ВИТАЛИЙ ВОЛОБУЕВ

ТЕБЕ ЛИ, РОССИЯ, ТАКАЯ СУДЬБА...
Подборка в журнале «Звонница» № 17 (2012), стр. 208-211


В ЗАСУХУ

Трещины-морщины
На щеках полей,
Не шумят в лощинах
Волны ковылей.

Ни слезинки с неба,
Только пот с лица,
Кто-то корку хлеба
Выбросил с крыльца.

Подобрал я корку,
Мимо проходя,
Сердце сжалось горько —
Надо ли дождя?

1979

ЗАСТОЙНОЕ

1.

Время лучшее настало,
Не страшись наветов злых,
Говори о кознях старых,
Сочиняй разящий стих.
Распевай куплеты вволю
О беззубых стариках,
Подсыпай побольше соли,
Чтобы гнилью не пропах.
Разверни гармонь лихую,
Спой про пешек и ферзей,
По которым уж тоскует
Застекляненный музей.
Время лучшее приходит,
Разгоняй тоску, поэт,
Скоро, ох, заколобродит
Самый высший наш Совет.
Задрожит пустое царство,
А поэты все лихи —
От любой тоски лекарство —
Непечатные стихи.

1980

2.

Настало время междуцарствия,
На вере опухоль растёт,
Ушли в былое речи страстные,
И только кладбище цветёт.
И трут штаны тупые идолы,
И пешки подняты в цене,
А кто-то развлеченье выдумал —
Катанье на чужой спине.
Ведь было поле рожью сеяно,
И кто же тут не доглядел,
Что рожь в сору давно потеряна,
Бурьян откуда залетел?
Настало время междуцарствия,
Недолго старому скрипеть,
Тому, кем пешки порасставлены,
Наверно, первому слететь.

1981


*  *  *

Я мечтаю, пророчества ради,
Что придёт удивительный год,
И настанет вселенская радость
После голода, войн и невзгод.
Это будет весёлое время
После стольких веков кутерьмы,
Снова мира грядёт сотворенье,
Жаль, творить его будем не мы.
Это будут счастливые люди,
И моложе, и праведней нас,
Наши самые строгие судьи,
Наша совесть в решающий час.

1985


МУЖИЦКИЕ БАЙКИ

1. ПЕРЕСТРОЙКА

Перестройка, перестройка —
По три стопки вместо двух,
Ты шуми, моя настойка,
Весели застойный дух.

На двоих стелю я койку,
Приглашаю на экспромт,
И к утру мы с бойкой Зойкой
Создадим Народный фронт.

И устроим мы попойку,
Поголовный плюрализм,
И обмоем перестройку,
Отравляя организм.

А к утру, застлавши койку,
Мы пойдем на выбора,
Выбирать соседа Кольку
В деревенские мэра.

1988


2. АРЕНДА

Мужики, задумку энту
Близко к сердцу я принял —
Вот бы взять жену в аренду,
А в придачу к ней фазенду,
Да на бражку матерьял.

Ох зажил бы я, ей богу,
Ну а что — гляди сюда:
Сам хозяин, места много,
Да еще б никто не трогал,
Я б зажил бы хоть куда.

Дрожжи есть, бурак на грядке,
Участковый далеко,
Растопил — и все в порядке,
Это вам не в безнарядке
Спину гнуть да рвать пупок.

Надоело — сдал фазенду,
Сдал жену — и был таков.
Поскорей закон бы энтот,
Про такую-то аренду
Привезли бы из Цеков.

1990



* * *

Запрещали мне, поэту,
О любви стихи писать:
— Ты пиши про то, про это,
Что печатают газеты,
То, что будут покупать.

Я послушался, и сразу
Выдал прямо наугад
Про последние указы,
Про воров с торговой базы,
Про налеты на Багдад.

Вот когда меня хвалили,
Тут уж все пошло в печать,
Никаких огрехов в стиле,
Да и деньги поступили,
Тут уж некогда скучать.

Взял цветы, бутылку виски
И — к подружкам юных лет:
— Добрый вечер, мои киски!
А они: — Не пустим близко,
Ты нам больше не поэт!

1991


*  *  *

Уйти бы в поле, постоять
Над нивою чужой,
Но даже эта благодать
Разделена межой.
В лугах волнуется трава,
И в небе щебет птиц,
Мечта волшебная жива,
Как будто нет границ.
Но глянешь — все поделено,
Все поле — по кускам,
Увидишь солнце — и оно
По речкам, по лескам.
Все разделилось, растеклось,
В ладони не собрать,
И даже птицы стали врозь
По веткам ворковать.
Как будто смотришь сквозь очки
С раздробленным стеклом,
И сам разорван на клочки,
Как лист с плохим стихом.

1991



*  *  *

                 Олегу Булавину

Куда идешь широким шагом
Художник брошенной страны,
Когда ты жил под красным флагом,
Дороги все были видны.

