МИХАИЛ РУДАКОВ

Я ОТКРОЮ НАСТЕЖЬ ОКНА
Белгород, «Везелица», 1998

*  *  *

Кутерьмою завьюжило снежной
Осокори над Ублей-рекой.
Неужели зима неизбежно
Нас сегодня коснулась с тобой?
Нам печаль выпадала и радость,
Но напевно звучала струна...
Не абсурдно ли? — нотка разлада
В нашей музыке стала слышна.
Не предвестие ль горькой разлуки?
Я сегодня почувствовал вдруг —
Мёрзнут в доме натопленном руки,
И душе не укрыться от вьюг...

*  *  *

Продав Христа, Иуда удавился.
Наверно, понял, что он совершил.
Но стал потомок предка похитрее —
Накинуть петлю не спешит на шею,
А всё твердит: «Христос — не Божий сын».

*  *  *

Даль потонула в белой мгле.
Весь день в окно моё стучится
Метель — неистовая птица,
Чертя крылами по земле.
Деревья, улицы, поля
Студёный ветер кружит снова,
Тебе не холодно,
Земля?
Тепла достаточно людского?


*  *  *

Со мной делили светлые минуты
Немало женщин, а судьбу — одна.
Чтоб ни случилось в жизни, безрассудно
Со мной мой крест всегда несла она.
Я грешен был пред ней и перед Богом.
Но сквозь потерь заклятое кольцо,
Как тихий свет, над долгою дорогой
Вдруг узнавал родимое лицо.
Сквозь ад и рай меня вели две силы...
И быть иным я не умел в судьбе.

...Я знаю, мама, ты мне всё простила.
Так пусть Всевышний всё простит тебе!


ЗОЛОТАЯ ЗАРЯ

Над душой неусталой,
Над травой и листвой
Ликовал небывалый
Свет зари золотой.
И от края до края
Над покоем села
Та заря золотая,
Разрастаясь, плыла.
Мы стояли с тобою
(Тридцать лет — на двоих!)
Под зарёй золотою
В полдень лет золотых,
Там, не ведая вовсе,
Что такое судьба.
И была наша осень
Нам ещё не судья...
Лишь вдали над опушкой,
Сквозь просвет золотой,
Хохотала кукушка
Над недолгой судьбой...


*  *  *

Домик занавесило туманом,
Там не вспыхнет в окнах ранний свет.
Вновь тропинка тихая обманет —
Не переведёт за грани лет.
Лишь на миг почудится мне снова,
Что не луг, а матери платок
Здесь лежит весёлою обновой,
Где к цветку прильнул живой цветок.



*  *  *

Любовь была на грани бреда:
Приблизясь, таяла вдали
Сияньем неземного света
И кровным таинством
Земли.
Ворота рая открывала —
И ада...
Но не в этом суть.
А в том, что душу создавала
В душе она — не что-нибудь.


*  *  *

Все на свете изведай края.
Только в мире маняще безбрежном
Вдруг захочет душа неизбежно
Возвратиться на круги своя.
И покажется всё пустяком,
И откроется, жизни дороже,
Каждой пядью знакомый до дрожи,
Низкий берег с седым лозняком.
Твоя юность на том берегу
Позовёт тебя в давнее лето,
Где тепла не измерить и света,
И ромашек не счесть на лугу.
А земля будет доброй, как мать.
Молоком будет пахнуть и хлебом.
И за то, что так долго здесь не был,
Чем ты сможешь себя оправдать?!



*  *  *

Нынче был в стороне я родимой.
Там кукует кукушка опять,
Там луна наклонилась над ивой,
Как над сонным ребёнком мать.
И над полем за Ублею-речкой,
Где погодки мои — тополя,
Всё мне чудились девичьи плечи,
Всё мне виделась юность моя...
И летела сквозь годы тропинка,
Что нас тайно друг к другу вела
За село, где вечерняя дымка
На высокие травы легла.
Неужели всё это осталось        
Безвозвратным в архиве тех дней?
Помнишь, как нам о счастье мечталось
В теплых далях июльских ночей?
Всё прошло.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                      Но прошло не бесследно:
Словно молния жаром крыла —
В час какой, не успел лишь заметить, —
Беззащитное сердце прожгла.


