ПОЛИНА ЖАНДАРМОВА

КЛЮЧИ СУДЬБЫ
Венок сонетов

1.

и сколько б ни противился тому —  
вопрос решён. ответ давно известен.
мы тонем в безызвестности и лести.
мы не нужны, по сути, никому.  

и небеса, сокрыв святейший лик,
над нами распластавшись, посмеются.
и солнце — позолоченное блюдце
чуть подрумянит этот глупый стих.  

и дрогнет тень от дрогнувшей руки,
и станет кляксой там, в конце строки,
и вспомню я всё то, что не приснилось.  

сопротивляясь, вновь пойду ко дну
и снова в том бесславно утону,
что дОлжно быть. и что уже свершилось.  

2.

что дОлжно быть и что уже свершилось —
доподлинно известно. а пока
на нас взирает небо свысока,
а солнце сонно тучами укрылось.  

и дождь от колыхания небес
готов сорваться вниз: в асфальт и лужи.
я был один. я никому не нужен.
я в небе растворился и исчез.  

и снова появился вдалеке,
держа свой стих на тоненькой строке —  
мне Истина на краткий миг открылась.  

а дальше, ничего не говоря,  
я там писал под шепот фонаря, —
я не боялся впасть к Судьбе в немилость.  


3.

я не боялся впасть к Судьбе в немилость,
когда сдирал, подобно шелухе,
слова. и как Левша своей блохе
ковал строку, чтоб Слово воплотилось

потоком бурным, глубиной небес,
алмазной крошкой от звезды упавшей,
истоком, жизнь долине чудной давшим,
стрелою, что летит в далекий лес.  

и я хотел, подобно божеству,
сквозь Слово и Любви, и Торжеству
отдать и дань, и душу, и весну  

в одной строке, чтоб только сердце билось.
и чтобы снова Слово воплотилось, —  
я свечи зажигал, идя ко сну.  


4.

я свечи зажигал, идя ко сну.
и накануне долгожданной битвы
с самим собой я возносил молитвы,
ловил слова, как рыбу, на блесну.  

я видел отражения в глазах
иных миров — без боли и запретов.
там проносились звезды и кометы.
я растворялся в этих странных снах.  

но сон кончался. и в окно назад
вползал с рассветом ежедневный ад,
и звезды растворялись всё быстрей.  

и мир пленял рутиной и тоской,
и за ночь не родившейся строкой,
и чередой однообразных дней.  


5.

и чередой однообразных дней,
банальных мыслей глупым хороводом
я объяснял явления природы,
я говорил себе: и пой, и пей.  

лилось рекою кислое вино,
перо в надрыв скрипело в грубых пальцах;
когда я стал оборванным скитальцем,
я понял в неизбежности одно:   

Судьбы, увы, неведомы законы,
и валятся над бездной легионы,
и тлеют нержавеющие прутья.  

но от вина я не заметил Знак —
в тиши один, как истинный Дурак
я связывал пути и перепутья.  


6.  

я связывал пути и перепутья,
как бусины, нанизывал исходы,
хотел в чужих найти свою свободу.
не находил. а мир рулетку крутит,  

джекпот кому-то выпадет случайно,
и я, завидев зависть, неизбежно,
останусь в стороне стоять. небрежно
от мира скрыв смятение с печалью.  

но где-то там, посередине мая,
меня отыщешь ты, — я точно знаю.
я буду ждать на ветреном распутье.  

признаюсь там, смахнув слезу от ветра,
что в этих ожиданий километрах
я столько раз терял извечность Сути.  


7.

я столько раз терял извечность Сути,
я столько раз впускал в себя заразу
сомнений, клеветы и раз за разом
пугал себя до хрипоты и жути  

безликой вереницей отражений,
бездушной тишиной пустого Слова.
и рушились святыни и основы
под гнетом нарастающих сомнений.  

и не было надежного Столпа.
и бесновалась яркая толпа
в квартале тёмном алых фонарей.  

но бренные слова срывались ниц,
и в череде пустых, угрюмых лиц
я видел недолюбленных детей.  


8.

я видел недолюбленных детей,
я ощущал в груди надрывность плача,
я понимал, что ничего не значу
в пространстве этих гиперскоростей.  

я убивал себя за разом раз
и, в этой бесконечности сгорая,
хотел найти свои ворота рая,
чтобы начать иной, счастливый сказ.  

