САША ЧЕКАЛОВ

БЕЗ ЛЮБВИ

НАЧАЛО ВЕКА

Полусвет. Полумрак. Полудам
осторожнейшие полуштурмы.
Полукафедры-полукотурны,
и — несётся снежок по следам.
И полозья, и смех, — и едва
Валтасарова светится надпись.
В граммофонной воронке — телячий анапест,
уютные полуслова.

Ни матросов пока не видать,
ни бандитов в парчовых обмотках, —
и написана на конских мордах
то истерика, то благодать.

…Ещё есть целый миг до звонка —
и гроза ещё в грёзовом гриме.

И царит, и витает в распахнутом Риме
двусмысленность и недоска

2009

МАЛЫШ

…Полтретьего ночи…

Уснуть удаётся быстро ль?
Бывает. Но вскоре проснёшься — едва посмев:
порою собака завоет, а то вдруг — ударит выстрел…
Но самое страшное — радостный детский смех:
в полтретьего ночи, ага.
…Просто вновь не там ты
проснулся нечаянно… или же — не тогда…

А может быть — это начало конца: мутанты
уже постепенно захватывают города.

…И там, и тогда, — без сомнения:
в зоне риска —
в потретьего ночи.
…Лежишь, не дыша, и ждёшь:
а вдруг этот смех неожиданный повторится!
(Тогда уж, должно быть, не скоро в себя придёшь…)
И он повторяется: детский! обыкновенный! —
счастливый такой, беззаботный…
Беда! Кошмар!
Какие ещё семена неизвестной скверны
наш мир на конец себе сдуру опять поймал?!

…Лежишь не дыша ты: а вдруг засмеётся снова! —
тогда окончательно можешь сойти с ума
от этого, как его… что у них там… ночного…
Тем более, что за окном-то сейчас зима!

…Ведь как колокольчик! — а резче пилы-ножовки
по нервам тот смех подирает…
Ну, ты представь:
гуляет дитя, отмораживая ножонки…
и — всё остаётся опять на своих местах.

И плачешь от жалости к этому… кто там? зомби? —
ну, значит, к нему.

…И под утро — устав уже! —
ты всё ж отрубаешься:
в тихой, уютной зоне…

И воздух снаружи — становится чуть свежей…

2009



ДЕМБЕЛЬ

…Сердобольная женщина резала палтуса,
с состраданием глядя на мой аксельбант,
но когда же понтами щенок поступался-то! —
«я же дембель! и точка!»…

И Кремль, и Арбат,
и другие приметы Москвы приближались;
в небесах ли, в ушах ли — гудели хоры:
я нажрался в купе, чуя женскую жалость.
Возвращаясь обратно в Москву с Архары.

…Подходило к концу годуновское регентство
(ах, пардон, горбачёвское) — впрочем, легка
и тогда на помине, милиция региться
не спешила ещё заставлять чужака.
И на площади Ленина можно орлом было
просидеть хоть весь день, продавая свой хлам, —
и с успехом вмещала смурная Соломбала
всех желающих ездить сюда «по делам«…

Впрочем, что вспоминать эту музыку заново:
девяностых зарю, социальную дурь,
гарнизон на отшибе, в начале Русанова —
да Скорпов с этим «Ветром» их!
…Дуй себе, дуй
с переменным успехом…
Пой песни про братство,
с рук у женщины палтуса ешь… Вот же чёрт! —
а до дому-то я до сих пор не добрался:
он разрушен.

(И некуда встать на учёт.)

2011



БЕЛИЗНА

Летел, дрожал, бежал… Финал.
устал от бега вот —
и, спёкшись, лесом поканал
куда-то в Белгород…
а может — даже и туда,
где купол облачный
все оттеняет города…
и боли обручи,
распавшись, падают к ногам.

…Рвануться! вырваться! —
и… забывать московский гам,
допустим, в Ивице.

