ЗОЛОТАЯ ЖЕНЩИНА
Автор: Николай ДУШКА
Все было, как и раньше, по-прежнему правильно текло время, по утрам она заводила настенные часы, по субботам убирала в квартире, по воскресеньям ходила в гости. Непременно в гости. Приятно посидеть среди тех, кто тебя понимает. В гости она ходила либо к Галине Викторовне, подруге по работе, либо к Саше. Галина Викторовна с мужем давно разошлась и «жила в свое удовольствие». Что это было за удовольствие, что за утеха такая, до конца Оксана не знала, но с Галиной Викторовной можно было поговорить по душам. Её хлебом не корми, но по душам поговори — такая была женщина. Оксана приходила к ней, и они продолжали разговор, начатый на работе еще в пятницу, но неоконченный, потому что после звонка в исследовательском институте, где они работали, было принято все дела, и разговоры в том числе, оставлять на потом. После работы можно было заниматься исследованиями, но непременно в одиночку, под зорким оком Глафиры Вахтёровны — начальника всех учёных и полуучёных сотрудников. Любого мужа от науки тётя Глаша могла изгнать из стен заведения по собственной прихоти, опечатать кабинет с немножко недописанным законом Ома. Нельзя сказать, что ящик вахтенного стола был завален шоколадом, но если какой умник, будь ты хоть кандидат, хоть доктор, не поздравил Глашку с днём открытых дверей, днём вахтёра или же праздником Военно-морского флота, а то хоть с Днём пограничника, — занимайся наукой украдкой, в рабочее время.
— Оксанушка, прошу! — приветствовала хозяйка гостью.
— Здравствуй, Галюша! — говорила гостья всегда приятным голосом, чтобы усладить хозяйку.
Они говорили друг другу только приятное. И ничего, кроме приятного.
Они говорили друг другу только приятное. И ничего, кроме приятного.
Саша замужем давно и разводиться не собирается. У нее сын уже в садик ходит. Оксана познакомилась с ней в институте, и стали они подругами — жили рядом, вместе домой ходили.
У Саши гостить было даже приятней. Было заметно, что они хорошо живут, что у них все есть; Саша гордилась всем этим и мужем, который был опорой всему этому. Богатство в доме — дело его натруженных, загребущих рук. Такой деловой, все время в разъездах, все время занят, всё — в дом, а не из дому, заботится о хлебе насущном и сына учит. Когда Оксана приходила к ним в гости, муж Саши куда-то исчезал. «Дела»,— говорил он скромно, и Оксана чувствовала, что она имеет над ним какую-то власть, так умело он показывал, что гостья жены — это выше некоторых временных забот, это — важно, и жена, конечно же, может оторваться на часок-другой от дел, которые пускай подождут. Она может посидеть с гостьей — «институтской подругой», выпить глоточек вина (он потом проверит, сколько они вылакали), поговорить о том, чего нет в магазинах, но есть у них, и кто это всё достал, и даже выкурить по одной сигарете, на посошок, потому что это вредно для здоровья. У Саши Оксане нравилось гостить больше, чем у Галины Викторовны потому, что там приятной была одна хозяйка, а здесь сразу трое — Саша, ее муж и мальчик. Оксана хотела и себе такого мужа, как у Саши, но с тех пор, как внезапно выскочила замуж ее сестра, внутри нее что-то проснулось, какое-то око заглядывало в её душу и подсказывало её же голосом: «Не быть тебе замужем, Ксюша». «Да и стоит ли?» — думала Оксана в часы равновесия и покоя. Стряпать она не умела и учиться уже не хотелось — на кой ляд. Ужины и завтраки ей готовила мать. А она убирала квартиру, выбивала ковры и ходила в магазины за покупками. В магазины чаще ходил отец, ковры Оксана выбивала два раза в году — летом и зимой, перед Новым годом. Все это было скорее развлечением, нежели работой, и не тяготило ее. Двух выходных в неделю, месяца отпуска в году и других приятных событий хватало Оксане для того, чтобы чувствовать себя хорошо, человеком. А выйти замуж?! Что там, замужем?
И вот эта свадьба. И новый человек в доме. Оксане сначала он даже понравился. Но потом что-то стало меняться. Само собой. И Ленкин муж, и сама Ленка стали как-то неприятно бередить её душу. Временами они прямо-таки неприятно действовали ей на нервы. Она перестала убирать в третьей комнате — где поселились эти двое, так там стало ещё чище. Она перестала ходить в магазин. А в доме всё было. Она перестала заводить часы. Но они шли. Значит, без нее здесь могут обойтись?! «Чужие люди». Но и это не все. Ленку как перекрасил кто. С ним все, с ним. А с ней — всё меньше. А он и сам не пьёт, и других не угощает. Подлизывается к родителям, наверно. А она молится на него. На жалкие гроши молится, дурочка. Без неё, без Оксаны, без её труда все в доме были довольны. Разве могла себе она представить такой финал?
