ИГОРЬ ЧЕРНУХИН

РУССКИЕ КОЛОКОЛА
Из трёхтомника «Писатели Белогорья» (2014)

ТРИЕДИНСТВО

Триедина великая вера,
Милосердна, глубинна, чиста,
Но тебе до конца не измерить
Эту тяжесть и лёгкость креста.
Не подсвистывай птицам небесным —
Не тебе понимать их удел.
В мир пришёл ты, великий и тесный,
И не лучшие песни пропел.
Но ты принял высокие звуки,
Что с небес принесли соловьи
И обрёк на вселенские муки
Душу грешную,
Песни свои...
Что же делать, коль в жизни суровой
Просто так ничего не дано.
Триедино великое Слово —
Было Богом когда-то оно.
Перед Словом, как мальчик, робею.
Речь мою замыкают уста.
Надо мною спасительно веют
Три единых смиренных перста.

1996



МЫ

Возвышенный — не вознесёт гордыни,
Упавший — да не разобьётся!..
Даруется и саду и пустыне,
Равно как всем,
Одно и то же солнце.
Нам удержать бы только равновесье,
Земное притяженье пересилить!
Не зря с тоской глядим мы в поднебесье,
Слепые дети смутных лет России.
Мы позабыли за тщетой великой
Отца и мать,
Долги свои и нищих...
И лишь во снах, бездомные калики,
Мы горько плачем и кого-то ищем.
А утром вспоминаем наконец-то
Далёких дней и запахи и звуки,
И солнца свет над отчим домом детства,
И лунный свет на пустырях разлуки.
Кто в этой жизни скоротечной мы? —
Вихрь тленных листьев на ветрах суровых,
Иль древо жизни над ущельем тьмы,
Где ветка лавра вся в шипах терновых?..
Что слава нам? —
Она, как дым миражный.
Богатство — пыль,
А доля — ветер в поле,
А надо жить...
Один мудрец однажды
Сказал, что счастья нет, но есть покой и воля.
Нам удержать покоя б равновесье,
Вдохнуть бы волю поднебесной сини! —
И путь распахнут — вечности и песне,
Любви, молитве, небу и Мессии.

2001



НОЧНОЙ ВСАДНИК

                   Н. Перовскому

Предгрозовья ночного дыханье.
Задремавшая в поле река.
Трав, лесов и небес колыханье,
И над всем мировая тоска.
В эту ночь со смиреньем молитесь,
Чтоб не стать после ночи золой,
Потому что заоблачный витязь
Поднял огненный меч над землёй.
Он разбудит всю твердь и разрушит
Этот мир — от небес до цветка.
Да услышит имеющий уши
Ниспадающий гул свысока!
Это витязь суровый несётся
На коне вороном — небыль, быль...
Всё, к чему его меч прикоснётся,
Обращается в звёздную пыль.
Шар разверзнется, земь среди ночи
Вместе с чёрной и белой травой.
Да увидит имеющий очи
Крест вселенский во тьме мировой!
В эту жуткую ночь помолитесь
И за бедную душу мою,
Потому что заоблачный витязь
Бросил меч.
Дал мне руку свою.

1995



ГОМЕР

Не предрекай себе, глупец,
Судьбы печальной и высокой —
На сцене жизни неглубокой
Ты лицедей, а не творец.
Твои движения бледны,
Твои речения ничтожны
Перед перстом и словом Божьим,
Когда все звуки сожжены.
Ты слеп и глух...
А на виду
Идёт сплошная пантомима:
Сад райский. Женщина...
И зримо
Сияет яблоко в саду
Сорви его — и ты пропал,
Отринь его — не будет рода.
Что рай тебе, когда свободы
Страстей и дум ты не познал?..
Мерцают солнце и луна
В туманной млечности Вселенной.
Приподнят занавес над сценой,
На сцене Бог и сатана.
Они глядят на сладкий плод
И режиссируют усердно...
Играй, играй, актёр мой бедный,
Стирай с лица творенья пот.
Играй комедию, глупец,
Для них ты червь, для них ты глина
Пройдёт ещё одна картина —
Потом антракт. Потом конец.
Падёт тяжёлый креп портьер,
Сгорят века.
На пепелище,
Где ветр в эгейских дюнах свищет
И море гасит молний свет,
Тебя найдут слепым и нищим
И назовут тебя — Гомер,
И нарекут тебя — Поэт.

1991-2012



ЖАРКИМ ЛЕТОМ 1951 ГОДА

За работой померк птичий щебет,
Приутихла по родине боль...
Чёрный камень колю я на щебень,
Опустившись в глубокий забой.
Молот мой, хоть тяжёлый, но меткий.
Бьёт и бьёт...
Сатанеет жара.
А потом я гружу вагонетки,
Тяжело их качу на-гора.
— Ты катись выше, злая судьбина!
Я подставлю худое плечо,
Нет, души ты во мне не убила.
Обожгла лишь её горячо.
Ты катись. Я тебя опрокину.
Хлынет щебень за борт на песок.
Но глаза свои юные вскинув,
Я почувствую — колет висок.
За отвалом — конвой и собаки.
Цвет малиновый. Злые глаза.
По пути возвращаясь назад,
Воду пью из железного бака.
И махорку курю у забоя,
И соседу бычок отдаю.
Тот смеётся:
— Мы нынче с тобою
Заработали пайку свою.
Молот снова тяжёлый и меткий
Крушит камень казахских степей.
И опять я качу вагонетки
За судьбою и волей своей.

