ЛЮДМИЛА ЧУМАКИНА

СТУК В ДВЕРЬ
Из книги «Оттенки» (1982)

НАЧАЛО

Сорок девятый год...
Мама меня качает.
В доме огонь гудит.
Мне еще так легко.
Я еще там, в начале,
В лучшем краю пути.
Сны мои — белый прах,
Снежное изобилье!
Сколько их здесь кружит!
Тени висят в углах —
Тонкие машут крылья,
Свет на стене дрожит.
Сорок девятый год...
Тихая песнь под вьюгу,
Старой избы уют.
Чествуя мой приход,
В синих часах по кругу
Стрелки всю ночь снуют.


ДИАЛОГИ

— О чем ты, лес, шумел,
Покачивая ветер?
И он тотчас ответил:
— О будущей зиме.
Ну да... пора шуметь,
Но он добавил хрустко:
— Не просто о зиме. —
О русской.
— А ты, скажи, о чем,
Задумчивая крыша?
Все горьким дымом дышишь,
А он все ввысь течет.
И дым, меняя русло,
Склонился над плечом
И прошептал: «О русском...»
И вдруг: «А ты? О чем?
Теперь и ты скажи,
Зачем в провалы ночи
Глядишь? Чего ты хочешь?
Зачем приходишь жить?
Ведь ты не лес, не ветр,
Не дым, пронзивший крышу.
Ты — выше...»

...Как жаль, что мой ответ
Не слышат —
Ни листва, ни крыша,
Ни дым, ни дерево, ни ветр...


РАВНОВЕСИЕ

Для равновесья надают снега,
Стучат дожди об огненные крыши,
Грохочет день, ночь осторожно дышит,
И тень лежит, обманна и легка.
День кончится — и двери затвори,
И тихий угол отыщи в квартире... —
И вновь наступит равновесье в мире,
Когда оно в тебе заговорит.


ШЕСТЬ СОНЕТОВ

1. О танце

Есть только линии, летящие на свет!
Уже не руки это и не тело.
Все в ней звенело, двигалось, летело
И гнулось, словно ивовая ветвь.

Казалось, это выпущенный ветр,
Казалось, даже сцены не задела,
Как будто возвращаться не хотела
С небес к земле, где сдержанней привет!

И теплый свет по линиям стекал,
Как будто след от множества лекал,
Лишь на мгновенье линии смыкая.

С заломленными тонкими руками,
Когда ее не сковывают ткани,
Она скользит, немыслимо легка!

2. О живописи

Когда залив остался одинок
И ночь луну тушила облаками,
Он здесь стоял, облокотясь о камень,
Как тень. Как проигравшийся игрок.

Он даже слова вымолвить не мог.
Лишь волны выгибались под ногами,
Приглаживая стынущий песок...
И тень казалась с длинными руками.

А море сонно повторяло гаммы,
Прибрежный убаюкивая мир.
Но он услышал большее на миг!

Но он дерзнул проникнуться веками!
И жадно к полотну припала кисть.
И море покачнулось — «Бе-ре-гись!»

3. О красноречии

О слов и звуков истинный союз!
О говори! Да не ослабнет голос!
Как легкая струна! Как гибкий волос!
Я за отгадкой тайн — не тороплюсь.

Я лучше эхом с голосом сольюсь.
Услышу, как трепещет в поле колос,
Как по утру поскрипывает полоз.
Но за отгадкой тайн — не тороплюсь.

Дивись, косноязыкая толпа,
Внимай красноречивому журчанью
У ног его! И это не случайно.

Ведь стоило к словам ему припасть —
Лишь Голос оставался и тропа
К каким-то заколдованным началам.

4. О музыке

Она — то наважденье, то — тоска...
Всегда надежно спрятана от взгляда,
Ей даже места отводить не надо.
Она — то миг, то — долгие века!

Как ветер, что проносится в песках,
Врывается, бесплотна и легка!
И нет ее скольжению преграды.
За кем пришла? На горе ли, па радость?

Кого-то несомненно наказать.
Но вот полна спасенья для другого.
Любым ушам ее понятен говор.

Но так бессильны жесты и глаза,
И не поможет никакое слово,
Чтобы о ней глухому рассказать!

5. О комедии

Мрачнею. Душу исцели
От неизбежного унынья,
Наполни мыслями иными,
А мрак, как плесень, отдели.

Я — море, ждущее прилив.
Я о тебе вздыхаю ныне,
Пойдем дорогами одними,
Пока душа не отболит.

Послушно двинусь за тобой,
Смеясь беспечными устами
В какой-то радости слепой.

Ты не меняешься с летами: -
Толпа смеется над шутами,
Шуты смеются над толпой!

6. О поэзии

Она, как ствол, что молнию притянет!
И вот ее короткая строка
Близка траве, огню и облакам,
Когда живет в ней звуковая тайна.

О женщине, о небе и скитаньях
Поет, качая огненный закат.
Ее неуловимая рука.
На струны опускаться не устанет.

Была бы ночь до одури пустая,
Когда б она молчала до утра,
Но потянулись тени от костра...