*  *  *

В простой наряд одет
И златом не богат,
Шёл по земле поэт
С поклажею утрат.

Лишь Вечностью храним.
И было невдомёк
Толпе, идущей с ним,
Что это шёл пророк.


*  *  *

Над праздной ересью толпы
Колокола надрывно плачут.
Кто там сегодня раб судьбы,
Того не выручит удача.
И чьи во мгле лежат пути,
Тот вряд ли жребий свой обманет,
До той последней скорбной грани
Ему свой тяжкий крест нести.


*  *  *

Я ошибался, я грешен, не спорю,
Но неужель ничего я не стою?
Разве я был и глупее и хуже
Чьего-то, жизнью холёного, мужа?
Был ли я братом иль другом неверным,
Или отцом никудышным и скверным?
Нет, всё не так!
Почему, непонятно,
Люди меня понимают превратно.
Как наказанье:
Средь белого дня,
Тень мою видя, не видят меня...


*  *  *

«Здрасте!» —
Человек сказал мне.
Где встречались мы, когда?
Улыбнулся мне глазами,
Будто знал меня всегда.
Доброте его подвластен,
Стал я сам добрее вдруг.
Он не враг мне и не друг,
Просто он сказал мне
«Здрасте!».
Только сердце неспроста
Сразу радостней забилось.
Долго чья-то доброта
В нём, как искорка,
Светилась.


*  *  *

Опустели луг и поле.        
Тают листья в рощах...    
И в окошко неустанно
Бьёт осенний дождик.
Скоро белые метели
Занавесят дали.
Только в сердце нет осенней
Грусти и печали.


*  *  *

Порой судьба и вкривь, и вкось.
Всё ж, благодарен ей покуда:
Пусть на земле я не Христос,
Но, слава Богу, не Иуда.


*  *  *

Вот и мной пережито немало,
Но порой, когда грусть, словно ночь,
Как тебя не хватает мне, мама,
Как могла бы ты сердцу помочь.
Тайной горечью светится праздник, —
С Женским днём, что приходит опять,
Я тебя не поздравил ни разу,
А теперь опоздал поздравлять.
На земле неуютно и пусто,
Где твои оборвались пути,
Только ветер над холмиком грустным
За меня повторяет: «Прости...».



БЛУДНЫЕ СЫНЫ

О, Русская земля, ты за холмом!..
И заново тебя приобретая,
Мы всё ли завтра возвратим в наш дом,
Что нынче, обезумевши, теряем.
Пируем не во время ли чумы,
Коль в празднике так явен голос тризны,
Безнравственные блудные сыны
Великой и поруганной Отчизны.
Мы свой позор в конце концов поймём.
И словно после тяжкого похмелья,
Раскаяться к Отечеству придём.
Но для себя отыщем ли прощенье?


*  *  *

И снова брат погублен братом.
Цветы в огне кровавых рос.
В душе и в мире нету лада.
И Гамлет ставит свой вопрос.
Сияют свечи во спасенье
Над мнимой вечностью времён.
И принца Датского доселе
Вопрос никем не разрешен.


*  *  *

Не согреться у огня,
Где душа души не встретит.
Снова чёрной меткой метит
Одиночество меня.
Над сознаньем, будто склеп,
Нависает мир пустынный...
И зари костёр остылый
Тянет свой кровавый след...


*  *  *

Заметала вьюга путь-дорогу.
Вечер травы росами кропил.
И взывал я в этом мире к Богу.
И хотел я, чтоб он вправду был.
Чтобы ангел мир хранил усталый.
И вселялась в души
Чистота.
Чтоб Мария и в мой век рожала
Людям во спасение
Христа.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                            


*  *  *

Я верил тебе, как последней надежде,
Как блеску костра среди стужи и ночи.
Душа никогда так не верила прежде.
Но всё оказалось обычней и проще.
Я помню тот вечер, тот дождик нечастый.
Простившись, ушла ты и скрылась из вида.
И ветка сирени несбывшимся счастьем
Лежала в беседке, тобой позабыта.