А жизнь, она ведь дорогa…
И к родникy пора!

И — выше поиска врага
прозрачность купола.

2011



ПОЦЕЛУИ

И ветер, ласково по коже
перебегающий, как вор;
и свет, кидающийся в лица,
чтоб очертить потом кайму;
и шорохи, что так похожи
на задушевный разговор…
Всё тянет истово молиться! —
осталось выяснить, кому.

«…Зачем же вера горяча-то,
зачем реакция быстра —
раз одиноки мы настолько,
что даже некого винить!»

…Сидят ребята и девчата
вокруг ревущего костра.
И льётся горькая настойка.
И разговора вьётся нить…

«Всё заставляет думать ровно
и хорошо нас — обо всём!» —
«В итоге — подводя к идее
о важной роли нас самих?» —
«Ну да. Мир очень нездоров, но
его мы всё-таки спасём!» —
«…Чтоб убедиться: нас везде и
всегда используют, сломив…»

Какую путаницу бреда
и смысла жажда создала!

…Сидят детёныши, грызутся
вокруг горящего куста —
мусоля слухи о добре да
прогнозы о победе зла…

Передавая Свет изустно.
(Ага, вот так: из уст — в уста…)

2011



НАСТОЛЬНЫЙ ХОККЕЙ

Зашёл однажды генерал
(«Бурбон со льдом!» — «Окей»)
в кабак —
и девушку увидал,
играющую в хоккей.

Ну всем была девушка хороша,
а генерал устал
искать… и пала его душа,
как город, велик и стар.

…Хоккей настольный — для детей,
но каждый день старик
играл — всё истовей и лютей,
чтоб юный видеть лик.

Она же — ходила туда всегда
(приёмчик отнюдь не нов),
чтоб не причинил ей никто вреда,
в компании пацанов.

Кто младший брат, кто друг его,
для каждого ты свой…
Чтоб не разрушить волшебство —
со всеми играть изволь!

Мучача же — то допустив зевок,
то шуточку отпустив,
листает прошлогодний «Вог»,
фальшиво свистя мотив…

Наш генерал — ну что с того,
что раньше не играл! —
гляди, как научился, во! —
на то он и генерал…

А мальчики, те льнут к нему, —
мол, дедушка, сыграй, —
ему уж и девушка ни к чему.

…Таков и есть он — рай:
то ветра влажного порыв,
то — гости в дверь… и гвалт
азартных первых и вторых
под лампочкой в сорок ватт…

Яви, красотка, юный лик
иному кобелю,
пока мой проигрыш невелик!
пока я тебя — люблю!
пока детишки нежно льнут
(такой уж у них инстинкт),
пока беспечен бег минут…

И бог любви простит.

2011



В КЛЕТКЕ

…То ли где весной пахнуло,
то ли нет ещё пока…

Каши — четверть черпака.
Я над ней застыл понуро:
да уж… осень — не апрель.

…Снег лежит бельём опрелым…

«А чего бы в ноябре вам
тут хотелось!»… В ноябре ль?
Разве ж только в нём, болезном!

…Снова слёзы как бы льём:
порастает всё быльём.

…Нет, пора обратно в лес нам:
очевидно, мон ами,
быть людьми — такая жертва,
что… не стоит боль прожекта.

Сколько волка ни корми.

2011



ТОМЛЕНИЕ

шуршат кузнечики в ночи, едите жир вы
а коренные москвичи бормочут шифры
и выдают им их багаж, а в банке — налик
и — меряясь («а ну, покажь!») — все едут нa юг.

