НАТАЛЬЯ САВЕЙКОВА

1. ВЫХВАТЫВАЯ СЛОВО У СТИХИЙ
Из книги «Свет вечерний», 2015



*  *  *

Ах, как хочется света,
немножко лесной тишины,     
чтоб комарик пиликал
на странно настроенной скрипке,
чтобы сосны качались,
касаясь небес,  вышины…             
И туман проплывал над рекою,
текучий и зыбкий.

Осторожную тень прогонял
ослепительный зной,
опьяняющий сумрак студил
воспалённое тело.
Так бывает, наверное,
каждой весной.
Так бывает,
кому есть до этого дело?

… Между туч золотых
светлой тенью мелькнут сизари…
Дождь забудем…
Вот только б дожить до рассвета,
дотерпеть до утра,
продержаться до самой зари:  
с головой  окунуться
в неспешную радугу света.

2011

*  *  *

Утоли мои печали
и укрой меня плащом.
В глыбе мрамора и стали
свет вечерний поглощён.

Утоли мой жар телесный,
успокой мои уста.
Шар земной скользит над бездной,
как огнёвка вдоль листа.

Вьётся, вьётся яркой искрой…
Бьётся сердце под плащом…    
Лёгким облачком над Истрой,
тучей, обложным дождём.

Исцеленьем, избавленьем,
отрезвлением души,
осчастливь неутоленьем –
все лекарства хороши.

Только не зови разлукой
расставанье душ и тел.
Дождь утих. И над излукой
светлый ангел пролетел.

2002



*  *  *

Под дождём холодным листопада
уплывают годы и века.
За лесной дремучею оградой
спит забвенья вечного река.

Вдаль струятся волн ладьи и чёлны,
в колокольцы медные звеня.
Паруса надуты, трюмы полны…

Ангел мой, напомни про меня.

Я сыта тоской и болью улиц,
где не знали света отродясь.
Я прошу за тех, что не вернулись,
оборвав с землёй и небом связь.

Ни добра, ни почестей не надо,
тёмен жар подспудного огня.
Я прошла круги и петли ада.

Ангел мой, напомни про меня.

2011



*  *  *

Поблазнилось, что миру я сродни,
как майский жук иль сом,
                                    или синица.
Дня наступившего ещё бела страница,
и вечности не видно западни.

Осенний лист мне на плечо упал,
как видно, клён со мной запанибрата.
Что ж, юность вечная,
                              беспечна и крылата,
и колокол вдали не прозвучал.

Сплела мне Морта тонкий поясок,
одежды новые надела я до света…
Но Парки подарили бабье лето,
плат до бровей
                     да ягод туесок.

2000-2015



*  *  *

Тысячу раз скажи свет
                              и не станет светло.
Белка орехи лесные таскает в дупло…
Тьма поглотила, не морщась,
                                      две тысячи лет.
Тысячу раз скажи свет…

То-то раздолье для филина,
                                 лис и волков,
заяц порскнул стремглав,
                                    и был заяц таков.
Туча украла луну и все звёзды вокруг.
То-то раздолье, мой друг…

На сотни вёрст окрест –
                                     ни одного луча.
Только горит у дороги берёзы свеча…

2013



*  *  *

                       Ю. Литвинову

Я живу в небесах,
                     облака залетают в окно.
И на облаке белом
                     беспечные души смеются.

Млечным светом наполню
                     для зайцев солнечных блюдце.
Гриву ветра распутаю.
                     Синицам насыплю пшено.

Пусть журавль прилетит.
                     Или – голубь. И – звёздный Тукан.
Облака Магеллановы.
                     Гости туманных глубин…

Все накормлены, сыты.
                     И никто на земле не один.

Чай горячий и терпкий   
                     себе наливаю в стакан.

2013-2015



ПРИВЕТСТВУЮ ТЕБЯ, ГРЯДУЩИЙ ВЕК

1.

Из родников прозрачных –
                        пульс сердечный:
Путь млечный, путь извечный, путь путей...
О, что с тобой?
                        Была вчера беспечна,
И рядом шёл весёлый лицедей.
Иль как всегда –
                        бродяга и обманщик,
Враль, забулдыга  – все мечты пропил?
О, странствующий странник –
                        не шарманщик,
Хоть чёлн его – без вёсел и ветрил.
Плывём, плывём...
                        Куда же? – по теченью.
Куда же плыть?
                        Печаль ещё светла.
Жизнь прожита.
                        Остановись мгновенье.
Прекрасна жизнь.
                        Лишь век сгорел дотла.


