СЕРГЕЙ БЕРЕЖНОЙ

ВРАГИ
Рассказ

Иван Николаевич Скоробогат косил размашисто, от плеча, оставляя после себя широкий, чуть ли не в два  метра, прокос с аккуратно уложенной в ряд скошенкой. Не коса, а косища, девятый номер, с такой не каждый и совладает. Поди, понянчи такую — враз руки отвалятся, но только не у Скоробогата. Почитай, вот уж полвека сызмальства  каждое лето выкашивает не одну делянку. Правда, последние годы всё меньше и меньше — два десятка кролей да пяток коз — много ли им надо.

Позапрошлой осенью, уже по пороше, свёл со двора Милку — недоглядел, застудил корове вымя, камнем взялось. Ветеринар  Гузеев посмотрел, пощупал и категорично заявил: «Под нож твою худобу надо и чем скорее, тем лучше и для тебя, и для неё. Лечи — не лечи, а толку не будет». Пробовал Скоробогат травяным отваром вымя обмывать и старым пуховым жениным платком пеленать, да только проку с гулькин нос.

Скоробогат на косовицу выходил, словно ритуал справлял. Сначала долго примерялся, косу правил, потом ногтем, не прижимая,  проводил по лезвию, проверяя остроту. Если оставалась белая полоска — удовлетворённо улыбался, затаивая улыбку в уголках губ. Ежели нет, то вновь пел брусок, скользя по сизому от закалки металлу.

Косить Скоробогата научил дед. Ещё та наука: становился старый сзади, а внука вперёд пускал, и ну косой отмахивать — в-в-ж-ж-ж-ик, в-в-ж-ж-ж-ик. Холодит босые пятки пролетающая за спиной со свистом литовка, укладывая в аккуратный валок сивую от росы траву. До сих пор, как только вспомнит, страх студёным ручейком стекает меж лопаток у Скоробогата от той дедовой косы — не знал, что дед зорко выверял замах и успел бы придержать косу, чтобы не поранить внука.

Иван Николаевич последний раз взмахнул косой, оттягивая жало на себя в самом конце и чуть прижимая пяточку. Трава легла ровным рядком и умерла, стряхнув алмазные капли росы  на сизое полотно литовки.

Захватив в горсть пучок отавы, он обстоятельно вытер косу, воткнул острым концом косья в землю, достал из кармана широких брючин пачку «Примы», прикурил, с наслаждением затягиваясь горьким дымом, и, щуря карий, с жёлтыми крапинками, глаз, посмотрел на луг за ручьём.

Сват Иван Савельевич Кураев размашисто докашивал клин, подволакивая негнущуюся в колене правую ногу.

«Пожалуй, к обеду не управится, — машинально отметил Скоробогат и взглянул на поднимающийся из-за тёмно-зелёной гривы леса жёлто-розовый диск. — Солнце-то в зенит потянуло, через часок так загривок напечёт, что не до косовицы будет».

Скоробогат докурил сигарету, ещё раз взглянул сначала на  выкошенный луг, потом на сватов клин и, подхватив косу, размашисто зашагал напрямик  через заросший рогозом ручей.

Так себе ручеёк, без официального имени, хотя местные и кличут в шутку Шумивля, намекая на вздорный по весне характер. Сколоченный в незапамятные времена из двух жердей перелаз почти касался тёмной до черноты, с прозеленью, воды, а покосившийся поручень того и гляди подведёт в самый неподходящий момент.    

С опаской Скоробогат ступил на настил, не опираясь, а только чуть касаясь для равновесия перил, перешёл на тот берег и окликнул Кураева.

— Здоровеньки булы, сваток. Щось ты припознывся. Давай пидсоблю, што ли.

Кураев остановился, смахнул со лба обильный, в крупную каплю, пот, достал из-под аккуратно обкошенного куста крушины брусок и  стал править косу.

— Давеча всё Раду, будь она неладна, смотрел, вот и пропустил зорьку, — виновато улыбнулся Кураев.

— Политика, значит, — зевнул Скоробогат, — ну и за кого же ты?  
— А ни за кого, будь они неладны. Жили мы с тобой в одной стране, в одном селе и даже на одной улице. Не скажу, что б уж дюже хорошо, всяко бывало. В один год на службу призвали, в одном полку лямку тянули. По всем статьям быть бы нам  и дальше вместе, а оно вон как обернулось. Вот я — русский, был им до девяносто шестого года, а нынче по новому паспорту украинец. А вот ты украинец, а по паспорту русский. Это как понимать? Ручей вот этот теперь граница. Петька мой твою Настю замуж взял, пока у тебя живут, а внук ко мне в школу ходит, потому как она теперь на украинской территории. Получается, Петька для Настюхи чужестранец, Настюха для него то ж чужестранка, а вот как с внучком быть? Как ни крути, а выходит, что он нам обоим иностранец то ли по отцу, то ли по матери. Мы нынче, сваток, по всем статьям с тобой враги.