на юге… добрая душа сдаст угол в доме
затем подарит не спеша привычно вдовий
непостижимо сильный жар… там будут волны
и мутноватый лунный шар… и вздох притворный

…ворчат задумчиво сверчки в гостях у моли
«так вы вернулись, своячки? и как на море?
не трусят, нет? а вдруг москва закрутит вентиль?»
…слова — любого колдовства ветхозаветней

вечерний плещется туман в низине тёмной
на вахте — крутят оттаван и тину тёрнер
«у нас тут тоже море, блин!»… подходит сейнер…
даёшь финансовый трамплин, суровый север

«у нас тут тоже есть москвич, разнорабочий
на шее шарф, у носа свищ… певец обочин
оратор (мол, ужасный век, мол, нету мочи)
ужасный лишний человек, посланец ночи»

а где-то — ветер и судьба и запах вкусный
звучит прелюдия, слаба, в далёкой кузне:
всё тук да тук… и каждый тюк дерёт таможня
и молятся и финн, и тюрк… да сколько ж можно!

бежать: туда, где хлещет жизнь и смысл у бурь есть!
где женщины сжигают жир — с ленцой любуясь
на перца пришлого рывки («у нас — никто вы!»)

…идут по сходням рыбаки, — на всё готовы.

2012



МЕЖГОРОД

Как я боюсь ночных звонков! —
от них и тьма во всей квартире,
и страхи, те, что закоптили
всё ассорти моих оков.

…Проснёшься, за окном — огни…
И вот от этого — все беды!
…Пытаешься прийти к себе ты,
а на пути — опять они…

На полке — с линзами футляр
и зубы в чашке… и поллитра…
Владим-Семёныч славит хрипло
того, который не стрелял…

Но это — за стеной, у ног
богини сна («Buenas Noches!»),
а здесь, в музее одиночеств —
вовсю звенит ночной звонок:

«Не бойся, — ты не одинок»…

2012



1989 ГОД

…Да разве же влюбиться мог!
Она казалась мне старухой, —
ведь был уже тридцатник ей.

А я был юн, и одинок,
и — озадачен той разрухой,
что липла к миру, будто клей.

С налёту в вуз не поступив,
упал, как мелкая монетка,
в почтовый ящик… а она
«попала в жизненный тупик», —
голубоглазая брюнетка,
и — развлекалась там одна.

Ну, не совсем одна… Порой
какой-то заходил товарищ
(хотя не клеилось у них)…

А я, не бог и не герой,
считал, что «всё это слова лишь —
вся эта лирика из книг»…

Претенциозен и угрюм,
ещё носил тогда хайратник
(ничто в ту пору не ценя
так сильно, как надменный ум,
цинизм ответов аккуратных
и всё, что… мучило меня).

…Вступая в жизни гулкий зал —
споткнуться вдруг о взгляд лукавый!
(В разрезе светится бельё…)

Но ведь и Сэлинджера взял,
и Саймака с Акутагавой
впервые я — из рук её!

Причём, вокруг такая муть! —
взять хоть бы наш почтовый ящик
(в котором я — лишь лаборант)…

А что и шансов не вернуть —
так ведь не дали настоящих
испробовать! (А был бы рад.)

…Во что ни ткни — труха веков.
Страна, как гипсовый Лукреций,
вандала ждёт, лицо прикрыв…
И весь наш опыт — был таков
(все девятнадцать конференций)…
Всё прошлое ушло в отрыв, —
всё зря…
Лишь ты мне — как сестра.
…Мы скоро сгинем: vita brevis
(да и не жалко)… Но пока —
у светлой памяти костра
чему-то радуюсь — и греюсь…

И муть идёт из родника.

2012



РАЗВИРТУАЛИЗАЦИЯ

Пойдёмте погулять!
Отбросимте все распри,
возню вокруг фигни, грызню, интриги… Глядь, —
уж легче на душе… Ну, правда, люди! Разве
не можем мы рискнуть немного погулять?

Возьмёмте же с собой кто что захочет! Можно
какой-нибудь еды — и термос… И пускай
прав Тютчев, а не мы, и всё, что пишем, ложь, но…
не дома же сидеть, — премудрый ты пескарь!..

