ПАВЕЛ СУББОТИН

ПРО РЫБУ

К Богу меня привела рыба. Сейчас уже не просто вспомнить, но, кажется, минтай.

Семья у меня была обычная, советская, из городской интеллигенции. К деревне отношения не имели, о патриархальности читали в книгах. Ни бабушки, ни дедушки, ни мама с папой о религии — не говорили и не думали.

Правда, меня крестили в церкви неподалёку от часовни на Караульной горе Красноярска. Крестили поздно, года в два, из принципа «на всякий случай». В момент крещения я вёл себя как любой интеллигент при виде попа — буянил, кричал, хватал его за бороду и чуть не опрокинул купель. Тут же, видимо, в наказание за моё поведение, крестили мою бабушку. Откуда вывод — прабабушка тоже была не особо того.

Потом мы переехали в посёлок городского типа, в степь. Неподалёку были реки и болота, поросли берёз, сосновый бор и вдалеке, на горизонте — горы. Посёлок был советский, при заводе, типовой. Никакого храма. Ни в городке, ни рядом.

Там я пошёл в школу. Учился вразнобой из-за болезней, чуть не попал на второй год, но обошлось. Школа была советской, с советскими предметами. Меня приняли в октябрята в спортивном зале и чуть попозже — в пионеры. В пионеры принимали в Красноярске, в гранитном красном музее имени Ленина. Я стал носить пионерский галстук, чем очень гордился и позволял себе в нём бегать мимо старшеклассников.

Всё это к тому, что Бога — не было. Его не было нигде вокруг. О Нём никто не говорил среди родных, среди чужих, по телевизору, по радио и в школе. Не было не то чтобы Его самого — не было никакой о Нём информации. Вообще. Никому не приходило в голову о Нём заговорить. Совсем.

Чтобы понять, добавлю. Это были 1980-е. Перестройка, много слов. Городок в степи, в Сибири. Жили скромно. Так вот, сметаны — тоже не было. Но про сметану как-то в целом говорили, она встречалась в книгах и в рационе тоже, иногда. Но, помню, как-то не было её год-полтора и я даже забыл, какая она, что. Тут меня мама да спроси: «Сметаны хочешь?» А я — опешил. Озадачился. Забыл, что это такое. У детей — бывает. И я тогда переспросил: «А что это такое?» Мама поняла всё правильно и время от времени стала приносить домой сметану. Чтоб не забывал.

И вот она послала меня через двор в универсам купить продуктов. Проинструктировала, дала наличных денег, сумку. Я пошёл. Купи, сказала, рыбы и ещё там что-то.

Ребёнок воспринимает время иначе, чем взрослый. Он живёт быстрее, жизни у него ещё немного и в этом он похож на рыбку из аквариума. То, что взрослому сходить-вернуться, для ребёнка — путешествие. Я взял сумку и пошёл. Через двор. В магазин. Сам. Принести продукты. Маме. В дом.

Пришёл в универсам, прошёл мимо касс, взял пакет мороженой рыбы, вернулся к кассам, оплатил как нужно, положил ту рыбу в сумку и пошёл на выход. Всё сделал правильно, как вдруг… Как вдруг, как это часто водится у нас, мужчин, я вспомнил, что забыл купить там что-то из того, что надиктовала мама. Дело не беда, я развернулся, прошел опять вглубь магазина, взял позабытое и пошёл обратно к кассам — оплатить. Оплатил и двинулся вперёд.

Тут это и произошло.

Кассир (это была она) работала весь день, он близился к закату и, видимо, уже не запоминала, кто когда у неё под носом проходил. Всё делала на автомате. И, не запомнив, вероятно, меня в первый раз, задала вопрос: «А сумка?»

Она не запомнила меня. Она забыла, что пять-семь минут назад я уже был и пробивал у неё рыбу. Я достал из сумки мороженый пакет и пояснил, что только что его купил. Кассир, конечно, попросила чек. А я его не брал. И выходило, что я пытался пронести из магазина рыбу. Что я хотел её украсть. Я снова объяснил, что заплатил за рыбу. Но мне не верили и я это видел. Не любя конфликты и не видя выхода из ситуации, не зная, как можно поступить и столкнувшись с недоверием, я как во сне отдал кассиру эту рыбу. И пошёл домой.

Путь через этот двор стал одним из самых длинных в моей жизни. Я был совершенно убит. Было понятно, что при возвращении сумку надо оставлять в кабинке. Это было мне уже известно. Но я этого не сделал. И шёл домой без рыбы и без денег. Без рыбы. И без денег. Домой. Где меня ждали с рыбой, где в меня — верили.

Я хотел умереть.

Вокруг всё почернело и стало как в тумане. В небе и так вечерело и смеркалось, а тут ещё и это. Я шёл по двору, раздираемый на части каким-то беспросветным детским горем, и задыхался от слёз и обиды на самого себя.

И тут я поднял лицо к Небу и начал Его звать.

Я просил Его помочь. Чтобы мама не ругалась. Чтобы простила. А если и ругалась, то не очень. Я звал Его, весь зарёванный, отчётливо и громко. И говорил с Ним весь этот путь домой. Я любил маму и был во всём виновен сам. Мне было беспросветно стыдно.

Мама открыла дверь, что-то очень быстро поняла, послушала мой сбивчивый рассказ и тихо прижала к себе. Не ругала. Пошутила мягко. Что-то там сообразила на поесть. Он меня услышал.

Он — помог. Мне это было абсолютно ясно.

С тех пор прошло ужасно много лет. Но до сих пор я вспоминаю этот случай. И вспоминаю чувство близости и веры. И удивляюсь одному — откуда? Вот откуда я тогда всё это взял? Ведь я не знал о Боге ничего. Не слышал. Не читал. Не видел. Мне не рассказывали. Откуда, я спрашиваю? Сейчас мне тридцать с лишним лет, а я не нахожу ответ. Не нахожу ответ! Я хочу это знать. Я! Хочу! Это! Знать!

С тех пор всё шло по-прежнему, но у меня появился Друг. Я жил в забытом жизнью городке в Сибири, ходил в советскую школу, смотрел советский телевизор и больше всего любил военные фильмы. Но теперь у меня был Друг.

Мама тоже помнит этот случай. Пришёл, говорит, весь зарёванный, без лица, убитый горем, взахлёб расстроенный, что не принёс ни рыбы, ни денег. И говорит, что в нашей семье первым о Боге заговорил именно я. С тех самых пор.

Когда я в наши дни встречаю тех, кто свято верит, что религию распространяют попы и какие-то там книжки — я молчу. Молчу и все. Мне жаль этих людей. И говорить им ничего не хочется. У них не было их маленького чуда. Может быть, нелепого. Может быть, наивного. Не важно. Просто не случилось.

Нам с моим Другом в этих случаях, обычно, всё равно.


Источник: Журнал «Добродетель» (Белгород), № 1 (30), 2015

На страницу автора

Марина Щенятская, Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2022