1972 -1982



РУССКИЕ КЛОКОЛА

                    Ивану Пашкову

Какая в сердце музыка возникла
У звонаря из древнего села!..
Вновь заиграли по Руси великой
Молчавшие досель колокола.

В их перезвоне было меньше горя,
Чем радости, надежды, торжества...
И музыка плыла над Белогорьем
И извещала: — Родина жива!

Жива святая Русь! Жива Россия!..
Горят её, сияют купола.
От моря и до моря — с новой силой
Звонят, звонят её колокола.

И, кланяясь малиновому гуду,
Я слышу голос свыше у плеча:
— Молись за Русь!.. Пока горит свеча,
Пока звонят колокола повсюду.



ВЫБОР

Входящий во многие двери — опасно отравлен:
От ручек дверных вирусует ходячий субъект.
Какое, скажите, мне дело до левых и правых?
— Я в центре по сердцу... и значит, свободный поэт.

А рядом со мною ломают и рушат каноны,
И правые мысли и левые формы плетут,
И лезут в пророки, диктуют искусству законы,
Кричат, поучают, лукавят, юродствуют, пьют.

Но мысли и формы бездушных души не заденут —
Не греет их слово, ни краски, ни маски, ни звук,
И холодом веет, пустым равнодушием денег,
Их зритель незряч, ну а слушатель попросту глух.

Входящий во многие двери без стука и лени
Излишне проворен, болтлив, суетлив и лукав.
Зачем его россказни слушать про правых и левых? —
Они мне ни свет, ни восторг, ни пример, ни указ!

Я сам себе вождь!..
И плевать мне на выборов урны:
Я выбрал себя, своё сердце, а вовсе не фланг.
На флангах сумятица, зыбь, веет сумраком дурно,
А сердце моё — это жизнь, это центр, это флаг.

1996



КРЕЩЕНИЕ

Гадать нелепо в дни сквозные.
Нелепо слушать горожан:
— Россия гибнет. Нет России!
Снега. Крещение. Туман.
Святи водицу вместе с людом,
И пей,
И с небом говори...
Но что за женщина? Откуда?
Зачем зовёт в поводыри?
Я сам незряч. Я сам потерян
(Знать, окаянные года!..)
Я не приду в высокий терем,
Не брошусь в ноги никогда.
Что в нём?
Забыл я постепенно
Её глаза, её лицо.
Но имя мягкое — Елена
Во мне живёт, как грусть лесов.
Как горький дым от листьев сада,
Как убежавшая волна...
Вы тоже Лена.
Что ж, присядем
И выпьем красного вина.
За светлый праздник. За крещенье!..
Дай Бог, Елена! Дай Вам Бог!
Какое странное скрещенье
Имён и судеб, и дорог.
В них столько общей есть печали,
Что глаз померкнет водоём.
Как пассажиры на вокзале,
Мы все, мы все чего-то ждём.
Но ожидание опасно —
Земное время как вода —
Мы вдруг поймём, что ждём напрасно
Ушли все наши поезда.
Гадать нелепо в дни сквозные.
Нелепо слушать голос зла.
Она жива, жива Россия —
Снега. Крещенье. Купола.
Стою один в просторном храме.
Небесный хор сошёл с высот.
О них: о Еве и Адаме
Печально девочка поёт.
Креститесь, русичи!
Крестите
Детей для жизни и любви...
...Моя душа, моя обитель,
Высокий храм мой на крови.
Святую воду пью смиренно,
Беру её в поводыри,
И настежь дверь:
— Пошли, Елена,
На снег, где ветр да фонари!
Смотрите, что за ночь над нами! —
Шагну, замру, чтоб не вспугнуть,
И слышу вечность под ногами —
Не снег скрипит, а Млечный Путь.

1996



*  *  *

И было слово — Русь. Оно
Являло жизнь... презренье к смерти.
Как ни душил его Лаврентий —
Оно осталось всё равно.
И во дворе пустой тюрьмы,
Где клети камер, как конверты,
Оно глядит на мир из тьмы
И прорастает, как бессмертник.
Глухая скифская трава,
Печальный жёлтый знак разлуки.
Букет живым... от тех, кто в муках
Обрёл свободные слова.
...А храмы белые парят,
И слово вольное гуляет.
Но кто-то в Русь опять стреляет,
И кровь пускает брату брат.
Монета мелкая звенит:
Учитель стоит очень мало...
Зачем ты плачешь горько, мама? —
Твоя любовь меня хранит.
И слово Русь звучит во мне,
Как Бог в российской круговерти...
Давно в аду сидит Лаврентий,
Да все неймётся сатане.
Растёт ещё чертополох
И семена летят по свету,
Но возвращаются поэты
Со словом Русь... Храни их Бог!

1990-1991


СЛАВЯНЕ МЫ

                    Е. С. Савченко

Славяне мы...
У нас в крови течёт
И мужество, и дерзость, и почёт,
И доброта, которую мы знали
В дни радости и в дни большой печали.
Соединили нас на все века
Одна судьба и кровность языка.
Легли надёжно наши рубежи
Через Балканы, Киев и Кижи.
От Шипки до московского Кремля
Земля славян — священная земля! —
Здесь города, как крепости, стоят,
И каждый град другому граду брат!
Созвучен их и однозвучен ряд,
Как Белый город, Белгород — Белград.
Славяне мы...
У нас в крови века,
Одна судьба и крепость языка.
И Бог один
И крест для всех сродни,
И даже песни у славян одни.


Источник: Писатели Белогорья. В 3-х томах. Т. 2. Стихотворения. Поэмы. — Белгород: Константа, 2014. Стр. 540-551



Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2016