ЛЮДМИЛА ЧУМАКИНА

ГОСПОДИ, Я В РИФМУ ПОМОЛЮСЬ...
Стихи из книги «В году двенадцать декабрей» (2017)


* * *

                      Наталье Савейковой

Боязно… Боязно… – Время потеряно:
давний и нынешний год…
Времени… Времени было немеряно…
Вот уж – остаток в расход!
Клюв возле темя… Кому это велено
стрелки часов раскрошить?
Вот и окошко туманом забeлено,
чтобы меня сторожить!
Тише… Не клюв… Это стрелки скрипящие
на повороте сошлись.
Не сторожa … Это головы спящие
в мякоть подушек впились.
Скоро рассвет… Ничего не потеряно…
Всё своё место найдёт…
Время, которое стрелкой измерено, –
это неправильный счёт…
Сам Часовщик над тобой наклоняется –
слушает часиков ход…
Как же твой пульс от сиротства взрывается! –
Часовщика узнаёт.

2015

* * *

Господи, я в рифму помолюсь,
чтоб молитву кaк-нибудь усилить,
чтобы гoре кaк-то обессилить!
(Новое идёт: его боюсь…)
Вдруг к Тебе я рифмою пробьюсь?!
Я «не в рифму» – всё Тебе сказала,
имя и диагноз указала –
тутошних и тамошних… «Колюсь»:
Воли Твоей яростной боюсь!
Господи! «Хвостом виляю», гнусь!..
Тутошних и тамошних – прижало!
Я не помогла им, оплошала…
Описать свой ужас – не берусь!
Господи, я к свету повернусь:
видишь, как от скoрби обветшала..,
видишь, сколько лет к Тебе бежала…
Помоги, о ком скулю и гнусь!
Псом у Ног калачиком свернусь…

2015



МОЛЬБА

Пусть видят! Пусть знают!
И звёзды! И люди!
Мой крах, мой позор –
пусть планета осудит!
      Но только всё небо
      пусть будет без муки..,
      чтоб там не страдать,
      не заламывать руки…
Пусть люди осудят,
тряся кулаками!
Пусть мёртвый Зародыш
швырнёт в меня камень!
      Но только пусть небо
      расставит все точки…
      Пусть спит невредим
      мой Зародыш в цветочке…
Пусть судят младенцы,
крича в потолочки:
«А ножки – не ножки…
у дочки… у дочки!..»
      Но только пусть небо
      дожди расчеркают…
      Пусть в «классиках»
      дочкины ножки мелькают…
Пусть старое сердце
пинают как мячик:
«Ты крепко спала,
когда умер твой Мальчик!»
      Но только пусть небо
      ему будет радо…
      Пусть ветер шепнёт мне:
      «Так надо… Так надо…»

Уснул мой Зародыш в небесной ромашке…
И с голосом – папа (и в белой рубашке)…
И брат-голубятник на синем как голубь
(ледком затянулась сибирская прорубь)…
Сияет на бабушке белая юбка
(и бабушка тоже бела как голубка)…
И дочкины ножки белеют из тучки,
и к лилиям тянутся лёгкие ручки…
И Мальчик – с отцом… И семейство…
И дети… –
в здоровом таком ренуaровом цвете!

2016



МАЙСКИЕ ВСТРЕЧИ

                   Юрию Литвинову

«Так, мол, и так…», – начинаю речугу –
к Богу, к себе, и к ушедшему другу.
Всё веселей моя речь…
Отдых даю болевому испугу.
Шляюсь по кладбища мёртвому кругу –
тенью меж каменных плеч.

Понатащила речей для привета…
Наговорюсь «без купюр», без ответа…
Слово бросаю как в печь…
Лечь бы, как розы, под солнышком лeта…
Спать зазывает безмолвие это…
Нe во что муку облечь…

Мне бы пред Каменным Гостем, как гостье, –
лечь и проспаться на тихом погосте,
злую реальность отсечь…
Я утомилась таскать свои кости…
Я бы спала в этом месте без злости…
Манит до oдури… – лечь!

2015



* * *

Как муха на окне без перспектив,
что час назад по комнате носилась, –
так мука в моём теле завозилась,
попав сналёту в Божий объектив…
      На этом свете я себе сосед:
      лелею бред из сказок нянек-мaмок,
      что кто-то высмотрит в бинокль мой след,
      мой злой рассвет, мой вылинявший плед, –
      спасёт меня и пригласит в свой зaмок.
           …Дом рухнул и осел, глотая пыль!
           Вот это быль-так-быль:
           реальность рaмок!
           Ждёт вылинявший плед за пару миль –
реAнимАциОнный зaмок…

2015



* * *

И, всё-таки, какую муку
последней назову?
И с кем последнюю разлуку
узнaю наяву?
Кого ещё дадут оплакать?
Или – предел слезам?
И горсточка печного шлака –
ужe я сам?

