АНДРЕЙ БИРЮКОВ

ПОЗАБУДЬ ПРО ВЫСОКИЕ НОТЫ


* * *

Позабудь про высокие ноты,
Все, что тонко — немедля порви,
С дураками живут по расчету,
Мудрецов предают по любви.

Никогда не гоняйся за модой,
Раз не хочешь вернуться на старт,
Все мы созданы дикой природой,
Нами правят инстинкт и азарт.

Оттого и взлетаем мы смело,
А могли бы пожить не спеша,
Оттого много раньше, чем тело
В человеке стареет душа.

Голод нового в нас, голод боли,
Голод смерти и голод огня,
О, казалось, ни копьям, ни соли
Не подвластна тугая броня,

Что наш разум взрастил, как ребенка,
И надел на живые сердца,
Порвалась, порвалась… Слишком тонко,
Слишком просто для стрел и свинца.

За кувшинкой мы лезем в болото,
Позабыв про усталость и лень,
Наша жизнь коротка, как охота,
На которой мы сами — мишень.


* * *

Зрячий видит не больше слепого,
Звуки кажутся ярче в тиши,
Я дошел до последнего слова,
До особенной краски души.
Что мне ваши сомненья и страхи,
Тихий быт и разливы морей,
Ведь всю жизнь пролежал я на плахе
Головой неуемной своей.
Засыпая в людской круговерти,
Умножая все беды на три,
Волосок между жизнью и смертью
Надрывая тихонько внутри.
Изучая квадраты и ромбы,
Сортируя десятки идей.
Нет страшней в мире атомной бомбы,
Чем сердца одиноких людей.
В их сознанье пульсируют жилы,
Их мозги не отвлечь от станка,
Желчный вопль этой каторжной силы
Пистолетом стучит у виска.
И доводит до края любого,
Превращая рассудок в тюрьму,
А в награду — последнее слово,
Что нельзя рассказать никому.


* * *

Чтоб жить в квартире, а не в хлеве
И класть на совесть кирпичи,
Он выступал на разогреве
Большой мартеновской печи.
Чтоб поедать в кафе эклеры
И на фуршетах канапе,
Он мог читать хоть под фанеру,
Хоть под листы из ДСП.
Что нужно делать все попроще —
Он заучил как «Отче наш»,
И выходил, смеясь, на площадь,
И выходил, шутя, в тираж.
Дружил с башкой, дружил со светом
И, изучив среду и спрос,
Мгновенно стал большим поэтом
И уважением оброс.
Фанаты, сети, группы тоже,
Под ним давно Ютуб, Фейсбук,
Одет с иголочки, как ежик,
В аплодисменты тысяч рук.
Как надоела эта лажа,
Талант не ставят и в гроши,
Поэт сегодня — раб продажи,
Продажи собственной души.


* * *

На глазах ее мелкие льдинки,
На ногах золотые пески.
Я ловлю себя в каждой морщинке
Постаревшей холодной реки.

Очень тихо: ни уток, ни рыбы,
Только ветер без чувства вины
Прорезает по линии сгиба
Черный контур игривой волны.

Все мы ищем для сердца отраду,
Заедаем восторгами стресс,
Я смотрю зачарованным взглядом
На гладильную доску небес.

Будто вглубь антикварной витрины,
Будто в рай безмятежного сна.
И меня золотой паутиной
Оплетает седая луна.

И одно лишь желание гложет-
Вдруг спуститься, стирая следы,
Чтоб погладить гусиную кожу
На изнеженном теле воды.

Прикоснуться, проникнуть и слиться
С этим миром смолистой тоски.
Гладить кружева черного ситца
Теплотой огрубевшей руки.

Наше чистое — наша природа.
Наша сила. И наша беда.
Ведь ее глубины и свободы
Нам, увы, не достичь никогда.


* * *

Терять мечты, менять пароли,
Гулять по кромке ранних льдов,
И, предпочтя вторые роли,
Не оставлять в других следов,
Но не в тебе. Январский вечер,
Неугомонный ржавый зуб,
Я был с тобой не безупречен,
И резок был, и глух, и груб.
Но что потом? На цепь, обратно,
В картавый рот земных проблем,
Природа слабости понятна,
Природа сердца не совсем.
Что вяжет нас? Игра, привычка,
Необратимый путь на дно?
Дурной мужик и истеричка…
Документальное кино.
Оставь меня, верни, помилуй
И осуди, разбей и спрячь,
И потащи неженской силой
К дырявым ведрам неудач.
Но разверни и дай надежду,
Прибереги назавтра власть,
По притворяйся верной, нежной,
Так будет мне больней упасть.
И утопи навек в трясине,
И потяни назад, но брось,
Не дай засохнуть этой глине,
Изрешети меня насквозь.
И, наигравшись, хлопни дверью,
Но не закрой ее совсем,
Подушка в клочья: пух и перья,
И вековой вопрос: «Зачем?»

Ольга Филиппова, Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2020