*  *  *

Я открою настежь окна
Ранней утренней порой.
Отпущу из клетки птицу
В мир просторно-голубой.
Не успев поверить чуду,
Упорхнёт она, спеша.
Но в свободе той
Свободу
Сыщешь ли, моя душа?


*  *  *

Жизнь не имеет смысла без любви —
Она подобна облетевшей роще,
Где ветер листьев больше не полощет
И не поют смятенно соловьи.
И всё там веет грустной тишиной,
Сознаньем обречённости мелодий...
Могу ли быть я счастлив и свободен,
Когда тебе уже не быть со мной?
Какая ты — я знаю лишь в мечтах —
Не встреченная в бренной круговерти.
Я не один — есть и жена, и дети.
Но иногда объемлет душу страх...


*  *  *

Ответь, беспокойная птица, ответь:
Куда и зачем собралась ты лететь?
В прозрачности синей крылами качая,
С утра над речушкой кружишься, прощаясь
Где кисти рябины, как долгие мысли,
Над берегом сонным тревожно повисли.
А может, покой в моем сердце круша,
Ты вовсе не птица? — лишь в облике птицы
Осенняя мечется в небе душа,
Не может нигде, как и я, приютиться...



*  *  *

Я жизнь примерял на вырост,
Как будто рубашку сыну,
А нынче из дома вышел —
Листья роняют осины.
Неужто полжизни — мимо?! —
Вдруг всё заглушил вопрос...
Долгое, долгое эхо
Горлом аллеи неслось...


*  *  *

Жжет заря костёр над полем.
Вновь я в этой стороне,
Где на радости и боли
Ты судьбу делила мне.
Как я был тогда наивен!
Отшумели те дожди...
И теперь, как после ливня,
Ясны дали впереди...


*  *  *

Вызрели над полем
Звезды в вышине.
Ивы стелют тени
В чуткой тишине.
И лежит на блюдце
Заводи речной
Долькой апельсина
Месяц золотой.



ЛАСТОЧКА

Ласточка гнездо под крышей
Над моим свила крыльцом,
А сегодня я услышал
И увидел там птенцов.
Сердце радостно забилось.
Подошел я ближе к ним,
Но присутствием моим
Птица-мама не смутилась.
Без тревог она глядела,
И была причина в том —
Я плохого ей не делал,
Я берёг её гнездо.
И подумалось мне тут же:
Точно так среди людей —
Ничего дороже дружбы
И доверья нет важней.


*  *  *

Светясь изнутри, догорает
Закат над Осколом-рекой.
Сынишка меня окликает,
На сердце уют и покой.
Спокойной, земля, тебе ночи!
Пусть добрым пребудет рассвет,
Пусть щедро кукушка пророчит
Влюблённым по тысяче лет.
Ракиты в речушку глядятся,
Луна чуть заметно зажглась...
Я верю, что сбудется счастье,
Коль песня в душе занялась.
Коль сердце, как в детстве, согрето
Высокой и светлой мечтой.
Ликует цветастое лето
И в сказку зовёт за собой.
Ты видишь, мой мальчик, как чуден,
Как хрупок живой этот мир...
Так будь к нему нежен и чуток,
И сам ты им будешь храним.


*  *  *

Мальчик мчится на велосипеде.
Лёгкий ветерок за ним летит.
В озорных глазах и радость светит
И восторг. Но что там, впереди —
Счастье, горе — кто откроет тайну?
В этот мир зачем пришёл он? С чем?
Вырастет, каким он в жизни станет?
Вслед смотрю и думаю над тем.
Пусть судьба, как скрипка, не сфальшивит:
Будет в жизни множество дорог,
Только б родничок своей души он
В чистоте сегодняшней сберёг.