2017



* * *

Когда погаснет в городской квартире
привычный глазу свет,
и извлекутся как мишени в тире, –
огрызки белых свеч,
и тень моя упрётся капюшоном,
как в сферу, – в потолок, –
я обомру в пространстве оглушённом:
мне отключили ток!
Ни прошлого, ни завтра, ни сегодня –
нет больше ничего.
Не знают эти лестницы и сходни –
терпенья моего…
Я не жилa. Я даже не рождалась.
Меня здесь просто нет.
Я померещилась… Насочинялась… –
Когда был ярким свет!

2015, октябрь



* * *

А я в себе самой,
как в трюме с тухлой рыбой.
Отмой меня, промой –
отвар багровый с липой!
Очищусь я смолой
(сосновой и еловой),
дубовою золой,
распаренной половой!
Гниёт, гниёт, гниёт –
и золото и сало,
а меч, что Бог куёт, –
он будет из орaла!
Спят злые города
под золотою пылью.
Нескоро. Как всегда.
Отмщение. Насилью.

2015



* * *

                Маргарите Черненко

Мне завидует чёрною завистью
       память моя.
В каждом миге судьбы:
       всюду я, всюду я, всюду я…
Вот смотрю в зеркала,
       увлечённая лёгкой собой.
Завязала на талии –
       вычурный бант голубой.
Вот я встретилась взглядом глубоким
       с морской глубиной, –
и сливается небо с волной,
       с бaнта голубизной…
Нынче время меня
       к зеркалам повернуло спиной.
Эту лёгкую девочку
       водит и водит за мной.
То – острижена, то – рыже-
      кудрая девочка та…
и её обнимает… и душит
       грядущее и красота!

2015


* * *

Из рук выскальзывает время!
Не удаётся разглядеть
ни целиком – ни даже треть…
Деревья начали белеть –
с души соскальзывает бремя…

И я стою с открытым ртом,
боясь на что-нибудь отвлечься.
«Ну кaк во всё это облечься?!»
Свихнуться можно и обжечься,
когда вот так, один, в пустом

пространстве мечешься в надеждах,
как в декорациях цветных,
как в шорах ширм передвижных
среди иллюзий несмешных
с распиливаньем дев в одеждах!..

Мешает то, что на виду, –
понять: в чём главная уловка?..
Да просто всюду драпировка!!!
И ускользает время ловко –
в деревья, небо, куст в цвету…

2015



* * *

Мишура и шары, и дома, и машины,
И летящих подолов сиреневый шёлк,
И московских высоток (как колья) вершины –
Утверждают собой непрерывность и толк…
       Это – всё декорации, всё драпировка!
       Отлучение мозга от высших задач!
       Подключается к делу – рассудок, сноровка…
       Завлекается ум в перспективу удач!
Восхищаюсь слегка – электронною штучкой…
Но я пленница игр Золотого Ума:
Снова падает снег – машет белою ручкой!
И без наших усилий приходит зима.

2015



* * *

               Виктору Кагану

Печальный киник смотрит с фото,
потрёпанный как воробей.
Стареть, наверно, неохота…
Лечил – лечил, а сам – слабей!
Стать пациентом и статистом? –
Ну, нет! Кто робок – тот робей!
А я азартный воробей
и всё люблю игру в «игристом»!
И будучи секуляристом –
вожусь с решением задач…
Учёный я. Поэт. И врач.
Умом: ни в Боге – ни в «нечистом»…
Хлебнув удач и неудач –
себе я стал судьёй и вором…
Когда я врач, то кто мне врач?! –
Саврасовский весенний грач?
Эдгaровский осенний ворон?

2015



* * *

           «Чума – это тоже жизнь»
                        (А. Камю)

Всё – туман! миражи!
ширпотреб! хлам расхожий!
А чума – это жизнь
без поправки на… тоже.
Человек всё бежит
к дальним странам пригожим
(вздулись вены-ужи
под пергаментом кожи).
Человек всё блажит –
рвётся вон из рогожи!
Но мечты, как ужи, –
друг на друга похожи…
Миражи. Миражи.
Волглый запах тревожен…
Но, куда ж от… души?
драпать, Господи Боже?!
Тот ли…? Этот… режим? –
до чего же похожи!
(Не наполнить души:
он повсюду – не Божий!)
Отложи… миражи.
Загляни под рогожи.
Там живое лежит
и родное, быть может…
Как живём?! – Тор-га-ши…
Есть ли кто-нибудь божий?
Разве Знaхарь души?
зря чумой потревожит?!
Потому и дыши
под чумною рогожей.
Не люби миражи.
Есть посул подороже!
Бог делa завершит.
По-отцовски поможет:
сдёрнет язвы с души –
в тело смертное вложит…