2.

«Куда ж нам плыть?»
                       Прощай двадцатый век.
Прощайте золотые медоносы,
цветущие камелии, торосы,
алмазами рассыпавшийся снег...

Приветствую тебя, грядущий век!

И счастье жизни – счастье полноты:
«Рождение Венеры» Боттичелли,
Полярная Венеция Растрелли,
и в камень воплощённые мечты...

Из будущего, с дерзкой высоты
гляди на нас с улыбкою печальной:
не ведаем судьбы своей астральной,
мы – отпрыски вселенской красоты.

Не ведаем, живём и хлеб жуём.
Разрушенные храмы строим снова.
Под солнечным и грозовым дождём
губами ловим пролитое Слово.

1998



*  *  *

Судьба то сводит, то разводит –
все ниточки в её руке.
И если тишина нисходит,
то ссоры шум невдалеке.
Баюкай, солнышко, баюкай,
низринь проворные лучи
на лес и дол. Чужой наукой
больное сердце излечи.
Наполни тишиною душу,
безмолвьем губы исцели.
Прильни к земле – и слушай, слушай,
как травы шелестят вдали.
Когда ж насытишься покоем,
иди к стремительной реке:
гляди с восторгом и тоскою
на стебель лилии в руке,
на блеск волны невдалеке,
на след ступни в сыром песке...

1999


*  *  *

Было счастливое время
и не дождливые дни.
Берестяное беремя,
болотных гнилушек огни.

Светится мирно лампадка,
ярко сияет звезда…
А мирового порядка
не будет у нас никогда.

Будут в лесах незабудки,
вспыхнет, погаснет рассвет.

Пёс затоскует у будки,
небо прольётся в ответ
мелким дождём поминальным,
грозным ворчаньем вдали…

Бабкам прости повивальным
разор и коросту земли.

2013



*  *  *

А по дорогам России стыдно
бродить калекам и горемыкам.

А татем быть,
                    как Петром Великим,
и не зазорно, и не обидно.

Четыре века с разбойной рожей
я по дорогам хожу и плачу,
речами дерзко людей тревожу,
но никому не сулю удачу…

Босой девчонке даю калачик,
и лучик света в ладонях прячу…

2011



*  *  *

Ах, дедушка, ты  – стар, стар,
и твоя головушка – белым-бела…

И дороги вьюговеюшка чисто подмела
и до труб засыпала город Кудым-кар.

А над Камой, дедушка, гуляет беда,
подо льдом темна её вода.

Каркнул ворон на Изъюре –  
                                       за Кувой-рекой –
в городище нынче поют за упокой.

А пожарище дымится за излукой, тлеет…
За Иньвой – снега горючие,
                                        холстов белее…

Ах, дедушка, ты  – стар, стар,
далека дороженька в город Кудым-кар.

2013



*  *  *

                 Е. Адамской

Разве кто-то прежде думал,
что всё болью обернётся.
Холст небесный втиснут в раму,
в зазеркалье:  речка, храмы…
День вот-вот дождём прольётся.

Как дойти до переулка,
не плутать в сосудах улиц? –
на душе темным-темно.
Словно крик безмолвный Мунка,
в небо вставлено окно…

Разве кто-то прежде думал,
что всё будет так безбожно –
безнадёжно –  невозможно
нити старые связать…
День вот-вот дождём прольётся.

Крик истошный бедной кошки,
в небо втиснуто окошко…
Листья писем кружат стаей,
словно вороньё над полем,
словно крик безмолвный Мунка…

2014



*  *  *

Обступили тени прошлого –
века смутного, суматошного
и весёлого, злого, пошлого…

Тени матери и отца…
Не могу разглядеть ни глаз, ни лица,
и не бьются у них сердца.

А за ними – всех друзей голоса:
потерпи, впереди у тебя полоса
будет яркой, как небеса.

Закрываю глаза, замыкаю слух,
замерла душа, и в смятенье дух…
А за ними – тени седых старух.