*  *  *

У чужого костра я могу обсушиться,
Час-другой скоротать
Или тело согреть,                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                               Но чужое тепло для души не годится —
Так согреться душой мне вовек не суметь.
Из чужих родников мне вовек не напиться,
Сколько б я их ни встретил на дальнем пути.
В них живая вода для кого-то таится,
Только мне её там никогда не найти.
Не найти мне тропинок заветного детства
В тех лугах, что чужими ветрами звенят.
У чужого огня мне вовек не согреться —
Он, как зимнее солнце, не греет меня.



В КОТОРЫЙ РАЗ

Россия!
Всё опять, как в страшном сне.
И веры нет, есть поношенье веры.
И служат не Христу, а сатане,
Лампады зажигая, лицемеры.
Родная!
Не звони в колокола
Так празднично — теперь скорее тризна.
В который раз поломаны крыла,
И прерван твой полёт,
Моя Отчизна...


*  *  *

Чем-то с тёплым летом схожи,
Под крылом родной страны.
Дети, дети, были всё же
Вы под солнцем рождены.
Всё случалось, но в итоге
Помогали вам расти
В мир открытые дороги,
В радость светлые пути.
Что ж теперь вас ожидает —
Свет иль тьма? —
Не знаю я.
Только в душу страх вползает
Словно черная змея.
И в растерянности разум:
Тот, кто честен и умён,
Награжден или наказан
Будет с завтрашних времён?


*  *  *

Диск луны, словно огненный мяч,
Выплывает вдали над полями.
О плакучая ива, не плачь,
До земли наклоняясь ветвями.
Ты одна, да и я одинок.
Мы с тобой неспроста повстречались,
Среди этих полынных дорог
Две печали тайком повенчались...
Ах, как времени мало дано
Удивлять изумрудной листвою!
Краток праздник тепла.
Всё равно
Жизнь — есть счастье!
Не плачь надо мною!


*  *  *

Вот и ко мне пришла, видать,
Пора несуетнее жить:
Всё чаще хочется прощать,
Всё реже хочется винить.
Как отбурлившая река,
Войдя в иные берега,
Жизнь потекла размеренно,
И только что-то навсегда,
Как в ночь упавшая звезда,
Во времени потеряно.


ОСЕННИЕ ТУМАНЫ

Осенние эти туманы,
Туманы, как тихие сны.
Как призрачные великаны,
Деревья плывут сквозь туманы
И зданья плывут сквозь туманы,
Расплывчато-неясны.
Туманы встают над дорогой,
Собой заграждая пути,
Густы до того, что потрогать
Их можно рукою почти.
Туманы, как белые горы...
Но дунет едва ветерок, —
И словно раздвинутся шторы, —
Прозрачен простор и глубок!



*  *  *

Проплывает поезд над рекой,
Оглашая тишь прибрежных рощ,
Стук колёс, как будто сердца стук,
Унося в сияющую ночь...
Чудится: сквозь давние года
Моим детством убегает он.
И горит зелёная звезда
Светофора в сумраке ночном.


*  *  *

Все условности отбросим,
Станем проще и нежней!
На дворе не наша ль осень
Полыхает в сто огней?..
Листьев капли золотые
Пьёт неспешно тишина...
Словно рощица,
Впервые
Так душа обнажена...


МЕЛОДИЯ

                   З. Н. Боевой

Над далью, чуть оснеженной,
Средь тихого села
Так трогательно, нежно
Мелодия плыла...
О том, как были юны
Вчера мы и милы,
Протяжно пели струны
Среди осенней мглы.
Стихал невольно ветер...
Лишь скрипки всхлип в тиши...
Каким-то тайным светом
Касался он души...


ПРОСТОРНА ДАЛЬ...

                          Н. П. Рассохину

Просторна даль.
За поворотом
Начертан новый поворот.
Мир из загадок вечных соткан.
Но не смутить души полёт!
И жизнь — движение и поиск,
Наверно, тем и хороша,
Что в ней тлетворного покоя
Вовек не ведает душа.


*  *  *

Красный лист над водой,
Чуть мерцая, кружит.
Словно храм золотой,
Лес над полем стоит.
Просветлённая даль.
И на сердце светло.
Лишь немножечко жаль,
Что уходит тепло.


