ВЛАДИМИР КАЛУЦКИЙ

ЖИЗНЬ, НАПИСАННАЯ КИРИЛЛИЦЕЙ
Памяти Игоря Андреевича Чернухина

У каждого есть круг из книг, ставших учебниками жизни. Это почти всегда мерила нравственности и почти всегда — недосягаемая высота. Всю жизнь тянемся за их героями, и никогда не достигаем манящих высот. У меня среди любимых книг едва ли не первая — «Жизнь Арсеньева» Ивана Алексеевича Бунина. И потому, что это образец писательской жизни, и потому, что там есть персонаж, почти списанный с меня. К «Жизни Арсеньева» я отношусь даже с ревностью, и всегда с болью воспринимаю всякую её критику. Как будто задевают и меня лично.

И казалось мне, что больше уже не сыщу я книгу, которую смогу принять в свой избранный круг. Казалось до тех пор, пока Игорь Андреевич Чернухин не подарил мне, с авторской подписью, свою трилогию «Между прошлым и будущим…».

Книгу мне привезли вечером, и читал я всю ночь. Такой радости от чтения у меня не было давно. Лет пятнадцать назад подобным откровением воспринял повесть удивительного прозаика Николая Рыжих «Федины лапоточки». Тогда я страдал от того, что книга быстро кончилась.

То же самое случилось и теперь. И когда закрыл последнюю страницу, мне стало несколько не по себе. С Игорем Андреевичем я знаком лет двадцать пять. Вернее — столько он меня знает. Я же со школьных лет очаровывался стихами Чернухина.

Ой, ты поле, поле, поле —
Поле Дикое…
Ищешь славы, ищешь доли,
А беды накликаешь. —

читал я, пятиклассник, в тоненькой книжке «Горизонт». И было это до боли близко мальчишке, что жил в ковыльном хуторе на краю того самого Дикого Поля...

В том далеком году я напечатал в районке первое стихотворение. И за него попал на областной литературный семинар, где стихи читал молодой и грустный поэт Игорь Чернухин. Конечно, он тогда меня не запомнил, но я стал школьной знаменитостью. На меня прибегали глядеть из других классов, потому что «он видел Чернухина!» .

И казалось мне, что имею какое-то право на внимание поэта, а — может быть, даже право говорить с ним с оттенком фамильярности…

Боже мой! Человек, на которого в казахстанском лагере шли танки — это уже не просто поэт. Это мастер, слово которого испытано бронёй. Я читал «Между прошлым и будущим…» и погружался в величественный и трагический мир. Мир, циклопические створки ворот которого захлопнулись буквально в год моего рождения — 1953. А Игорь Андреевич успел в том мире стать Человеком и Поэтом. И рифмованное его слово, закалённое военным детством и лагерной юностью, не просто звучит. Оно пульсирует:

В ту ночь зимы, восьмого дня,
Когда февральские метели,
Как белы лебеди слетелись
На свет оконного огня,
Почуял я, как рвётся нить
С моею белою темницей,
Как ангел белую десницу
Мне протянул :
— Ты будешь жить!

…И вот эта жизнь, вписанная в три тома воспоминаний. Немного есть на Руси поэтов, чьи слова высечены в камне . А Игорь Андреевич навеки оставил в граните Курского мемориала строки:

Это поле победы суровой
Для потомков по праву равно
Полю грозному Куликову,
Ратным доблестям Бородино.

И такой поэт оставляет нам воспоминания. Если я просто скажу, что книга — явление общерусского значения — те, кто могли бы обеспечить известность трилогии, вряд ли это сделают.

Тогда я скажу так.

«Между прошлым и будущим…» Игоря Андреевича Чернухина уже заняла место в одном ряду с той же «Жизнью Арсеньева» Ивана Алексеевича Бунина. Она так же есть не только превосходная художественная вещь, но ещё и документ эпохи. Конечно, как свидетель ГУЛАГа, Игорь Андреевич не взял высот Шаламова и Солженицына. Да и задачи у него такой не было, ибо поэт не разоблачает или изобличает кого-то. Он просто вспоминает, по-русски всепрощенчески и мудро. Тем более, что основная часть книги рассказывает о его своременниках с совершенно разными судьбами. Здесь целый пласт исследований по народному творчеству и десятки удивительных характеров и судеб. Многих героев Чернухина я знал. Оказалось — знал мало. Совсем с неожиданной стороны раскрылись здесь «отец садов» Кирилл Иванович Чернявских и последний жалеечник России Марк Васильевич Сычёв. А третий том трилогии — «Город надежды» — посвящен Белгороду и его людям. Для меня опять неожиданность — Игорь Андреевич был строителем послевоенного областного центра. Здесь же он пишет о своём поэтическом становлении и рассказывает о литературной жизни Белгородчины.

Я думаю, что вы трилогии в магазинах не найдете. Тираж её на всю Россию — всего тысяча экземпляров. А жаль. Если и можно учить патриотизму по нынешним книгам, то первая из них сегодня — «Между прошлым и будущим…». Тем более, что она преисполнена и высокого философского смысла. Такое впечатляющее описание Судного Дня, что сделано на 243 странице первого тома, можно встретить только в Апокалипсисе у Иоанна Богослова.

…В «Жизни Арсеньева» обитает персонаж, почти списанный с меня. Это некто Баскаков, неприкаянный учитель молодого барина. В трилогии Чернухина есть и моя фамилия. Книги эти мне одинаково близки и дороги. Счастливые писатели, написавшие их, поделились счастьем и с нами.

Остается просить Бога, чтобы миг Игоря Андреевича Чернухина для всех нас растянулся на многая лета памяти о лучшем поэте Черноземья...

2012

Источник: Газета «Голос Белогорья», 12.12.2012

На страницу Владимира Калуцкого

На страницу Игоря Чернухина

Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2017