— Це як же так? — опешил  Скоробогат. — Ты шо мелешь-то?
— А что? По газетам да по ящику выходит, однако, что мы с тобой как есть враги смертные. Ты ж теперь москаль и, стало быть, сначала  всю жизнь меня мытарил, сало моё ел и зенки бесстыжие не повылазили. Опять же из Крыма уходить не желаешь. Мы в НАТО собрались, а ты кран газовый крутишь. Это, сваток, опять-таки непорядок, не по-братски, раз норовишь газ-то втридорога загнать.

— А ты як же хотив? Задарма на моей шее сидеть? Вот тебе, а не газ, — Скоробогат свернул заскорузлыми пальцами здоровенный кукиш и сунул его под нос свату. — Пусть тебе твоё НАТО газ задарма даёт.

— Вот ведь как получается, — таил Кураев в усах усмешку. — Я тебе вчерашнюю передачу пересказал, а ты мне дулю под нос суёшь. Несознательный ты у меня, сват. Вот  так за колья возьмёмся и начнём тузить друг друга: ты меня за Россию, а я тебя за ридну неньку Украйну, незалэжну и самостийну. А когда опомнимся — поздно будет. Не получилось у «фрицев» на загорбок к нам забраться, потому как мы, худо-бедно, а друг за дружку держались. Теперича  не мытьём, так катаньем зануздают и будут погонять, да так, что в мыло изойдём. Видал, небось, как американская чернявенькая Лизка, людоедка в четвёртом поколении, к нам зачастила? Тошшенькая, вся на советы изошла, хорошо хоть наши слухать слухают, а делать по-ихнему не спешат.

Мощно загудел шмель,  делая плавный разворот над кучерявыми головками клевера, потом присел на одну из них, затоптался задними лапками, будто петух курицу оседлал, но задерживаться не стал, а, тяжело, натужно гудя, оторвался и пошёл низко-низко, почти цепляя полыхающие алым свечки иван-чая.

— Я вот что думаю... — Скоробогат оглядел дрожащие в мареве дали и вздохнул. — Это ж какую совесть иметь надо, чтобы такую красоту за кусок колбасы ворогу отдать. Ну, с Юлькой понятно: баба она и в Африке баба. Женский орган хоть и не Господь Бог, а великую силу мает. Та до трона доберётся и даст-таки пинка Ющенки под зад. Да и поделом будет. Как услышу этого красулю, так плеваться хочется. «Мой тятя к кофею в концлагере у немцев пристрастился», — передразнил Скоробогат украинского президента и сплюнул. — Это ж в каком таком лагере его кофеём поили, ты мне скажи? И чем он там так немцам угодил, когда другие не то что кофея, воды вдоволь не пили. Нет, правильно гутарят: яблоко от яблоньки недалече падает. Батя немцам прислуживал, сынок американцам, а всё одно выкресты.

Кураев задумчиво обвёл взглядом синевшую вдалеке полоску леса, помолчал и повернулся к свату.

— Сигареткой-то ворога угостишь? — лукаво усмехнулся Кураев.

Скоробогат протянул мятую пачку, дождался, пока сват зажмёт сухими губами сигарету, щёлкнул зажигалкой, потом прикурил сам.

Начинало припекать. Мокрые рубахи пошли подсушенными белёсыми разводами на лопатках и под мышками. Где-то высоко-высоко звенели серебряными колокольцами  жаворонки, а по лугу стлался дурманящий медвяный запах разнотравья.

Скоробогат  взглядом ощупал вокруг себя, нашёл среди травы проплешину с ладонь, поскрёб пальцами выгоревшую землю, вдавил в неё окурок, поднялся, прищурился на уже высокое солнце и размашисто перекрестился.

— Ладно, сваток, давай-ка я тебе подсоблю, пока в шенеля (он сделал ударение на последнем слоге) не нарядили нас, едрёна вошь, ваша Юлька да наш Чубайс. Хотя какие они, на хрен, ваши-наши — бушевские они. Только хрен им, а не маковую коврижку. — И он вновь сложил кукиш и выставил его куда-то в сторону леса, словно оттуда надвигалась беда.

И они пошли пластать звенящую под литовкой траву вразмашку, от плеча, шаг в шаг, уступом, словно по всем правилам  военной тактики поднялись в атаку, и только растекалось над полем вырывавшееся из груди широкое и мощное «и-э-э-э-х», да вторило ему тонкое, как пение клинка, «в-ж-ж-и-к», «в-ж-ж-и-и-и-к».

Источник: Журнал «Звонница» № 11, Белгород, 2009, стр. 158-161

Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2016