*  *  *

В природе тоже есть нелепое:
Уже начало декабря,
А всё тепло и снега нету,
Туманы пеленой стоят.
И твои окна ещё талые,
Узоров первых ждут и ждут.
И, словно гуси запоздалые,
По небу облака плывут.


*  *  *

Так естественно и просто
Улыбнулся человек,
Озарив своей улыбкой
Первый снег.
И как будто стало шире
Небо в звоне тишины.
И сияла та улыбка
Первой весточкой весны.


*  *  *

Я видел, как ты улыбалась ему,
Я видел, как с ним ты смеялась,
Как сердцу в тот миг изменив своему,
Навеки со мной расставалась.
К чему объясненья!..
Не надо искать
Причину во мне для разлуки.
Отныне ни губ и ни рук окликать
Не станут ни губы, ни руки.
Отныне ни в чем я тебя не виню,
И нет в моём сердце упрека,
Я только твой образ уже не храню,
Как тайну, глубоко, глубоко.


*  *  *

Мы шли вдоль берега с тобой,
Луна вставала,
Небесной чашей золотой
В реке блистала.
Сплетались души в сотый раз,
Уста и руки...
Но тайно всматривались в нас
Глаза разлуки...
Нам бы с дороги той свернуть
Иль возвратиться,
Где, перерезывая путь,
Кричала птица.
То по земле свершая бег,
То ввысь взлетая,
Кричала, словно человек,
Не умолкая.


ЗИМНИЙ ДОЖДЬ

Декабрь катил сто вьюг по небу
Согласно правилам, и всё ж
Тугими каплями по снегу,
Смывая зиму, грянул дождь.
Казалось, будто кто-то свыше
В природе вел обратный счёт:
Холодный дождь стучал о крыши,
В ручьи свивался у ворот.
И как-то неуютно было:
Зима — к лицу ли слезы ей?
И роща голая сквозила
Прожилкой каждою своей.


НОВОГОДНЕЕ

За окошком снежинки кружатся.
Снова праздник пожаловал к нам.
Я желаю здоровья и счастья
Всем знакомым моим и друзьям,
И родным, и совсем незнакомым,
Чьи сердца добротою полны.
С Новым годом вас!
Слышите, с новым
Ясным днём, где не будет войны!
Как я жду, как надеюсь я снова,
Что в рожденном сегодня году,
Встретив сына живым и здоровым,
Сердце матери минет беду.
Гарью злой не наполнится ветер.
И не только в России — везде,
В каждом доме на нашей планете,
Светлый праздник — да будет он светел
В лучезарной своей красоте!


*  *  *

Она, кого боготворить
Я был готов всегда,
Моей судьбой, казалось, быть
Не сможет никогда.
Тогда я бросил в пустоту
Мечты, к другой уйдя.
...Как горько, что ошибку ту
Я понял, жизнь спустя...



НАПУТСТВИЕ СЫНУ

Расти, сыночек,
Людям на подмогу.
Ты — человек,
А это очень много.
Хотя родиться человеком
Мало.
Им надо стать!
И в этом, милый, суть.
Смотри, как над тобой
Хлопочет мама,
Грешно её надежды
Обмануть.


*  *  *

Всё сильней с теченьем дней,
Высшей мудрости внимая,
Берегите матерей,
Их любовью согревая.
Берегите отчий дом
(Как он тёпл и милосерден),
Ту березку под окном.
Что милее всех на свете
И от них — в любой дали —
Дай-то Бог вам, не отречься!
Чтоб они всегда могли,
Сбережённые,
Беречь вас.



ОСЕНЬ

1.

Под ширью выстывших небес
Кружилась осень каруселью,
Неслышной, золотой метелью
Завьюжив по колено лес...

А в сердце свет весенний плыл,
И это не было обманом:
Ведь было прожито так мало —
Я ожиданьем чуда жил.

2.

Под искорки листьев спадающих,
Как в детстве, ладонь протяну.
Лишь грусть этих стай улетающих
Уже не по-детски приму.

