НАТАЛЬЯ ДРОЗДОВА

НО МЫ-ТО ВЕЧНЫЕ С ТОБОЙ…
Об учителе и поэте Александре Константиновиче Филатове

Топлинка — это старинное русское село с нежным именем, стоящее посреди лесов, на берегу речки, говорят, было самое красивое в округе. Жили топлинцы честно, мирно, размеренно. Трудились усердно, а по праздникам дружно гуляли — ставили посреди села карусели, пекли большие караваи, сладкие булочки для детей. А уж храм в Топлинке был — красавец! Колокола к службе звонили — в Белгороде слышно было. Когда здание храма сломали, кирпичи пошли на фундамент школьного здания. И теперь школа стала центром жизни в селе. И хоть времена были уже «не те» — безбожные стояли времена, но в Топлинке всё ещё царил какой-то особый, благодатный дух, ограждая от нервозности, от злобы, стяжательства, здесь по-прежнему правили доброта и гостеприимство. Учитель Филатов был всегда в окружении людей. Его редкая физическая красота так контрастировала с его инвалидной коляской, что сжималось сердце у каждого, кто впервые встречался с ним. Но это до первого знакомства. Александр Константинович был настолько наполнен жизненными силами и поэтически-философским пониманием Бытия, что в пору было жалеть не его, а себя, завидуя его жизнелюбию. Жизненная энергия выходила из него поразительной мудростью, зоркостью, щедростью и переливалась в негромкие, но необыкновенно искренние ясные стихи.

Сними с протянутой руки
Друзей по нынешней зимовке —
Вот это злые пауки,
Вот это божие коровки,
А это лучик… Я просил
Его у солнца на закате,
Когда узнал, как мало сил
И мало света в старой хате…

Он был учителем не только по образованию. По нравственной конституции. Он был учителем не только для детей. Всё село шло к нему за наукой, за мудрым решением. Ему доверяли, потому что видели неподдельную любовь. В родительском доме, а потом в крохотной квартирке, которую получили учителя Филатовы — Александр Константинович и Зинаида Владимировна, — всегда было шумно, многолюдно. И здесь всегда находили приют люди, болеющие душой, нуждающиеся в поддержке, понимании, в добром простом разговоре, утешении.

Но вот и школа прекратила своё существование. А вскоре не стало и самого села. Начиналось строительство водохранилища. Людей выселили. Расселили по разным сёлам. И хоть жильё предоставили хорошее, может, лучше, комфортней прежнего, но многие топлинцы так и не смогли полностью оправиться от душевной травмы. Личной трагедией стала гибель Топлинки для А. К. Филатова. Сколько сил потратил он на то, чтоб докричаться до властей, чтоб доказать, что вмешательство в природу влечёт за собой катастрофу. Куда только ни писал, что не надо «травить, глушить, ломать, разрушать…», о санитарном состоянии реки Северский Донец в том районе, который готовили к затоплению «морем», о ядовитом иле, о сброшенных в воду деревьях, о зловонии, о жесткой ошибке прятать загрязнённое русло под толщей стоячей воды… «Человек не одинок! — говорил он. — Вокруг него целый мир, девственно прекрасный и чистый, живёт своими законами. И их эти законы надо уважать, если хочешь утверждать человечность…»  Всё было тщетно.

Умерла Топлинка. Умер и Филатов. Ушла эпоха.

Последним сумраком беды
Не занесёт твои следы.
Порубят сад? Зато в саду
Взрастит стихия лебеду.
Снесут дома? Сломают мост?
Затопят выгон и погост?
Часы прервут свой ход и бой…
Но мы-то вечные с тобой…

Более двадцати лет прошло, как похоронили А. К. Филатова на кладбище в селе Никольском. Теперь здесь многие жители улицы имени Филатова и не знают, что прежде она называлась иначе. Память учителя и поэта чтят его земляки. В школьном краеведческом музее есть посвященная ему экспозиция…

Поэт Александр Филатов, как и положено русскому поэту, прошёл путём своего народа. И — как положено чуточку впереди. И как положено — чуточку не дожил до того, что предчувствовал (как он писал «предчувствием старца»), о чём болела («чувством юнца») его душа. Не дожил до времени, когда на грани гибели оказалось уже не одно селеньице, не одна речушка, а вся огромная страна, её культура, её язык, когда на смену всему настоящему пришли суррогаты. С юных лет прикованный (выстрелом пьяного сторожа) к инвалидной коляске, он был прикован и к своей душевной муке. Его лирический герой, восходя из самых глубинных времён (от былинной Руси), делает как бы последний рывок к Свету… И уже вплотную подходит к острому ощущению бессилия. К пониманию того, что трагедия Топлинки, трагедия русской деревни — это трагедия русской души, оторвавшейся от своих корней — православной веры. К пониманию того, что чем настойчивей человек стремится устроить свою жизнь без Бога, тем сильнее переживает её бессмысленность и пустоту. И мука человека тем сильнее, чем светлее его устремления, чем обострённей его нравственное чутьё.

Александр Константинович в конце жизни очень страдал. Но как учитель он не имел права отдаваться во власть унынию, тем самым оставляя учеников без поддержки.

На безлюдье не спеши,
Даже если сил немного,
Всё равно ищи дорогу
К тайникам чужой души,
Всё равно ищи певца,
Сам на голос откликайся
И уже не отрекайся
От тернового венца.

Не знаю, кому он адресовал свои строки, но уже много лет, а нынче особенно, внимаю им с благодарностью.


2010


Публикуется по тексту, размещенному на странице Натальи Дроздовой на портале «Стихи.ру» (Субъективные заметки о русской поэзии. Продолжение)


На страницу Александра Филатова

На страницу Натальи Дроздовой

Марина Щенятская, Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2022