2012



КОНЕЦ ФУРШЕТА

…Словно выдохшийся комик,
в суете пройдя к окну,
взобралась на подоконник, —
зря оставили одну!
…Неподвижна, очи долу…
Эй, ты что!.. Ведь ты же не… ???

Снег летит по коридору
в наступившей тишине.

2012



ЛОДКА

«Давайте веселиться!» — слышу я
и — поскорее сваливаю в лодку.
Там ковшик, и сухая чешуя,
и… что ещё?.. Скребу по подбородку
костяшками опухших пальцев и —
грести, пока всё тихо, принимаюсь…

«Эй, пацаны! — готов за полцены
вам сушу уступить: на ней я маюсь!» —
да только не берёт её никто, —
зря только набиваем почве цену
(и маклеры в велюровых пальто
готовы лезть от этого на стену).

…Вот канет день, ни пса не принеся,
за ним ещё — всё с тем же результатом…
А ведь она освоена не вся!
и, верю, есть отличные места там! —
за горизонтом…

К лампе на корме
обращены по слабости все лица
оставшихся на пристани, во тьме,

но долг зовёт: «Давайте веселиться!»…

2012



ПОБЕГ

Проблемы с парочкой детей:
они сбежали налегке —
и нет возможности теперь
легально выйти из пике.

Хвост вытянешь — увязнет нос,
нос вытянешь — и вот устал…

В её глазах немой вопрос,
в его — металл.

И это шанс.
А все слова,
мол, вы могли бы… если бы…
от них лишь пухнет голова
на старте собственной судьбы!
Поэтому — уже давно
забыли сон она и он.

Проблем у парочки полно,
но это — ИХ забота. Вон!

…Во тьме — какие-то огни…
В глазах усталых — муть и резь…

Не важно: счастливы они.
Ты к ним не лезь.

2012



*  *  *

Нарисую себе пару ног поновее
и хребет попрочнее: чтоб меньше дрожал
иллюзорный пейзаж! а держался — на вере…
чтоб от сердца шёл ровный, устойчивый жар.

Сочиню себе кеды и робу похуже:
чтобы не было жалко потом потерять;
для находок рюкзак, и палатку — для стужи,
и — на память о ком-то — кудрявую прядь.

Себе выдумаю и семью, и работу;
и друзей, и врагов… и, конечно, тюрьму —
чтоб оттуда сбежать…
а затем и кого-то
«для души» (я без этого не протяну).

И накроет аккордом финальных басов нас!
И — натянется нерва незримая нить
между мной и тобой!

Ведь на то и способность
всё, что было, разрушить… и вновь сочинить.

2012



В ВЕРНОМ НАПРАВЛЕНИИ…

Если и вник я во что-то за
время, пока живу,
так это в то, что мои глаза
видели наяву:
жмёшься ли ближе к корням, малыш,
рвёшься ли в высоту —
гладить животное можно лишь
от головы к хвосту.

Если же наоборот — оно
яростно намекнёт,
что забодал, мол, уже давно
всякого быдла гнёт!
…Лучше нам действовать или ждать,
Свет или Тьму привлечь —
всё можно вдумчиво обсуждать,
только не эту вещь.

Ловит ли оттепель белых мух,
стужа ли щерит рот —
всё можно вынести, кроме мук
глажки наоборот.
Даже альянсу Добра и Зла
не сокрушить Мечту! —
лишь бы ладонь неизменно шла
от головы к хвосту.

…Всё относительно: правда, ложь,
осень, зима, весна…
Так вот бессмысленно и прольёшь,
лёжа в ночи без сна,
все свои слёзы… То страх, то боль,
то — просто так, печаль…

Главное, ту, что всегда с тобой,
в тайну не посвящай.
Гладь её правильно — и вполне
этим исполнишь долг.