Звезда следила за ее устами,
Во тьме глаза таинственно блистали
И струны нежно путались в перстах,..


ВОКЗАЛ

Устал и огрубел от лиц горячих.
Устал от этих шаркающих ног.
От всех просящих и дающих в долг,
Буфетов, касс, бросающихся сдачей!
От гулких рельсов в стыках и узлах,
Лежащих в беспорядочном сплетенье..
Но если здесь затихнет на мгновенье,
То, значит, люди превратились в прах.


ОБНОВЛЕНИЕ

Все стало значимо и ново,
Как будто заново живу.
Уронит кто-то рядом слово —
Я это слово позову.

А вдруг его мне не хватало,
А вдруг не лишнее оно?!
Я говор улиц слышать стала,
Как сквозь разбитое окно.

Я стала лица различать
Сквозь суету и дрожь дороги.
В толпе мои мелькают ноги,
Во все проулочки стуча.


СЛОВО

Глухая, забытая богом деревня.
Овраги, камыш —
  непочатая древность.
Сама-то я здесь для чего —
  не отвечу.
Свет в окнах, а лампы
  высоки, как свечи,
А окна в снега
  голубые одеты.
Лицо бы к стеклу,
  подышать и вглядеться.
Я «здравствуйте»
  тихо сказала старухе.
Ответила: «Здравствуешь», —
  медленно, глухо.

И вроде бы строго
  и ласково вроде
И вот уже дальше
Старуха уходит,
Но слово ее,
  прокатясь по гортани,
Осталось.
  И то оно лечит, то ранит.
«Ты здравствуешь, —
  я про себя повторила, —
Ты здравствуешь,
  хоть с тобой всякое было.
И здравствует дух
  в твоем маленьком теле,
О, старое слово, —
  как доброе дело!»
Седая старуха,
  некрепкая с виду,
А вот не дает
  свое слово в обиду!


ОЖИДАНЬЕ

Аэропорт. В огнях площадка.
Весома в зале тишина.
Как ожиданье нервно, шатко.
И напряжения не спять.
Как ожиданье безгранично.
Задержка рейса: час, другой...
Машины катятся легко,
Опять не те! И все обычно.
Задержка рейса. Жду чего?!
«Авось, — все думаю, — а если?..»
И все поскрипываю креслом,
И все гляжу из-под очков.
И все надеюсь на удачу:
Не жаль и сутки ей отдать:
Они уж ничего не значат —
Привыкшей ждать да ожидать!


ДЕРЕВО

Ни ринуться, ни даже отойти.
Вот так и стой, где вылепит природа.
Скрипи корой в промозглую погоду
Да ветер поворачивай с пути.
Зачем стоишь — по-разному поймут,
Осматривая цепко до вершины...
И только треск в рывке неудержимом
Да злых ворон гортанный пересуд.


СТРОКИ ОСЕНИ
Четыре стихотворения

1.

Отчетлив горизонт и все же скрытен.
Как над обрывом, виснут облака.
Погнаться вслед? Да где набраться прыти!
Все тяжелее тело понукать.
С каким-то напряженным недоверьем
Прислушалась и съежилась душа.
Томят ее свистящие деревья,
Что танец свой немыслимый вершат.
Ничем не потревоженные звезды
Еще прозрачней кажутся вдали,
Еще краснее сорванные гроздья,
Еще непостижимей журавли.

2.

Осенний день, как старческая грусть, —
Тих и глубок, ко времени остужен.
Деревья разбазаривают хруст,
Как будто мысли тайные — наружу.
Уймутся и, вершины заострив,
Останутся до срока не при деле.
До теплой, до желаемой зари,
До самой оглушительной капели.

3.

Не удержаться — рушится листва,
Не выпросив у осени пощады,
Потешив привередливые взгляды,
На тонкой ветке биться перестав...

Не удержаться — рушится изба,
Еще вчера скребли ее до блеска,
А нынче разгулялся ветер резкий,
По шатким доскам тяжело ступал.

Не удержаться — рушится судьба,
Обманутая временной удачей.
Свет полуночно профиль обозначил,
И взгляд сквозь стекла в осени пропал.

4.

Когда просохнет мелкий дождь
На желтых ослабевших листьях,
Когда пройдет по веткам дрожь
К стволам тяжелым и бугристым,
Когда запахнет от коры,
И дерева сведут верхушки
В неутоленном вздохе — «Пуш-кин...»
И ветра спрячется порыв —
То, значит, Осень.


СТУК В ДВЕРЬ

Ночь и мир в ослабевших домах,
Только месяц
   средь темного — броский...
Замирает, беззвучье сломав,
Слабый стук.
   Через тонкие доски.

Кто ты, тронувший звонкую дверь?
Что рука твоя
   выразить хочет?
Может, ищешь спасенья от ночи
И смутился от звука теперь?

Кто ты, слепо смотрящий в меня
Сквозь дверные
   крючки и задвижки?
Мне неведомо,
  что тобой движет,
Для чего ты:
   просить иль отнять?

Только как не явиться на зов,
Если рвется ко мне он под кровлю?
Что там — плач?
   Откровенье? Позор?
Подожди.
   Я иду.
      Я открою.


