ВИТАЛИЙ ВОЛОБУЕВ

НОЧЬЮ
Рассказ

Перед глазами начинают появляться змейки, всё чаще приходится встряхивать головой, чтобы избавиться от них, и я понимаю, что пора передохнуть.

В ночную культивацию я напросился сам, чтобы назавтра помочь матери с огородом, потому и работаю один. В кабине жарко, хотя люк открыт и иногда ветерок приятно холодит спину.

У леса останавливаться не решаюсь — я боюсь леса, особенно ночного, может быть оттого, что вырос на равнине. Поворачиваю обратно и ветерок уже не чувствуется — он теперь попутный и в мой люк не попадает. Становится душно и через несколько минут я впервые сбиваюсь с борозды — приходится выворачивать вправо и искать её. Надо дотянуть до середины поля, потому что от края посадка и там тоже будет не по себе. Гон длинный, и я всё чаще встряхиваю головой. Вдали, по краю поля, движутся два огонька. Это уже не в первый раз — катаются на мотоциклах.

Ну вот, вроде середина. Глушу мотор, в ушах продолжается шум, но блаженство от тишины растекается по телу и я едва успеваю закрыть люк. Сон валит меня на сиденье. Сон неглубокий и чуткий. Снится бегущая под тебя поверхность поля, плоская в свете фар, потом полоски змеятся, заволакиваются пеленой, но через некоторое время снова появляется бегущее поле.

Просыпаюсь от стука по кабине. Пугаюсь не сразу — вначале не понимаю происхождения стука. Потом, осознав, что я посреди ночи и посреди поля, и стучать могут только снаружи, сердце начинает колотиться, а рука тянется к монтировке, положенной под руку ещё с вечера. Стараюсь не шуметь и не подниматься. Через стекло замечаю только силуэт головы. Стук повторяется, металлический и робкий. Стучат видно монетой. Это успокаивает — монетой может стучать только женщина. Открываю дверь и включаю свет в кабине. Догадка моя подтверждается. Девушка жмурится от света и прикрывает глаза рукой. На ней брюки и тоненькая блузка.

— Можно погреться у вас?

Я подаю руку и почти втягиваю её в кабину. Кабина тесная, отодвигаюсь к стенке и стараюсь не вымазать незнакомку — я весь пыльный, руки в чёрных пятнах. Она закрывает дверь и некоторое время мы сидим молча.

— Откуда вы, ночная странница?
— Я не местная, к бабке приехала.
— Это заметно.
— Ненормальная, согласилась покататься, а он... Привёз и бросил, а сам уехал.
— Просто взял и бросил?
— Не знаешь за что бросают? Я по-хорошему, а он туда же — привёз и требует...
— Вы с подругой были?
— Да. Ну, с теми все ясно — они затем и поехали, а я дура...
— Ну что ты так ругаешься? Ты же удрала.
— Удрать-то удрала. А домой как?

Она вдруг напрягается и всматривается в темноту.

— Потуши свет. Быстрее.

Я не шевелюсь, рассматриваю гостью.

— Да скорее же потуши — едет!

Я тушу свет и вижу вдали медленно двигающийся огонек.

— Спрячь меня.
— Он не поедет сюда.
— Поедет, он свет заметил. Точно.

Мы сидим и смотрим на огонёк.

Он останавливается, потом движется обратно и наконец свет поворачивается в нашу сторону.

— Выходи.

Я беру телогрейку, халат и выхожу за ней. Понимая, что по пахоте он будет ехать медленно, стараюсь не суетиться.

— Вот тебе телогрейка, отбеги назад, по тени от трактора, ложись на телогрейку и накрывайся халатом, а я отъеду вперед.
— Только потом вернись. Я боюсь.

Я завожу трактор, включаю свет и еду навстречу мотоциклу. Сближаемся медленно. Но вот он мигает светом и я останавливаюсь, глушу мотор, но свет не выключаю, чтобы он ничего не увидел позади трактора.

— Эй, мужик! — он старается казаться старше.
— Что тебе? — как можно равнодушнее.
— Ты тут никого не видел?
— Кабанов видел, около леса целое стадо. А кто тебе нужен?
— Девка тут потерялась.
— Как потерялась?
— Пропала.
— Значит кабанчики слопали. Ты гляди, на мотоцикле по пахоте не уйдешь, они сейчас злые.
— Так не видел?
— Мне только девки здесь не хватает. Для полного счастья.