…Да уж, — не радость…
но повод не
использовать поводок:
древние страсти все улеглись,
трезвость — основа сна;
облако — в небе, на ветке — лист,
и под рукой — спина…

2013



*  *  *

Март опять нам накапал в открытые окна
то ли средства последнего, то ли тоски.
Потеку вот гулять — и, конечно, промокну,
и, вернувшись, вползу в шерстяные носки…

На глаза лезет утварь. Обложки. Обои.
Да и в голову — разная мутная гнусь.
И, конечно, кино о решительном бое —
это выход… Но это — когда я вернусь…

Если только вернусь: возвращаться не надо.
…Так и нужно идти — нанимаясь за хлеб
и ночлег избавлять одиночек от ада —
и сгореть в их огне, за два дня одряхлев.

Под окном — алкашня ли седая, скины ли —
кто-то празднует зиму длиной с этот век,
и колышутся шторы дождя нитяные,
потому что идёт под дождём человек.

2013



*  *  *

Когда я стану рок-звездой —
вести себя я хорошo буду.
Куплю единый проездной;
внимая внутреннему шёпоту,
начну и ездить там и тут,
и в жизни общества участвовать;
осную фонд — пускай идут
и вкладывают: деньги часто ведь
нужны в поездках рок-звезде.

И вот — поскольку стану ярче я —
светить всегда, светить везде
войдёт в привычку, — настоящая
фиеста вспыхнет, всех собрав!
…Но и поэтов, как бы братушек,
не позабуду: новый РАПП
на месте обветшалой ратуши
(купив её — да и снеся)
отстрою заново: на пользу им…

О, жизнь обдумана не вся:
пока мы по приёмам ползаем —
приют сиротский, в лужу сев
с рефинансированьем, мается!
Раз так — усыновлю-ка всех,
чтоб их судьба была прямая вся
(всех остальных — удочерив).

…Ах, чижик-пыжик, видел виды хоть?
А он в ответ — «чирик-чирик»:
вдохнул, теперь не может выдохнуть.

Опоры нет. Ни под, ни над.
И сам иссяк (не зря вы сетовали).

Лишь добрый, преданный фанат
всё хлопает в девятом секторе.

2013



УТРО

Болит отлёжанная щека,
встаю со стоном с сырой земли,
Вокруг колоссы борщевика —
как полновластные короли.

От электрички отстал, упал,
башкой ударился, дальше — сон,
о том, как вьётся над ванной пар
и ты зовёшь меня: «Эй, гарсон!»…

Но вот и утро. А я свою
мобилу, кажется, пролюбил.
Ищу платформу… Уже стою
у расписания, как дебил.

…Меня! меня изо всех ребят
вчера ты выбрала, правда?.. Ложь.

Нещадно строки в глазах рябят —
и всё прекрасно.
И мир хорош.

2013



*  *  *

Пока не требует поэта
к себе начальник на ковёр —
пиши про то, пиши про это…

Пока бумагу не извёл.

Пока всё есть (хоть еле-еле,
но — есть! —
что радует весьма)…

Пока клакёры не доели
всего фуршетного дерьма.

…Пусть освещение дневное
тусклее лампы! — ты пиши:
про снег, растаявший давно, и
про те большие беляши…
и про круги на стойке бара…
Про всё!
А нет — так завали,
прошу прощения, хлебало
и чай покрепче завари.

И в суете его чаинок
увидишь будущий покой,
в котором ты — как будто инок
с чужою книгой под рукой
(что, разумеется, не ново)…

пока, сценарий теребя,
на роль шута очередного
никто не пробует тебя.

2013



ВНЕЗАПНО СНЕГ

На землю опустилась как бы нега, —
и в самый раз тут выспаться бы, но
давно я не видал такого снега!

А он летит и бьётся мне в окно,
как будто мотыльки (но не на пламя),
как будто саранча (и фиг бы с ней)…

Как будто всё, что было между нами
в течение минут, часов и дней,
не льдинками нанизано на нити,
а тонет в толще разностей и сумм
и немо умоляет: «Обманите!
Скажите, что пурга — лишь белый шум!»

