ГАЛИНА СЛЁЗКИНА

А КТО ЖЕ ЕЁ ПОЖАЛЕЕТ?
Рассказ Александра Филатова «Кто расскажет о старой Авдотье?»

Этот рассказ Александра Филатова очень близок по своей тематике рассказу Бориса Осыкова  «Лукич». В обоих произведениях раскрывается, по сути, самая страшная трагедия войны. Страшно быть убитым в бою. Но ещё страшнее, вернувшись домой с победой, увидеть вместо родного дома пепелище и кладбищенские могилы. Самых близких — жены, матери, детей…. Страшно получить «похоронку» на мужа. Но утешением остаётся семья, родной кров, дети. Дети… именно забота и тревога о них... Именно это помогало горемычным вдовам сохранить смысл жизни.

А бедная Авдотья получила похоронку не только на мужа, но и на двоих сыновей. И если Лукич в рассказе Осыкова, спрятавшись от всего света в кочегарке, заливает своё горе водкой, то Авдотья живёт в деревне, у всех на виду… Страшное горе, выбившее почву из-под ног искажает в её сознании всю окружающую реальность. Погиб муж, погибли сыновья. И наверное с первого дня своего безутешного горя, когда она кричала на весь белый свет, с того дня жизнь её как бы переломилась надвое. И главное, в чём это выразилось — полное безразличие к быту. Протекает ли крыша, упал ли плетень, в доме ли черно от грязи. Сама ли одета в лохмотья. Да гори оно всё огнём! Живи она в старое время, сидеть бы ей на паперти, быть блаженной, юродивой. Но время другое, порядки другие. Может они и причиной тому, что Авдотья в своём горе так ожесточилась, что даже потеряла веру в Бога: причиной тому — реакция на её горе односельчан. Никто как будто не видит, настолько сломило её горе. Все пекутся лишь о том, чтобы обустроить её быт.

«— Вот видишь, мужик голову положил, а они тряпки мне принесли, лектрика привели и эту толстую корову с кооперации». Вот эта, можно сказать, ключевая фраза Авдотьи обнажает всю остроту конфликтного непонимания односельчан, которое она так болезненно воспринимает.

Как пишет обо всём этом автор: «Военком звонил, распекал, грозился приехать, выводил из кабинета, вежливо прощался, но ничего в жизни Авдотьи не изменялось, не изменялось потому, что все поступали, как казалось им, по логике: раз погиб муж, погибли два сына, раз она состарилась, ослабла, что нужно этому человеку, как не помощь? Колхозная пенсия пока что мала, рассуждали они, а крыша течёт. Трудно ли починить крышу? Нет, конечно. А что стоят сапоги, фуфайка, платье? Мелочь…»

Именно мелочь, которою ранят и без того израненную душу несчастной осиротевшей вдовы. И обо всём этом её последние, надрывные слова:

— Дурак ты, милок! — выкрикнула она неожиданно. — Иди, иди, все вы против меня, а я уж было обрадовалась: человек за тридцать лет нашёлся, воды попросил а он — простите ему. За что? За то, что мужик мой, дурак, загинул, что этих разорвало? Что света у меня нет? За что прощать-то? Иди, иди...

Никто её не понял! Никто не разделил с нею боли. Никто не пожалел. Вот она, горькая суть всей истории. Никто ведь ни единым словом не пожалел бедную Авдотью, не прижал к груди её бедную голову, не проронил и слезинки. Разве не это хотел сказать автор?

2017


Публикуется по авторской рукописи



Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2017