СВЕТЛАНА БУЛДИНА

ПРО ТО, КАК ТЫ ОСТАВЛЕН НА ПОТОМ


*  *  *

И в мишуре под Новый год — до боли
Раскрытым, перевёрнутым цветком.
Вот так всю жизнь стоишь за хлебом-солью,
Но всё не знаешь, что оставлен на потом.

Хотелось так, чтоб ясно и понятно,
Чтоб как отец — молочным животом
Врасти в сиреневые, розовые пятна
Мещанской жизни. Славно поживём,
Но точно сдохнем. Разницы не видно,
Когда сидишь с простреленным виском.

Под Новый год показывают фильмы,
Про то, как ты оставлен на потом.

*  *  *

За глаза корить тебя не стану, —
Все равно апрель переживём.
Кажется, конечно, что в Неваду
Не вернёмся — дом стоит на том.
Том четвёртый — верится не слишком,
Но с душком твой медный полубог.
Накренись, Набоков. Здесь описка,
Но зато игра. Зато — итог:
С полуслов и фраз слезает кожа.
Звуки — то ли Ардис, то ли Ло —
Ли — Ты перешагиваешь (тоже!),
Но и я — на лестнице — adore.

Но тебя — уже — так тянешь руки,
Так выпрыгиваешь (сам себя лови!
Мертвые беспечно близоруки) —
Смерть берёт, целуя изнутри.



*  *  *

А ты запомни — в этот самый раз —
Последний и по-школьному невкусный —
Я всё ж пришёл, как будто в первый класс, —
Нарядный, некрасивый и послушный.

Я был себе и волком, и лисой.
Когда б весна не вылилась из лужи,
Я стал бы деревом и облаком — тобой,
Внутри — истерзанным, излюбленным — снаружи.

Не у подъезда — первый из вторых
С подарками (как идиоты-дети) —
Не кажется тебе, что у двери
Я стану вдруг счастливым и раздетым?



АДА ЛЮБИТ ВАНА. ВАН ЛЮБИТ АДУ

Ни девочки, ни мальчика — не надо.
Но кажется, вот так, на пару слов
Вплоть до калитки брошенного сада
Она и он, она — нет, точно — он

Зовёт и машет голубой рукой, но
Кричи же, дура, — выбери себя.
Но нестерпимо, до восторга больно
Сжимает сердце: выбери меня.

Не выбирает. Как назвали? Ада,
Аделаида, раньше был Иван.
Ни девочки, ни мальчика не надо.
А он всё машет. Он
Или она?



*  *  *

А за окном — не детский сад, а школа,
И липы призрачно, распущенно стоят.
Под липами извечно пьяный кто-то:
Сосед-старик, сосед-ребёнок, мать.

Таков пейзаж. Курилка на балконе
Перекочует медленно во двор
Или к постели. Кто кого наклонит
И кто кого ещё переживёт —

Не будет важно. Очередь у кассы
И беспричинный северный сентябрь, —
Как в первый класс идём. До рвотной массы
Как школьникам до выпуска. Отнять

Или прибавить — всё-таки неважно,
Но в этот год — прибавим просто так.
Так мы с тобой отчаянно продажны:
Вино и деньги. Деньги и табак.



*  *  *

Я проходил по Гимназической — тактильно
Под каблуками чувствовал июль.
В бесстыдно грязном сне автомобильном
Жила Одесса. Мой тупой питбуль
Не различал рубиновый и алый, —
Да я таким же точно, впрочем, был.
От Ланжероновской идём до русской бани.
А там — посмотрим, кто кого забыл.

Но с сорок первого июля или года
К чему тут бог? Америку храни.
На Дерибасовской хорошая погода,
На Брайтон-бич опять идут дожди.



*  *  *

Вот так и жизнь моя не повернётся,
Не распрямится, выгнувшись назад:
Сквозь поры проникает в тело солнце,
Но мне зачем подкладочный тот ад?

Двор остаётся. Пишем на обёртке,
Мол, хлеб и сок, такое что-нибудь.
Но не забудь, мой ангел, стопка водки —
Не вся любовь. А впрочем, нет, забудь.

Забудь строку, забудь стихотворенье,
Двор из окна, окно из-под стола.
Так в августе бессмысленно цветенье —
Сходить бы в церковь, выпив не до дна.



*  *  *

«Мы теперь закаленные сталью, огнём,
Мы теперь — верь не верь — постоим за своё,
Чёрной кровью повенчаны с богом войны.
Кто там скачет в ночи? Это мы, это мы.

В страшной сказке щепотка надежды, как соль, —
Что-то будет потом — жизнь во сне или боль?
Соберёмся покуда — поедем куда?
В темноту, в темноту, в никуда, в никуда.

Там соседями будут блаженный и вор.
Забывай обо всем — вот метла и топор.
Забывай обо мне — вот другие тела.
Поищи, если нужно, немного тепла.

Если хочешь — умри, если хочешь — убей.
Здесь не важно, откуда ты или же чей.
Старый вздох о забытом, оставленном там —
Позабыл, потерялся — ищи теперь сам».

Так бормочешь себе по пути в чей-то сад.
Жизнь звенит впереди — нет дороги назад.
Потерял, потерял, а теперь вот найди.
У кого забирал её — тем и верни.



*  *  *

Пока твои глаза не знали темноты,
Они не видели и свет. На обороте
Чужая подпись: — С жизнью мы на «ты»,
Когда есть кто-то, кто подкинет пару сотен

На хлеб и водку. — Господи, на что?
— На чай, конечно. Чёрный. Неприлично,
Зато потрогаешь чернила — сто так сто.
Вот так и я беру себя с поличным.

Но дом стоит. Икона на балконе
Чужого дома — всё-таки всё так,
Как подобает дому и иконе.
Двадцатый год. Двенадцатый антракт.



*  *  *

В июле пахнет всё предчувствием победы
Или беды — с цветами и вином.
И если сын — то вспоминай заветы,
А если дочь — считай, что пронесло.

Я также жду — слепой и одинокий
Сегодня вечер — крутит колесо.
Всё одинаково (по Фрейду), и в итоге
Придёт к тому же, мол, не повезло.

Не подфартило — было слово лишним,
Теперь так славно в словаре растёт.
По правилу. Всё помни. Сын — отлично,
А если дочь, то вспомни анекдот.



Публикуется по авторской рукописи

Вернуться к автору

Вернуться к студии

Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2018