А за ними – сонмища глаз и тел…
Ангел смерти над тёмной рекой летел,
мне в глаза глядел…

Боже, дай им всем от щедрот твоих…
Вьюга кончилась, снежный ветер стих…
«…Не печалься о мёртвых, люби живых».

2007-2015



СКВОЗЬ ТУЧИ И ТЛЕН

1.

Куда как знакомо:
                    долги и расходы считая,
и бренное тело лелея,
                    прорехи латая,
рождённое тленно –
                    почти от земли отлетая,
ещё бормотать:
                    вот и осень, пора золотая...

И, жизнью пресытясь,
                    не ведая порчи и срама,
дорогу искать и бродить
                    недалече от храма...
И всё б ничего, но подводят
                    то разум, то зренье.

О, мама, ты где?
                    Только вихря порыв и паренье
меж белых стволов,
                    в кружевах золочёной листвы...
Легонько ладонь
                    вдруг коснулась моей головы:

Утешься, уйми
                    взбудораженных чувств голоса.
Так видится жизнь,  
                    и такая сейчас полоса.
Нельзя вслед за вихрем
                    прорваться сквозь тучи и тлен.

Утешься, пойми:
                    это отзвук, летящий от стен,
безвременный отклик,
                    едва ощутимый привет
сквозь время,
             сквозь стены,
                         сквозь сердце лучащийся свет.


2.

Безумной кликушей
                       над плёсом медовым,
сквозь кольца времён
                             пролечу над Садовым
кольцом,
             над осенне-бульварным смятеньем,
за каждым листком – отлетающей тенью.

Истаю к утру,
                  как свеча восковая.
Да здравствует жизни печаль вековая!

Что жизнь и что смерть?
                            Что ж, не буду лукавить,
есть многое Здесь,
                            что мне трудно оставить,
есть многое Там,
                       что тревожно и больно.
И, может быть, этого знанья довольно.

Лечу – вслед трамвайному звону и гуду,
вслед людям,
                 которых и помнить не буду,
вслед тем,
               кто прошёл этот путь одиноко,
немыслимо как и без знания срока.

Сквозь кольца времён
                           я лечу над Садовым,
Волхонкой, Остоженкой,
                           лесом кондовым,
над жизнью и смертью
                                 полночных бульваров,
за каждым листком,
                             суетой тротуаров –
гулящего люда осенним смятеньем –
огнём золотым,
                     легкокрылою тенью.

1997



*  *  *

Сколько ещё осталось
                       землю топтать, объятья
распахивая для зверя
                       неведомых мне кровей?
Молнии высверк, и грома
                       зреет уже проклятье.
Сердце остановилось:
                      труженик-муравей...

Эта ли тьма – усталость?
                       Сил не даруют нóчи.
Сон – продолженье буден,  
                       не исцелит меня.
Кружится вереница
                       мошек, звёздочек, точек,
небесными бубенцами
                       меж облаков звеня.

Помнишь, певец, ночные
                      боли, судорог корчи?
А поутру истлевает
                      память в орбитах глаз.

Видишь: уснул паромщик,
                      судно оставил кормчий…
Есть ли праведник, Боже,
                      в городе в этот раз?

1998-2015



*  *  *

Куда подевала ты душу?
Послушай, дружочек, послушай –
когда за душой не шиша,
то даже не плачет душа.
                     Ты знаешь и этот ответ:
                     душа претворяется в свет.
Рождённая в мире далёком,
ты – только мечта о высоком,
живущая в царственной тьме
невольница – болью во мне
вопящая, плакать не смей,
всё скрыто за кромкою дней.
                      Ты знаешь и этот ответ:
                      вся боль претворяется в свет.

2005




*  *  *

Ты прости меня, Боже,
                      за все мои помыслы злые…
О, как стыдно глядеть
                               на развёрстую язву души.
Разлетаясь, шуршат под ногами
                                                листы золотые –
так в песочных часах
                             наше время струится, шуршит.

Я взываю к Тебе –
                   ты единственный, кто не оставит…
Наше время ушло,
                         и, быть может, ушло навсегда.
Алым заревом меркнет заря,
                                    и плывет за кустами,
чешуёю сверкая,
                       речная живая вода.

2008



*  *  *

Коснувшись кончиком крыла
искристой гальки небосвода,
я повторю  – с ума свела
меня дождливая погода.