Пришло воскресенье. Оксана купила бутылку вина, «хорошее и недорого» — отметила, настроилась как смогла на лирический лад и направилась к Галине Викторовне. Денек выдался ясный. Золотая осень вокруг, и солнце светит доброжелательно. Оксана посмотрела вправо, влево; вверх побоялась: что люди подумают? Она прошла мимо кинотеатра и увидела новую афишу: значительное лицо мужчины и улыбка женщины, приятная, как у Галины Викторовны. «Красиво,— подумала. — И краски не пожалели».
Галина Викторовна встретила Оксану приветливо, но не душевно: может, ей снились плохие сны. Оксана достала «Кокур», правда, ей показалось, что она не так вынула бутылку из сумки, торопливо и поспешно. И сигарету долго не могла закурить, то и дело затухали спички.
Накрыли на стол, разлили, выпили. Галина Викторовна стала поприятней, почти как всегда, но Оксана не решалась довериться ей. Разговор не шел, говорить о том, о чём они говорили всегда, не получалось, а о деле как будто было рановато. Выпили, еще закурили.
— Беда у меня,— решилась Оксана.
Галина Викторовна не спешила с ответом. Она почувствовала, что Оксана принесла историю, которые случаются не так часто, и хотела узнать ее подробненько. Да и подружку немножко помучить.
Прежде у Оксаны не было таких важных дел, как сегодня. Она не представляла, с чего начинать в таких случаях. Это было трудно. Но она знала, что «когда у тебя беда, надо идти к людям». Они выручат, они помогут.
— То-то я и вижу, кислая ты сегодня,— сказала Галина Викторовна. — Зять, что ли? — спросила она.
— Да,— ответила Оксана.
—Так всегда бывает,— посочувствовала Галина Викторовна.
—Я не нужна больше в своем доме. Без меня могут обойтись. Я лишняя! — Оксана чуть не
заплакала, уже достала носовой платочек, но слезы почему-то не получилось.
заплакала, уже достала носовой платочек, но слезы почему-то не получилось.
— Лишние люди — это вечная тема,— продолжала хозяйка, — но не повод для расстройства. Они были, есть и будут. Все они у нас вот тут, — сказала она и сжала руку в кулак.
Оксана не поняла, что имеет в виду её подруга. Ей было также непонятно, почему Ленка, а не она, вышла замуж. «И не красивее меня, и не умнее, и что самое обидное — сготовить ни фига не может. Я-то и кофе, и яичницу...».
— А как на это смотрит мама? — спросила Галина Викторовна.
— А что мама? Для нее ничего не изменилось. Мама тут ни при чем. Ей не нравилось, что он
курил в квартире. Но теперь он на балконе курит. Маму он слушает.
курил в квартире. Но теперь он на балконе курит. Маму он слушает.
— Да! Какой молодец!— возмутилась Галина Викторовна.— А ты убираешь у них?
— Нет.
— Они сами убирают?
— Да.
— Они, я думаю, справятся. Постепенно захватят и всю квартиру, разделят по своему вкусу, зять прокурит её до последней ниточки, стены и потолок пропитаются никотином, а тебя выкинут, скажут «поди вон»... «Поди, поди», — скажут. И конец, делу венец, — поддевала Галина Викторовна
— Портретов понавешают да пепельниц понаставят, — дополнила Оксана, и ей стало жалко квартиру, а особенно новые обои. И она всплакнула. Слеза сама скатилась на щеку. А за нею ещё несколько дробненьких.
Вино пахло Крымом и радостью. Галине Викторовне захотелось на танцульки, как бывало раньше, да до утра.
— Массандра! — сказала она. — Эх!
Поставили пластинку, что-то вроде романса. Певец клялся дурным голосом, что готов помереть. Ему можно было и поверить. Много ума для этого было не надо.
— Для души, — объяснила хозяйка. Душа у нее была ещё та. То, что надо, там ещё было. Ещё в избытке. С лихвой.
— Стареем, Галюша, потихоньку, — поддержала тему гостья.
— Тело стареет. Но душа — ни за что. Ни за какие коврижки.