…Да, чуял холод с самого утра твой;
да, в самый раз бы мне утратить речь,
но эта нега кажется неправдой…

И значит, ни к чему её беречь.

2014



МОТИВ РАСТЕРЯННОСТИ

Написал бы я про зиму,
да зима уже прошла —
и лежит с утра красивый
свет на плоскости стола;
ну про май вот написал бы…
а зачем! — почти ведь он
весь уйдёт в салюта залпы,
как порядок заведён…

Написал бы уж о смерти —
но пока узнал о ней
очень мало (и, поверьте,
нет резона гнать коней).
Написать о жизни разве?
Ну не знаю… Мы и так
в суете её погрязли,
как какой-то Дональд Дак.

Написал бы о просторе,
но, как выйду из норы —
то ли жутко сразу, то ли
тошно делается… р-рр!
(«Что ж, избрал навеки глушь ты?»
Как же! — тает на глазах…)

О норе? Уже всех лучше
написал о ней Бальзак.

В общем, нет идей почти что.
(В реку — дважды не войду.)
Рай ли памятью почтится,
перестройка ли в аду, —
всё фигня… Напьюсь-ка чая,
вдохновения не ждя,
и… черкну про Ильича я:
день рожденья у вождя!

А потом закрою ноут,
натяну штаны и плащ
и — наружу…
Ветер ноет,
дождь идёт…
«Но ты не плачь!» —
еле слышный голос музы
затихает… Всё, затих.

Бьются капли. Рвутся узы.
Повторяется мотив.

2014



НА ОТШИБЕ ПАМЯТИ

всё устремляешь себя за выси,
всё норовишь заглянуть за них —
а разве что от тебя зависит?
…ну что молчишь-то, чудак-жених?

едва привыкнешь, убог, ко всякому —
и вот, пожалте: в компост ложись…

за ежеутреннюю овсянку
отдам последний взгляд на жизнь! —
и буду тесто тут ежедневно
месить, месить… и не только не
коситься на весточки из женев, но —
даже москве не попасть ко мне
по нитке-тропочке в этой жиже,
непроходимой почти весь год…

месите лучше, живите тише,
не обижайте ни люд, ни скот,
и будет счастье… и по заслугам:
за кротость — чистое небо ты
однажды вновь обретёшь над лугом.

благословение немоты
и снизойдёт, и потом отпустит,
но впредь не будешь уж языком
молоть.

а правда — дитё в капусте
и в горле ком…

2014



*  *  *

Мы лежали, слегка окопавшись — ещё неумело,
молча ждали ракеты: когда расцветёт она над…
Вот тогда-то себя мы покажем! — и, действуя смело,
иллюстрировать будем собою былых канонад
абсолютную как бы оправданность…
Ну а пока тут —
тишина…
Никого, кроме роты, не видно вокруг,
а ведь рядом село! —
куча крыш: и крутых, и покатых…

Только мы — как наказаны: ждём, оккупировав луг.

Но пока я валялся — мечтая ещё до потёмок
сделать дело: достичь рубежа и швырнуть автомат —
мимо глаз наших робко проследовал чёрный котёнок,
вызвав полный восторга у ряда товарищей мат!

…Мы лежали, считая себя богоизбранной расой,
превращаясь в дерьмо под разбавленным снегом дождём,
но прошёл этот кот… И сказал наш майор седовласый:
«Что-то слишком рискованно… Ша, никуда не идём.»

Вот и в мирное время… в чудесной, как сон, Паттайe хоть,
хоть в измученной Шoйне, почти занесённой песком, —
надо действовать — но… дальше попросту некуда ехать.
Остаётся лежать, чуя землю намокшим виском.

Постепенно легко забывая, что где-то долги есть, —
впору жизнь отдавать, да не стоит она ни гроша!

