам головами, молока нигде не видно. Привыкли уже, что, прежде чем поесть, надо поискать блюдце. Это их уже приучила так Оля. Выдрессировала. Не молоком, конечно, и не волшебным сахаром. Терпением.

Пёстренький вроде догадался. Подбежал к порогу, а перепрыгнуть боится. И чует молоко, чует, что оно где-то тут, неподалёку, а не решается. Пустяковый порожек оказался для них большим препятствием, и котята не сразу взяли его. Но взяли. Опять же терпением. Не своим, ясное дело, — Олиным. Но теперь терпение было как бы другое. Тут не передвинешь блюдце ближе, порог мешает. И выдержать трудно, глядя, как поставят они свои тапочки на порог. Белые и чёрные. Как смотрят на блюдце, облизываясь. Так и хочется взять блюдце в руки и поднести к носу. Да терпение не велит. Потому что потеряешь больше. Котята опять испугаются. И придётся приучать их снова по шажку. И Оля, сжав кулачки, вырабатывает в себе терпение. Без него, терпения, в жизни ничего, оказывается, не добьёшься.

Постепенно, изо дня в день, Оля приручила котят к себе и только тут начала понимать, как не просто всё в цирке и сколько нужно времени, сил, терпения, чтобы звери научились ездить на самокатах, подфутболивать носом мяч, прыгать сквозь огненные кольца, если столько пришлось возиться с обыкновенными котятами, чтобы приручить их всего-навсего к дому.


Источник: Шаповалов В. М. Дедушкины вечера: Повесть и рассказы / Рис. А. Веркау. — М.: Детская литература, 1988.  — 223 с.: ил.


На страницу Владислава Шаповалова

Марина Щенятская, Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2022