… А над рекою – белый храм,
и колокола звон печальный,
и рощи сонное молчанье…
Но я лечу вслед всем ветрам

и с небом говорю по-птичьи –
понятен мне язык синичий,
и крики соек и ворон.

И слов звучанье и значенье…
И леса жаркое свеченье –
со всех сторон,
                    со всех сторон.

2013



ПЕРЕД РАССВЕТОМ

1.

Упала тишина,
и сразу стало слышно,
как бьётся у виска
сквозь комариный звон
на крыльях мотылька
нектар цветущей вишни,
и сонный шелест трав,
и ветра слабый стон.

Такая тишина,
что как ожог по коже
между гусиных пор
вдруг проступает пот.
И слюдяная даль,
как человек прохожий,
мне смотрит в душу
пристально с высот.

Я плакать не хочу:
последний туз в кармане.
Отру сырую дрожь
холщовым рукавом.
Упала тишина.
Лишь тенькнула в тумане
полуживая ночь
синичьим говорком.

2.

Чутким ухом прижимаюсь к земле,
слышу отзвук беззвучных зарниц,
шелест крыл пролетающих птиц,
города, что уснули во мгле.
Слышу гром сквозь спасительный сон,
вижу в небе плывущую хмарь…
Вот сейчас… Посильнее ударь
в купол неба колокольный звон.
Сыплет градин барабанная дробь,
басовито воздух звучит,
и стекает меж холодом плит
дождь ручьями в небесную Обь.

3.

Пока ещё во тьме, впотьмах
я слышу крыльев мощный взмах,
звериным рылом в камышах
Вселенная глядит…

И в сонной лужице воды,
в туманных небесах
не отыскать ни свет звезды,
ни тени призрачной беды…
Смотри: на Гончих Псах
свалялась шерсть осенних бурь.
А в голове такая дурь,
что только стон стоит.

Что из того - я знаю толк
в обыденных делах.
И рыщет день - небесный волк -
пока ещё впотьмах,
на крепких лапах он несёт
репейник и осот.
Окинет взглядом небосвод,
из тёмных вод лакнёт,
и у Казачьей слободы
ещё чуток соснёт…

Ты досмотри неспешный сон,
дослушай мыслей скок.
Вздохнёт коровою восток,
уткнувшись мордой в стог -
в пожухлый клевер и чабрец.
Под комариный звон
сопит бездельник-Купидон,
сенной трухой пропах…

Серп месяца, как леденец,
растаял на губах.

2007-2015



*  *  *

Я к утру забываю
всё, что будет потом.
От чего так бывает?
                         Не о том, не о том…

Забубённою жизнью
да в родительский дом.
На потребу отчизне.
                         Не о том, не о том…

Меркнет даль перед светом
меж добром и меж злом.
Одиночества ветер,
пробуй жизнь на излом.

Возвращенья не будет
и прощения нет.
Жизнь потом не осудит
зряшно прожитых лет.

…Серафимы колдуют
над пробитым крылом…

Много сказано всуе.
                       Не о том, не о том…

2011



ЦВЕТОК ЖИЗНИ

                   О. Силаевой

Какую весть приносят мне пески,
о чём молчат под солнцем пирамиды?
Карнакский храм, пустыни чёрной виды,
и сфинкса взгляд, исполненный тоски,    
и мифы царств, и тайный дар Исиды?
Держу в руках папируса куски –

торжественные гимны Книги мёртвых…
Зачем их вечность бережно хранила? –
от времени в них выцвели чернила –
не прочитать иероглифов затёртых.
«И Хатшепсут свой голод утолила…»
Но славят век династии четвёртой.

«Ты красотою верхний мир затмила…»
Вновь систр звучит… (или поёт песок?),
и жрица-мать теряет поясок
в волне ленивой Голубого Нила.
И Сириус взошёл, и свод небес высок –
разлив подарит плодородье ила.

И лодка Ра стремится на восток –
путь в Сет-Маат и вновь до Пер-Хатхора.
Вот лотоса священный лепесток,
вот сокол взмыл: бессмертным оком Гора
зрит облик Фив на улицах Луксора.
Круг жизни, превратившийся в цветок.

2015



АВГУСТ 2010 ГОДА

Верни меня в ушедшее столетье –
там лилии вечерние цветут.
Там целый век другое солнце светит.
Я поживу ещё. Но только там, не тут.