…В тишине вечно кроется некая, что ли, могильность…
Но зато всё свободно:
и луг,
и село,
и душа.

2014



СИЗИФОВО

Это я в детстве был богом, носящим скобы, —
детство исчезло… Сегодня я муравей,
вместе с соседями строящий телескопы.
Радио-, блин, телескопы!
«Давай живей!
Ты отвечаешь… секунду… за левый сектор,
нижний сегмент, точка номер сто тысяч сто.
Чтобы тебя не склевали — повсюду сетка.
(Благодари, насекомое ты существо!)»

И — когда очередной ураган рвёт сети,
«чашу» кромсает и клочья швыряет вверх,
крепче смыкают ряды — и мои соседи,
и моё эго — прошедшее кучу вех! —
ставшее в чём-то сильнее… и как-то чище…
И ощущаю, что сам себе — властелин!

А в это время невидимые «ручищи»
мнут нашу массу, как будто мы пластилин.

…Можешь гордиться, герой:
ты один из многих —
не испугавшихся выполнить тяжкий долг
в час роковой — когда надо бы сделать ноги,
но кто-то властно натягивает поводок:
что-то внутри,
что важнее рефлекса смыться…
императив, или совесть… а может, бог…
Главное, чувствуешь общую бездну смысла.

(Ну а в «руках»… непонятно: комок? клубок?)

В детстве — я был равнодушным, тупым, нахальным…
Многого, как говорится, не понимал…
Ну а теперь… сколько бонусов не пихай нам
к самым мандибулам — лишнее всё.

…Да, мал.
Мне ничего не нужно: я часть системы.
Мы строим важные штуки. (Без них никак.)
И — нескончаемо прёмся по этой теме.

И наполняется чаша
у нас в руках.

2014



ФЛЯЖКА КОНЬЯКУ

Остаток жизни, виршей ворох,
покой и волю… что смогу —
я всё отдам без разговоров
за эту фляжку коньяку.

На ней орнамент в виде змейки,
себя кусающей за хвост,
а в остальном… из нержавейки.
Внутри — обычные пять звёзд.

Но — чтоб не просто эта фляжка,
а фляжка — двадцать лет назад!
(Весь мир кинотеатр… и ляжка
одной… не знаю, как сказать.)

Чтоб были и надежда с верой,
и радость… и душевный пыл…
Чтоб не гонялся за химерой…

И чтоб — ТОГДА уже не пил!

…Посмотришь новое кино вдруг,
а там — не крошка Амели,
а тётка зрелая: давно, друг,
с повестки прошлое смели.

Уже не купится бомбила
на «обстоятельства» твои…
И так же радостно, как было,
не станет — что ни сотвори.

Короче, всё… Давай работай.
Давай работай, я сказал.
Всё лучше, чем давиться рвотой,
внутри себя ища квазар.

Всё лучше, чем губами воздух
ловить (а небо — всё темней…)
и, как дурак, мечтать о звёздах,
въезжая медленно в тоннель.

2014



ЧЕРНИКА

К неброским кустикам приник, а:
«Где наше дитятко? Эй, дить!» —
уже зовут… но тут черника —
и просто глупо уходить.

Такие россыпи… такие
места здесь…
«Ягоды беру,
давлю и — будто пятаки, ем!»
А жизнь — осина на ветру.

…В ведро,
в бидон…
да хоть в кювету! —
под шёпот елей и берёз…
«Всю зызнь иси тернику эту,
а всей — вовек не соберёс!»

«Гляди, у дедушки какая!»…
Глядеть? Когда?! — разок присев,
уже не встанешь: потакая
боязни, что, увы, на всех
не хватит…
Проблески рассудка
на время спрятались, — теперь
тебе лишь «ладостно и зутко».

И болью будущих потерь
набухло всё: и век-подёнка,
и дёрн, и воздух…
ну и что ж! —
себя не чуешь…

но: «Пойдём-ка», —
тебя зовут…

и ты идёшь.