Он поднимает очки на шлем, смотрит на меня, потом в сторону леса, потом опять на меня. Опускает очки, газует, трогается, пытается переключиться на вторую, но мотоцикл глохнет и больше не заводится.

Я начинаю нервничать. Оглядываюсь назад, но ничего не видно. Я уже сам начинаю верить в свою выдумку про кабанов и беспокойство за мою подопечную нарастает.

Иду к мотоциклу.

— Отказала техника?
— Перегрелся.
— Толкнуть?
— Давай.

Мы толкаем мотоцикл, но колесо волочится по пахоте и не прокручивает двигатель. Останавливаемся.

— Как же ты девку-то потерял?
— Не рассчитал. Хотел попугать, а она смылась. Думал по дороге будет идти...
— И что теперь?
— Не знаю. Буду искать. Может в посадке где.

Он уводит мотоцикл в темноту, а я стою и жду, когда он отойдёт. Страх за незнакомку начинает меня донимать, и я во все глаза смотрю в темноту. Останавливаюсь и прислушиваюсь. Где-то далеко шумит лес. Туда идти не хочется, но иду. И жалость вдруг находит на меня. Я уже сроднился с нею, я её защищаю, укрываю, согреваю — я спас её от злого демона, а она растворилась в темноте и никогда уже не найдётся.

— Я тут,— слышится откуда-то сбоку. Прислушиваюсь.
— Сюда, — шепчет темнота.

Сердце прыгает — радость подступает к горлу. Хочется совершить что-то героическое. Она сидит, завёрнутая в халат и телогрейку.

— Ну, пропало твоё белоснежное одеяние. Теперь ты не фея.
— Да фиг с ней, с феей твоей. Зато тепло. Ну, что он?
— Не хочу, чтоб он тебя нашёл.
— А ты тут причём?
— Совсем ни при чём. Есть будешь?
— Вставать не хочется.
— Давай отнесу.
— Я сама, — говорит она, не двигаясь.

Я поднимаю её вместе с телогрейкой и халатом. Она лёгкая и тёплая. Я кружу её, она обхватывает меня за шею, прижимается, я наступаю на спустившуюся полу халата и мы валимся на мягкую землю.

Она вскакивает, отряхивает с себя телогрейку и халат, но тут же хватает снова и натягивает на себя.

Я лежу без движения. Она стоит, потом подходит, опускается на колени и наклоняется надо мной.

— Эй, ты что?

Я совсем затихаю.

— Ты что? — шепчет она, и вдруг лупит меня по щекам. Я с трудом сдерживаю зло и терплю. Она притихает. И вдруг звёзды надо мной потухают, и жар охватывает моё лицо. Щеки болят, но к губам прикасается что-то. Я еще не понимаю, что это поцелуй, но блаженство переполняет меня. Хочется обнять её, но руки у меня грязные и весь я пыльный. Я вспоминаю это и говорю:

— Будешь ты, как мой трактор.
— Я уже такая.
— Замерзла?
— Ага.
— Давай обниму.
— Ты же пыльный.

Я обнимаю её, она сидит ко мне спиной, и я роюсь носом в её волосах.

— Тепло?
— Хорошо...

Я вспоминаю о тракторе и вдруг понимаю, что теперь не найду его. Кругом тьма, а я, покружившись, потерял ориентировку и не могу сообразить где, в какой стороне он может быть.

— Трактор потерялся, — говорю я.
— Как потерялся?
— Закружились мы.
— Вот здорово.
— Что ж хорошего?
— Кайф... Трактор потеряли. Меня потеряли. Чего бы еще потерять?
— Тебе есть что терять?
— А тебе?

Меня начинает раздражать этот разговор, но ссориться не хочется. Ночь. Звёзды. Где-то во тьме лес. Тишина.

— Что ты замолчал?
— Надоело болтать.
— Хочешь меня поцеловать?
— Не хочу.

Она резко оборачивается:

— Почему это?
— Мало мне поцелуя.
— Эх ты...

Она отворачивается, смотрит в темноту и начинает тихонько насвистывать.

— Отвези меня домой,— вдруг говорит она.
— Как же я тебя отвезу — трактора-то нет.
— Придумай что-нибудь.
— Ладно, посидим, пока не посветлеет, тогда и найдём.

И мы погружаемся в ночь. Мне сидеть неудобно — спина затекла, а она то ли притихла, то ли уснула. Не хочется тревожить её. Скоро рассвет. Мы найдем мой трактор. Я доделаю свою работу. А потом отвезу её домой и больше никогда не встречу.

1986



Виталий Волобуев, 2015, подготовка и публикация