А нынче — по заросшим тропам
Спешишь неведомо куда,
Разбогатевшие холопы
Теперь зовутся — «господа».

Они картину не закажут
И галерей не создадут,
Но за дешевым эпатажем
Через границу побегут.

Куда ж ты движешься, художник,
Влекомый музой и судьбой,
Страны растерянной заложник, —
Эпоха дышит за тобой.

1996



*  *  *

Тебе ли, Россия, такая судьба –
Стоишь ты, как в бывшей деревне изба –
Хозяева в городе, сад на ветру,
И тянутся воры к чужому добру.

По брёвнышку скоро растащат твой сруб,
Поскольку хозяин безволен и глуп,
И нет уже больше в деревне избы.
Россия, достойна ль такой ты судьбы?

1998



*  *  *

Вот дом ещё пошёл на слом,
Встают над вишнями громады.
Громадам были бы мы рады,
Когда б не тучи над селом.
Скупают сёла с мужиками,
Обманом гонят в лучший мир,
И смотрят бабки из квартир:
— Ребята, не Москва ль за нами?
Мужья их, спящие в лесах
Тверских, смоленских, белорусских
Не видят, как нашельцев прусских
Зовут под наши небеса.
Уходит древняя Россия,
Скупают щедрый чернозём,
А мы, как ласточки, живём
В щелях удобных и красивых.

2004



*  *  *

Ветераны мои, ветераны,
Мне сегодня обидно вдвойне,
Ваши самые тяжкие раны
Не на той, а на этой войне.

Ведь у вас отобрали Победу,
Не сумели страну уберечь,
И вам выпали новые беды,
Ваших внуков послали на смерть.

Вас лишили и дела, и славы,
Вы меняли награды на хлеб,
Но стояли всегда за державу,
Чтобы жить на свободной земле.

Это вы удержали от краха
Умиравшую в муках страну.
Никогда вы не ведали страха,
Одолели и эту войну.

Так живите, мои дорогие,
Долго-долго ещё на земле,
Дай вам Бог и здоровья, и силы,
И сто граммов всегда на столе.

2005


ЛЕТО ДЕТСТВА

1.

А лето снова пышет жаром,
Как в пору детства золотого,
Когда по щиколотку пыли,
А мы бредем по ней босыми.

— Айда на речку! — и летели,
С разбега с берега вонзались
В прозрачно-тихую водицу,
И под водой,  как рыбы, плыли.

Обсохнув, ягоды искали
По склонам старого оврага,
Но часто вместо них патроны
В окопах старых находили.

И жгли костер, чтобы стреляли
Войной забытые патроны,
А мы, за бугорками лёжа,
К земле от пули прижимались.

Теперь асфальт, и пыль забыта
В местах, где детство пролетело,
Лишь речка все ещё прозрачна,
И солнце снова пышет жаром.


2.

Мы возили зерно на машинах,
Когда нам было лет по двенадцать,
Возлежали на тёплой пшенице,
Пока ехали с поля на ток.

А потом деревянной лопатой,
Или просто руками сгребали
Разомлевшие зёрна пшеницы
На сухой и утоптанный ток.

И опять возвращались на поле,
Чтобы кузов наполнить пшеницей
Из комбайна текущей струёю,
Под которой не устоять.

Мы возили зерно на машинах,
Возлежали на тёплой пшенице,
Мы в неё зарывались руками,
Обнимая, как будущих жён..


3.

А с другом мы пасли коров,
Их выгоняя ранним утром,
Когда чуть солнышко проснулось,
Прохладой утренней дыша.

Мы прутьями секли колючки,
Как будто вражеские роты,
Потом съедали нашу пищу,
Где сало, помидор, яйцо.

С душистым хлебом всё умявши,
Запив компотом из бутылки,
Мы отправлялись на охоту,
Пока коровы улеглись.

По камышам бродили с палкой,
Стреляя из неё по уткам
И, доходя до троп кабаньих,
Бежали в страхе на бугор.

Потом коровы шли по стойлам,
Хозяйки нас благодарили
И угощали всем, что было —
Мы с важным видом уплетали.

Так проходило наше лето,
Потом коров уже не стало,
За молоком ходили в лавку
И негде стало нам взрослеть.

2008


БЕЛОГОРЬЕ

Нежеголье, Приосколье,
Белогорье — ясный свет.
Ни раздольней, ни привольней,
Ни желанней края нет.

Выйдешь к речке, выйдешь к полю,
Выйдешь к лесу — гой еси.
Глянешь вправо, глянешь влево —
Края нет Святой Руси.

Шли хазары, шли монголы,
Шли тевтоны — не прошли.
По над яром, по над долом.
По над звоном полегли.

Было горе, крови сколько,
Выжил волей и трудом —
Белогорье, Приосколье,
Нежеголье — Отчий дом.

2006





Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2016