* * *

Как человеку нужен день,
Чтобы идти лицом к прохожим!
Боясь дыханья в темноте —
Ночами ходят осторожней.

Как человеку нужен дар —
Чутье на доброе и злое,
Чтоб однозначно было слово
И в нем отчетлива беда.

Уводит в улицы толпа,
И целый день в приливах света —
Глаза! Как вечный водопад,
Которым встречные задеты!

Но в полночь, плечи отвернув,
Прохожих тени пробегают.
Деревья черные смыкают
Их лиц сухую белизну...


БЕДА

Что ей за дело до души и тела?!
Везде ее худое ремесло.
Какой-то пары залежалых слов
Хватает, чтоб внутри похолодело.

Все от людей! Как им не надоело!
Неужто не наскучила беда?!
Все от людей! Ну, а с бедой куда? —
Все к людям, чтоб скорее отболела.


В КОМАНДИРОВКЕ

И приходилось за полночь шагать.
Куда-то от людей и снова к людям,
(Покуда ветром голову остудит,
И силы поубавится в ногах).

Входить в чужие поздние углы,
И спрашивать, и отправляться дале,
То радости предавшись, то печали.
И вспоминать накрытые столы.

И все, что затерялось, ворошить,
Себя утешить мыслью о возврате,
Потом и это, как чужое, спрятать.
К делам вернуться мелким и большим...
Уж не затем, чтоб вспомнились когда-то?!


ПОСЛЕ СПЕКТАКЛЯ

Поздний вечер обрывок афиши
Задумчиво в пальцах вращает.
Дорогие билеты из рук
Принимают скуластые урны.
На асфальт за театром цветок
С укороченным падает стеблем,
И в затылок актеру смеется
Его театральная маска!

Гаснет свет за стеной,
И на ребрах колонны ломаются капли.
Зал и сцену закрыли портьеры,
Словно веки устало сомкнулись...
Под цветными зонтами толпа
Растащила улыбки актеров.
Тяжелеют их лица
На белых полотнах афиш.


АКТЕР

А зал затихнет за спиной
Торжественно, как на причастье,..
Актера призрачное счастье
Продлится в действие длиной.

И не проста, и не пуста
Его душа. Он все не чает
Ее до капли опростать
Для новой страсти и печали.
Сомкнется занавес, а там —
За ним — трагедии начало!


* * *

День кончился — и смута заодно.
День кончился — к нему не возвратиться.
Стучит пугливым клювиком в окно
Назойливая маленькая птица.

Слежу за ней, прижатая к теплу.
Следит за мной испуганная птица,
Выстукивает клювик по стеклу,
Что день прошел и он не повторится,
Что я прошла и вечер затенил
Привычную для поступи дорогу...
День кончился. И отдыхают ноги,
Блаженно обувь на пол уронив.


НОЧНОЕ НЕБО

В темноте лицо повыше запрокинь
Под огни, что светят мраку вопреки.

Кто они, небесной заводи миры?
На земле теплее светятся костры.

Свет земной и за сто верст, что углей жар.
Ну а этот — будто с лезвия ножа.

Души умерших? Да кто их возносил?!
Все они, наверно, где-нибудь вблизи.

Не закрыть их, не коснуться, не стереть.
Равнодушно наблюдают жизнь и смерть.


СОСЕДИ КРАСЯТ КРЫШУ

Осенний день. Соседи крышу красят.
Вот-вот начнет по крыше дождь стучать.
Но крышу красят по второму разу —
Для верности, а может, сгоряча.

В густую краску тут же вязнут листья,
Напрасный труд их сбрасывать рукой —
Так осень велика! Соседи виснут
Над осенью, как пятна облаков.

Взбрело же им в такую непогоду!
А может статься — в этом-то и суть.
Внизу, толкаясь, гнутся пешеходы
И мысли бесконечные несут.

Так резко октября прикосновенье,
Угрюмо — после светлой тишины.
Тревогой день, лишь начатый, овеян,
И встречи скомканы, и краски сожжены.

И крепче в петли пуговицы вжались,
Боясь смешенья холода с теплом...
Но воссияла крыша за углом
Победною и радостной скрижалью!


В ГОРАХ

Если вдруг на отроге
Душу страх одолел,
Если руки и ноги
Пригвоздило к скале —

Отдышись для начала,
С камнем стань неделим —
И услышишь плечами
Притяженье земли.

А потом уже пробуй
Тверже на ноги встать.
И увидишь, что пропасть —
Это лишь высота.


КОСТЕР

...И вот уже на маленьком огне
Блеснули искры, вырвались — и нет!
Но мы над ним склонились в темноте
И руки согревали, без затей.

И долго замерзали у огня,
Себя и эти скалы прокляня!
И только души грелись на ветру,
Ненастью больше веря, чем костру.

И знали, для чего она, метель,
На этой одинокой высоте...


Источник: Чумакина Л. И. Оттенки. Стихи. — Воронеж, Центр.-Чернозёмное кн. изд-во, 1982. Стр. 3-21

На страницу  автора

Виталий Волобуев, сканирование оригинала, подготовка и публикация, 2024