но каждый раз моя надежда крепла,
что Феникс не ворОтится из пепла —  
я зря сжигал и слёзы, и мечты.  

и раз за разом, не найдя ответа,
бросая путь на середине лета,
я умирал в горнилах пустоты.  


9.

я умирал в горнилах пустоты,
я разрывал строку в куски и клочья,
и стих мой был угрюм и неотточен,
и в нём сквозили тени суеты.  

я пропадал. я падал. и, скорбя,
я разбивался пустотой о скалы.
но слышал Зов. и ты меня искала,
и видел в небесах, мой друг, тебя.

и сколько б раз ни наступала тьма,
и не тащила в ночь свести с ума
соблазном первозданной красоты,   

я возвращался. и жалел о том,
что сер, угрюм и стар мой тихий дом.
но там меня всегда встречала ты.  


10.

но там меня всегда встречала ты
и я тонул в твоих глазах бездонных.
меня твой облик беззащитно-сонный
пленил. и я и строки, и цветы  

охапками бросал к твоим ногам.
угодно было, видимо, богам,
чтоб я себя терял в твоих объятьях.
я помню цвет батистового платья  

и стук твоих острейших каблуков,
и холодность, и безразличность слов,
что ты бросала, в прошлом оставляя.  

я умирал. а боги свысока
смеялись. но явилась вдруг Строка,
от этой неизбежности спасая.  


11.

от этой неизбежности спасаясь,
я отрекался от Отца и Сына,
я превращал свой шаткий мир в руины
и поднимался, боль превозмогая.  

я уходил полями и лесами
и там скитался до скончанья века,
чтоб самыми простыми чудесами
открыть в себе, остывшем, человека.  

уверовать, что рай и в шалаше.
но в чёрствой, искалеченной душе
средь бела дня разверзлась пустота.  

остался шаг до светлого чертога,
и надо мной опять смеются боги,
и снова закрываются врата.  


12.

и снова закрываются врата,
и день за горизонт стремглав уходит,
и где-то там, на дальнем повороте,
ты ждёшь меня. и я лечу туда.  

и хочется сказать: судьбе не верь,
что силой Слова всё преодолимо,
что главное — не разбежаться мимо
в той череде безумий и потерь,  

что мы с тобой сильней, чем сами боги,
но за спиной торжественным итогом
подведена прозрачная черта.  

и я опять один. иду и каюсь,
в упорстве вновь в дорогу отправляюсь —
туда, где я не тот и ты не та.    


13.

туда, где я не тот и ты не та,
коварная судьба не раз манила,
но я терпел. терпел, что было силы,
и гнев в душе кипел и клокотал,  

и требовал наружу — через крик,
до сбитых в кровь, до хрипоты, до боли.
но я не соглашался с этой ролью.
и воскрешал твой чистый, светлый лик.  

сейчас меж нами вечность пролегла,
и лик твой укрывает тихо мгла,
но до сих пор я в полночь воскрешаю.  

и с кем же ты? и где же ты теперь?
и памяти закрыта настежь дверь,
но я беру ключи и погибаю.  


14.

но я беру ключи и погибаю —  
замОк не по зубам и не по духу,
а в спину мне смеется жизнь-старуха,
и день на горизонте тихо тает.  

всё решено. и стоит ли брыкаться?
и можно ли сбежать от начертаний?
в ладонях искалеченного старца
бежит песок историй и преданий.  

и мы с тобой песчинки легиона —
нам не познать чужой судьбы законы,
и всё понятно Богу одному —  

и сколько бы ни бился, ни кричал,
и сколько бы Судьбу ни отрицал,
и сколько б ни противился тому.  


15.  Магистрал

и сколько б ни противился тому,
что дОлжно быть и что уже свершилось,
я не боялся впасть к судьбе в немилость,
я свечи зажигал, идя ко сну.  

и чередой однообразных дней
я связывал пути и перепутья.
я столько раз терял извечность Сути,
я видел недолюбленных детей,  

я умирал в горнилах пустоты,
но там меня всегда встречала ты,
из этой неизбежности спасая.  

и снова закрываются врата
туда, где я не тот и ты не та.
но я беру ключи. и погибаю.

2017

Публикуется по авторской рукописи

Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2018