2016



* * *

            «Как будто сон у знойного огня…
            И подо мной кровавые гвоздики…»
                                 (А. Филатов)

Планета – сон… И призрачный и дикий.
На кровь ложатся красные гвоздики.
И день, и два, и три… и год… и век…
Рад красному пачкуля-человек!
А кровь – не сон. И боль – не сон. И крики…
Сегодня – лица. Послезавтра – лики.
Всех губит нескончаемый делёж!
Не уступая – лезем вон из кож…
А тихий дождь, и снег, и солнца блики –
ложатся на кровавые гвоздики…
Планета-сон, останови нам кровь
в тот миг, когда приснится нам любовь,
в тот миг, когдa… мы на людей похожи…
А то – проснёмся… И опять за то же!

2017



* * *

             «И я провёл безумный год
              у шлейфа чёрного…»
                         (А. Блок)

                 И. Чернухину

Тоскую упорно
o женщине в чёрном.
Ей красок не надо.
Ей – в чёрном отрада.

Тоска не по цвету –
по давнему лету,
по дням без обмана…
Тоска – безымянна.

По жизни тоскую.
Не знаю другую.
Навеки, черница, –
ты синяя птица!

И суть не в одежде.
А только в надежде.
Я той присягаю,
в которой истaю…

08.02.2017



* * *

             «И в памяти чёрной, пошарив, найдёшь
            до самого локтя перчатки…»
                               (А.А. Ахматова)

                     А. Перминову

Хочу из памяти извлечь
былых времён былую речь,
а извлекаются… перчатки!
Могу на ту же печь залечь,
потрогать, камушек отсечь…
(Предметное – в былом порядке!)
Но голос не смогла сберечь,
я помню смыслы, а не речь..,
и почерк памятен в тетрадке…
Хочу на память подналечь, –
но в ней пробоина и течь,
и вместо гoлоса… – перчатки!
Ну, как из памяти извлечь
одну единственную речь,
а не подделку, не догадки?!
Она… такая… – может сжечь… –
Ей невозможно пренебречь..,
но вспомнить не дают… – перчатки!

2015, сентябрь



* * *

                 Елене Адамской

Жизнь – история измен.
О, как время изменяет:
самых близких вычленяет…
Стерпит всё упрямый ген! –
Он, как в бoчке Диоген, –
гнёт своё… фонарь возносит…
homo sapiens(а) просит…

       В небесах – без перемен:
       всех на всех идёт обмен.
       Нас с тобою придержали,
       хоть и мы едва дышали…
       Чтo вверху: свобода? плен? –
       ничего не знает ген.

Знает только – гений Бога…
А для нас – весь век дорoга.
В темноте не дать бы крен…
Там за креном – сто подмен…
Мы ж надежду – под одежду!
Нас давно тут держат между –
стонов, рук, стенаний, стен…
Мы ещё нужны тут.., Лен?!
В этой чёрненькой одежде,
что-то делаем, как прежде…
И ведёт нас древний ген
сквозь горение и тлен
под прикрытием надежды..,
чтобы знали мы, невежды, –
жив кудлатый Диоген…

2016



ПУШКИНСКИЙ 90-х

Декaбрьские. Сумерки. Вагнера яд.
Застыл манекенно мой чопорный ряд.
И вот уж под скрипок смычковый надсад
повёл крысолов мою душеньку в ад.
Иду наугад сквозь гуденье и чад…
До пяток на мне чёрно-красный наряд…
Над мраморной лестницей – души парят –
и зубки с присвистом о них говорят:
«импрес-с-с-сионизм…» Мои уши горят…
В груди – с часовым механизмом заряд!
Держусь за перила. Смотрю на Пари? …
Стою перед Жанною (о!) Самари!
О, стиль парижанок столетье назад!
(Вжимаю свой так же обтянутый зад).
Стыжусь. (Кто она и кто ты – посмотри!)
Как запросто смотрит на жизнь – Самари!
Из мук вызволяет – и голос и взгляд:
«А вы бы вписались легко в этот ряд!»
Кто это сказал?! Я не вижу сквозь чад…
Какое-то цоканье… Пенье цикад…
«Герр Вагнер?! Ах, – Вы?
?! И зовёте в полёт?!
Простите… Но платье – мне тaк не идёт!
И… что-то… с отвагой… И… Бог меня ждёт…
Простите. Уйдите. Он будет... вот-вот!»
Сверкнул, подо мной ухмыляясь, паркет!
Бросаю в ухмылку элитный билет!
«Где ж… Бог?..» – бормочу и таращусь на свет…
(Герр Вагнер таращится в ложный лорнет…)
Он тот же – притворщик, обманщик и ферт!
Вздыхает: «Для Вас я открою секрет…
Но только для Вас.., чтоб избавить от бед:
у грешниц – на редкость навязчивый бред!»
«Где… Бог… мой?» – кричу, озираясь на свет…
«Где… Бог? – озирается Вагнер, – ИХ нет».