— Душа - всегда хороша, — согласилась Оксана. — В здоровом теле — здоровый дух.
— Хочешь быть здоровой дурой — занимайся физкультурой!
— Как у тебя хорошо, как тепло.
— Крыша над головой есть, — сказала хозяйка и посмотрела на потолок, как будто там могло быть открытое небо. Оксана тоже посмотрела на потолок.
— Эх, ты! — не выдержала Галина Викторовна.— Сидишь сложа руки. Что мне с тобой делать? — с одной стороны, она как будто бы и не кричала, а по-дружески, а с другой стороны, вроде и сердито, с чувством, как на работе, когда Оксана не справлялась. — Ничего у тебя не останется. В общежитии жить будешь.
Слово «общежитие» подействовало. Галина Викторовна заметила, что взяло за живое.
Оксана после окончания института уезжала по распределению от родителей. И жила в общежитии. «Мама, это — кошмар!» — рассказывала она матери и ужасалась от одного только воспоминания, а ведь «она жила там». Оксане удалось открепиться и вернуться домой, ей не подошел климат, хотя и пришлось прожить там почти пять месяцев.
— Что же мне делать? — не сдержалась Оксана.
— Наливай, — сказала Галина Викторовна.
Оксана налила по полрюмки, по всем правилам военной науки.
— Вперёд! — скомандовала Галина Викторовна.
— За тебя, Галюня!
— Массандра!
— Алушта! — вовсю старалась гостья.
— Какие вина бывают, — восхищалась Галина Викторовна.— Нектар и эль. Выжить их надо, — предложила она военное решение.
Оксана не решалась спрашивать дальше.
— Почему ты не спросишь — как? — сказала хозяйка.
— Как? — спросила Оксана. Вся она была порыв и надежда.
Галина Викторовна поднялась со стула. Музыка кончилась, певец закруглился с пассажами, надо было поставить что-нибудь, стимулирующее творческую мысль, подняться к вершинам обобщения. Для этого подходили ранние «Битлз» или поздний Муслим Магомаев. Выбор пал на битлов. Хозяйка поставила их. Ах, йестедей, ах, что было йестедей, не пойму, хоть убей.
Как «выжить их», Оксана не знала. Это виделось ей неразрешимым, почти невозможным. Вся надежда была на Галину Викторовну. Но по мере того как та расхаживала по комнате, не заботясь о ней, а подпевая битлам или, как их там, битюганам, надежда выветривалась. Оксане становилось не по себе.
— Как же мне жить дальше, Галюш?
— Ты хочешь спросить меня — где? — спросила между прочим Галина Викторовна. Битлюки ей, наверное, нравились.
— Ну да.
— В общежитии. В общежитии очень славно. Привезли дефицит в магазин — все уже знают. Немедленно. Когда я жила в общежитии, купила себе зимние сапоги. Австрийские. Жалею, что не две пары. До сих пор из моды не вышли. «Что ты несешь?» — хотела спросить Оксана, но вышло мягче:
— Что ты говоришь? Как ты можешь так?
— А чем тебе не нравится общежитие? Постельное белье меняют, мебелей не надо. В кино ходи да песни пой. Гуляй, душа.
— Какие песни, Галя? Какая душа?
— Романсы, частушки или йе, йе, йе, — Галина Викторовна не могла остановиться, - всё, что пожелаешь. — Мама, говоришь, всем довольна? — спросила она.
— Да.
— Так вот, в первую очередь мама. От нее зависит все.
Под окном шевелились желтые листья клёна, один из них оторвался и отчаянно полетел вниз. К стеклу припала букашка, бедняге тоже было некуда приткнуться. Галина Викторовна подошла к окну. Несколько листьев, еще ярких, перебежало с места на место. На улице было даже лучше, чем в квартире. Она глубоко вдохнула из форточки, раздвинула шторы из красного шелка, и комната наполнилась светом.
— Мать должна быть против них. Они лишние в доме, а не ты. Они же бездельники, да? Живут на готовеньком, разве нет?
«Нет», — хотела сказать Оксана, но перепуталась.
— Да, — сказала она.
— Мама трудится, а эти лодыри живут за ее счет. Или на его зарплату? Можно на неё
прожить?
прожить?
— Нельзя,— ответила Оксана.— На такие-то деньги. «Ленка тоже ест»,— подумала. Она начинала прозревать.
— Я перед тобой в долгу, Галя.
— Какой долг. Моя голова — твоя голова. Всегда радостно помочь тебе. Да, Оксанушка, приведи ты в субботу зятя, я хочу кое-что из мебели переставить, да заодно и посмотреть на него. Добро?