2014



МЕЛАНХОЛИЯ

Природа будто чувствует, что скоро…
Все бездны смысла — проявляют прыть
отменную в преддверии раскола.

И все законы впору бы открыть! —
настолько всюду зелено от яблок,
уже упавших в жухлую траву…

Но, чтоб не видеть знамений столь явных,
мы просто тупо грезим наяву.

Во сне любое слово — эскапада!
любое дело — штурм! а цель — как дот!
…Всё лучше, чем в плену яблокопада
тоскливо ждать, когда оно пройдёт.

«Вон, вон опять… Загадывай желание!»

Попробуй тут успей, когда лишь миг
остался… Нужно всё всегда заранее…
Иначе — ты лишь вечный ученик,
и вот тебе урок опять… А в безднах —
не видно ни Добра теперь, ни Зла.

…Полынный вкус у этих тел небесных,
но ждать иных — не хочется! нельзя! —
уж больно долго грызли удила мы…

Не разобраться в неге и тепле
ни с чем: ни со словами, ни с делами —
за миг, пока летит Оно к земле.

2014



БЕССВЯЗНОЕ

«мы с вами свяжемся» — магическая фраза:
в ней и надежда, и могильная плита.
не бриллиант, а только нечто вроде страза,
но всё же нечто… всё же тоже красота…

«мы с вами свяжемся»… и вот гадай отныне —
когда конкретно-то… и будет ли крепка
и продолжительна… и что там с остальными?
(ведь вон же, очередь! — как мутная река…)

«мы с вами свяжемся»… и будем есть сашими
и в минигольф играть… но бабушкин наказ —
в ушах: «Не связывайся, Сашенька, с большими!»

и я — как нищий на скамейке возле касс:
и надо ехать — и забыл, куда мне ехать…

билет-то можно и купить, но всё прошло…
конечно, грязно тут…
зато — пока в тепле хоть…
а эти стразы — то же битое стекло,
искусно проданное, да! — но суть-то та же:
калейдоскоп
фальшивый образ
дым
фантом
и… что-то большее
и — лес многоэтажек.
и всё оставлено навечно на потом.

«мы с вами свяжемся…
пускай не с вами лично, —
скорее, внуки подойдут нам… до суда
не так уж долго… не хватает только Линча»

…черта — с реальностью, слепая, входит в клинч, но —
полно охотников вести её сюда:

сюда — где муть так идеально непроглядна,
что можно рыбы наловить и без труда,
и без ответственности…

шансы — как гирлянда!
всех успокаивает эта пестрота:
и обволакивает облаком лебяжьим,
и отвлекает от деталей…
не потей,
опять гадая, что да как «мы с вами свяжем»,
а просто радуйся
ничтожности потерь.

2014



БЕЗ ЛЮБВИ

Бежит себе по улице собака,
а я — к стеклу оконному приник…
Поэзия суть барская забава,
а вовсе не живительный родник.

Подушная уплачена ли подать?
Вот то-то… Расслабляться не моги,
бери бульдозер и — давай работать,
сжимая по-хозяйски рычаги…

Мир Цели, ты обычно скуп на средства,
но тут, видать, расщедриться спешишь,
пока есть объективная погреться
возможность! — и солёный огурец (а
если не сейчас, то позже — шиш)…

Солёный огурец, капуста-квашенка…
Не сторож, брат, ни нашим я, ни вашим, как
и надлежит любому из мещан.

Пусть цель определит верховный мачо вам,
а мне и гетто кажется заманчивым,
и путь
непротивления
вещам.

…Прошла старушка… Псов за нею свита…
На ветке — пчичка… Выдала: «Фью-иить!»…

Уволили? Job.ru спасёт, Avito…

Жить можно! Только как же… без любви-то?

Ведь нужно же кого-нибудь любить?!

2014


Публикуется по авторской рукописи

Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2016