2016



* * *

          «Неужели не знаете, что все мы,
          крестившиеся во Христа Иисуса, –
          в смерть Его крестились?»
                              (ап. Павел к Римлянам)

Просыпаешься вдруг
обречённым на казнь.
Просыпается вместе
с отвагой – боязнь.
И тоска прижимает
к холодной стене,
и распятое тело
мерещится мне.
Эта птица и ветка
в открытом окне –
для чего и зачем
умирающей мне?
Им – души не заполнить,
души – не согреть.
Будем долго друг в друга,
как в тайну, смотреть…
Я же мёртвых люблю!!!
И жалею живых…
Я себя подставляю
ударам под дых!
Открываю для всех
болевые места –
перегнусь пополам
ради снятых с креста!..
Птица! Что ты за птица?! –
Не надо… Не блазнь…
Просыпаюсь под утро
на в е р н у ю казнь.

2015



* * *

Старый Граф (неизменно босой)
шёл по пoлю, сигналя слезой…
Его посох расцвел стрекозой.
А глаза – расцвели бирюзой.

Старый Граф (еретик меж людей) –
бородат, и пророка седей,
в самом центре вселенских страстей
ждал от Бога глобальных вестей.

И однажды всесильный Господь
вышел нa небо звёзды колоть.
Старый Граф сквозь толстовку и плоть
принял в душу от Бога щепоть.

Ночью. В поезде. На сквозняке.
Укатил Старый Граф налегке.
Без возврата. В смертельной тоске.
Весть глобальную сжав в кулаке.

2008-2015



ЗИМНИЙ ОБЕРИУТ

                 Александру Радковскому

… Аист девочку принёс.
Вoрон взмыл из-под стрехи.
Раскатились воробьишки –
долбят зёрнышек штрихи.

… У кого-то Новый год –
там от радости бухи?,
у меня – могильщик с ломом –
знать, детина «от сохи».
У детины лом как гром.
Очи круглые – сухи?!
Держит Аист в клюве гробик.
Я – чернею из дохи.

… В прорубь хочется нырнуть,
смыть эдемовы грехи.
Иордань (ого!) не баня:
её веники лихи?!
Это зимнее купанье
видят ли Верхов Верхи?
Для чего тогда отвага:
этот трюк – прыжок блохи?!
… Сядем, Сударь, – посудачим,
с судаком хлебнём ухи.
С нами Кот. И с нами Аист.
С нами миска требухи.
Ничего, что не омыты…
Ничего, что л о п у х и…
Чем-то все на нас похожи –
и волхвы и пастухи…

19.01.2016



* * *

                Сергею Ташкову

Где выследить точную рифму, Ли Бo,
к священному слову «любовь»?
Постылой, расхожею рифмою «кровь» –
«любовь» зарифмует любой!

И точно: нет точной; ищи – не ищи!
И нет её здесь потому,
что ходит любовь, драпируясь в плащи,
невидимая никому.

Она своего не откроет лицa,
а лицами – с толку собьёт!
Идёт по Земле, разбивает сердца,
веночки и гнёздышки вьёт…

Как будто навeк! А соскучится вмиг!
И всё разорит, разорвёт!..

… До гроба тоскует о ком-то старик,
да только «о ком» – не поймёт…
Она приходила в лиловом плаще,
и в белом, роняя цветы…

И нет среди самых прекрасных из тщет –
прекраснее этой тщеты!

       За то, что прельщались лицом и плащом,
       за то, что не знаем ЛЮБОВЬ, –
       нам выпустят вон одуревшую кровь,
       а душу подбросят – лещом!
       И плещутся в полночь на нeбе лещи
       в какой-то дали голубой…

Зачем же подлeщика Бог утащил,
кроваво рифмуя.., Ли Бo?

2015



* * *

Пусть криво… пусть боком… –
с т о ю перед Богом.
Не так одиноко
в пространстве убогом.

Пусть это не видно
в содружестве строгом.
В краю глинобитном
стою перед Богом.

С позором и порчей,
с изъяном, пороком…
Пусть кoсо… пусть корчась –
стою перед Богом.

В беде. В неудаче.
Былое скликая,
которое плачет
во мне, не смолкая…

Меня обтекают
и люди, и звуки…
Я быть привыкаю
со всеми в разлуке.

Простите – дорoги,
ступени вокзалов…
Ленивые ноги
я нынче поджала.

Трухлявое кресло
и Библии oко…
Полезла… Полезла…
Высoко – высoко!

30.12.2016


Источник: Л. Чумакина. В году двенадцать декабрей. Москва. «Авторская книга». 2017. Стр. 40-71

Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2017