— А вина взять?
— Вино с меня. Будет шампанское.
— Не знаю, Галина Викторовна, как я без тебя и прожила б.
— Ты не расслабляйся. И не обмани мои надежды. Когда дела пойдут на лад, тогда и попируем. Да не церемонься с ними особенно. Молодёжь сейчас нахальная. На готовенькое так и летит. Маши ну, квартиру, деньги им подавай. Легкой жизни хотят. Эти тоже — на твоем горе хотят построить себе сладкую жизнь. Так и говори маме: «Строят сладкую жизнь на моем горе. Жениха привести некуда. Проходу нет, в ванну не попадешь, развернуться негде». Не церемонься, не интеллигентничай с ними. Пересаливай. Локтем толкай их, вроде случайно. Выводи из равновесия. Тот еще народец. Очаг семейный создали себе. Квартиру — ее заработать надо. Пусть на Север поедут за рублем, белоручки, пусть заработают.
«И правда белоручки»,— подумала Оксана.
— В Магадан,— сказала Галина Викторовна.— Налей еще по рюмочке,— попросила она Оксану.— По половинке, — поправилась.
Оксана выпила. Но было не до вина. Испортить ей жизнь?! За что? Нет. Это им не удастся.
«Все расскажу маме. Все, до последней капли. Мама защитит. Кто еще? Кто, кроме мамы? Только она. А Ленка ведь за ним ничего не видит. Совсем забыла про мать. Все теперь на меня. Как можно! Где же истина?» — спрашивала себя Оксана.
— Закури,— предложила Галина Викторовна.— Чего зря волноваться. Пустячное дело. Справедливость восторжествует. Это — закон истории. От волнения мы стареем. Хотя ты еще на двадцать потянешь, а мне и тридцать — мало. Дают, когда льстят. Почти сорок. Тридцать пять — дают. Что имеем — то и дают. Душа вот молодая, но, увы, возраст дают не по ней. Береги себя, Оксанушка. Не волнуйся зря. В субботу я тебя жду.
Оксана глубоко затянулась, еще, еще. Страсти в груди утихали, укладывались, и наступало полное прозрение. Просветление. «Я как Эйнштейн. Ему тоже, наверно, открывалось неведомое, когда он закуривал, — подумала.— Как все едино в мире. Как все связано». О этот всегда загадочный мир!
В субботу пришла Саша с мальчиком.
— И-и-и,— сотворила Саша улыбку, приятную для Оксаны. По-другому она уже давно не улыбалась.
— И-и-и,— повторил за мамой пацаненок.
— Золотой мальчик,— сказала Оксана.— Весь в маму.
Они прошли в комнату, куда Саша раньше не заглядывала. Было занято.
— Ребятки-то совсем съехали? — спросила она.
— Съехали, позавчера последние вещи забрали. В общежитии теперь будут жить. Сами себе хозяева, что хотят, то делают.
— Чисто как здесь, — Саша привалилась на диван. — Хорошо у тебя нынче.
— Гостей ждала, — сказала Оксана и мило улыбнулась. Так, как у Саши, у нее, правда, не
получалось, но она старалась.
получалось, но она старалась.
— И-и-и,— улыбнулся пацаненок, а потом застеснялся, повернулся спиной к взрослым и начал вытирать пальчиком перекладину, что соединяла ножки стула.
— Не тронь, там грязно,— приказала мама.
— Ну что ты, Саша, там чисто,— поправила Оксана.— Там очень чисто.
Она открыла окно. Дышать стало легче. Но сердце все еще постукивало. «Вредно волноваться, — подумала Оксана,— от этого мы стареем». Она вспомнила, что такое брожение у нее было, когда ходила на свидания. «Глупая была, молодая». Нет, тогда она волновалась поменьше. «Хорошо как,— подумала Оксана.— Сегодня праздник, сегодня еще Саша придет, а завтра пойду к Викторовне».
С Сашей они сидели долго. С Сашей приятно посидеть. А потом она проводила их на остановку троллейбуса, и мальчик в окошко помахал рукой.
— Массандра! — сжала кулак хозяйка.
— Алушта! — повторила за нею и гостья.
Праздник продолжался.
Другие произведения автора
- Шутка природы
-
____________________________________________________________________________
-
-
На вопрос "Что почитать из современной прозы?" - есть множество ответов в Сети. Два из них: это наша "Литературная Белгородчина", а второй - ресурс, на который можно перейти по ссылке в начале предложения.
-
_______________________________________________________________________________________________
Добавить материал