Верни меня. Я помню август знойный.
Горят леса. Торфяники чадят.
Всё далеко: обиды, распри, войны…
А на кресте небес огонь распят…

О, Господи, прости, помилуй грешных!
Не ведаем… И зло вокруг творим.
В Твоём саду – оливы и черешни.
Спят Галилея и Иерусалим…

Горят леса. Москва в дыму, как в пекле.
А на столе – грузинское вино.
Реки-Москвы затейливые петли
все семь холмов опутали давно.

Нет воздуха. И день стал ночью чёрной.
И лёгкие заполнил смрадный дым.
Спасенья нет на площади соборной:
горит, горит последний, третий Рим.

2014



В ДЕНЬ ПОЭЗИИ

                   И каждый из мрака смотрел и слушал …
                                                                   А. Блок

И дым отечества невыносимо горек…
А смрад отчизны сладок и приятен…

И летописец, новых лет историк,
запишет:
            нет на солнце тёмных пятен.

И скифов орды канули, и в хоре
поют утешно,
                  песни так чудесны…

Забыты войны, мор, иссякло горе,
и выросли мы из шинели тесной…

Не плачут дети,
                       страхи тоже лживы,
и возвратились все
                       из дальних странствий…

Во всех садах посажены оливы,
искоренили также блуд и пьянство…

Куда мы мчимся?
                         Только ветер знает…
Не помнят брата
                      ни отец, ни брат…

А отзвук песни в воздухе витает,
и плач чуть слышится
                              у Царских Врат…

21 марта 2014



ВЫХВАТЫВАЯ СЛОВО У СТИХИЙ

                 Время — это испытанье.
                 Не завидуй никому…
                                          А Кушнер

1.

Птенец – в гнезде кукушечьем,
певец – уже над пропастью,
в ярме времён – с старушечьим
(с рожденья) тёмным опытом,
со страхами и слабостью,
с потусторонним шёпотом…

С сомненьями, с желанием
вернуть свой мир утраченный,
свободный, как дыхание…
С неистребимой глупостью,
так явно обозначенной,
свой век стою над пропастью.

Весь век – давно отмеренный,
встречая день утерянный…


2.

Выхватывая Слово у стихий,
надолго задержалась в этом мире.
А времена чужие и лихие,
и сумерки блуждают по квартире,
и ядом снов пропитаны стихи.

Утрачены век медный и железный.
Вернись туда, внимательно смотри:
все просьбы и призывы бесполезны,
всё сожжено и умерло внутри,
и время замерло в смятении над бездной.

Сопряжено страдание с бедой.
Меняются и смыслы, и названья.
Над бездной бабы ходят за водой,
хоть знают, помнят, а не по незнанью.
И дни идут привычной  чередой.

А смыслы все вмещает только Слово,
я тщетно бьюсь над строчками стихов.
И трачу дни беспечно, бестолково.
Век прочно держит звеньями оков
и не прощает промахов былого.

Сгорает прошлое. Я не могу вернуться.
А, может быть, и вовсе не хочу.
Под грузом сочных яблок ветви гнутся,
зажёг закат вечернюю свечу.
Иди вперёд – не вздумай оглянуться!

Тоскую по любимым и друзьям,
по песням, спетым длинными ночами…
Мчит прошлое по сбитым колеям,
не ведая, куда ведут печали,
какой в душе губительный изъян.

… Грядущее, не поднимай покров
над тайной. Эта тайна –  не моя.
Я не могу принять твоих даров.
Ведь разделились небо и земля.
И стало так – с начала Бытия.

Достаточно того, что знаю я:
корабль идёт, и кормчий у руля.

И музыка звучит. Не отзвучала.
Грядущее, верни меня в начало…

2014



*  *  *

Я вижу свет, и нет другой причины
чтоб окна распахнуть и выйти на балкон:
снега легли, словно тулуп овчинный,
скрыв наготу земли, укрыв затон.

День разгорается. Сухой соломой года
заполыхал безудержно январь.
А до весны осталась четверть года,
если не врёт настенный календарь.

До той поры пусть голосят метели,
прохожие идут, не поднимая лиц…

Пусть окружают вновь Аустерлиц
зелёные рождественские ели.

2015


Источник: Наталья Савейкова. Свет вечерний. Москва, «Авторская книга», 2015, стр. 5-32

Наталья Савейкова, Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2015