Вот с рощицей птицы прощаются,
Плывут на крутом вираже...
И долго их крики качаются
Высокой печалью в душе.

3.

Серым многоточьем пляшет дождик.
По лесам пожаров не унять...
Погостите, птицы, чуть подольше,
Не спешите к югу улетать!                                                                                                                                                                                                       

То моё ли отгорело лето
Или просто лето отцвело? —
Мне у ветра не найти ответа.
Дней и листьев равно намело...



*  *  *

Не на счастье — скорей на беду,
Роза красная, роза белая,
Как вы поздно в моем саду
Расцвели, лишь больнее мне делая.
Я не стану вас поливать,
Роза белая, роза красная,
И напрасно не стану срывать —
Слишком поздним вы стали праздником.
Слишком поздно менять судьбу,
В зыбком счастье искать спасения.
...Расплескалась в моем саду
Золотая заря осенняя...


ПРОЖИТ ДЕНЬ

Прожит день —
Чья-то жизнь все заметней
Приближается к скорбной черте.
В кронах яблонь запутался ветер,
Блеск зари отразился в воде —
Мир всё тот же!..
И только осталось
Там, за прожитой гранью судьбы,
Лишь мгновенье, лишь малая малость.
Чья-то жизнь...
С беспристрастьем судьи
Она встанет в конце пред душою...
Что сказать ей — найдутся ль слова?
Или ниц упадёт голова,
Отягченная поздней мольбою?


БАЛЛАДА О МИЛОСЕРДИИ

Трудные годы, голодные годы...
В домике нашем столько невзгоды:
Двое нас, малых, отец — инвалид.
Тело фашистский осколок сверлит.
Но милосердие мне не приснилось —
С нами соседка последним делилась.
А побирушки, как листья осенние,
Двигались, двигались нашим селением.
Не от избытка (самим не хватало)
Хлеб и картошку им мама давала.
Ради Христа (только ради Христа ли?),
Видя калику, сердца замирали.
И подавал всяк воистину ближний
Ту милостыню, как искорку жизни.
Следом звучало: «Господь вас спаси!»
В трудные годы, голодные годы
Русь берегла доброту на Руси —
Душу народа, бессмертье народа!


ДИВНЫЙ КАМЕНЬ

Всю жизнь мою, как нищий подаянья,
В толпе людской искал я пониманья.
Но кто-то камень клал в мою ладонь
И хохотал, не ведая, наивный,
Что камень тот был не простой, но дивный
В душе моей он высекал огонь,
Что озарял мои стихотворенья
И выводил из мрака заблужденья.


*  *  *

Я знал человека:
Ничем не приметен он был,
Лишь сердце своё
Бескорыстно с другими
Делил.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                          
Пред всякой неправдой
Он правды своей не скрывал.
Хоть другом мне не был,
Но я его другом
Считал.


ПОСЛЕ ДОЖДЯ

Дождь прошёл: светло и чисто
В небесах и на земле.
Блещут капельки лучисто
У берёзки на стволе.
Тишина кругом и свежесть
После ливня разлита.
И синичка пьёт неспешно
Из кленового листа.


СЕЛЬСКАЯ НОЧЬ

Огоньки в селе потухли.
Блещет речка легким блеском.
Месяц свесился над лугом
Серебристою подвеской.
Как рассыпанное просо,
Что с полей вчера свозили,
Над селом уснувшим звёзды
В глубине небес застыли.


ВЕСЫ ВРЕМЕНИ

Что вечность есть,
А что есть прах —
О, как, мудрец, ни меряй! —
Однажды на своих весах
Всё точно взвесит
Время.
На них, пройдя сквозь суету,
Замрут века и люди, —
И быть нетленным там Христу
И бренным быть Иуде.


*  *  *

Стекает синь за окоём.
Над речкой, что светла до донца,
Пичуга тенькает своё,
Держа на хрупком клюве солнце..

Как души детские, чисты —
Случайным шагом не задень их —
Глядят приречные цветы.
Акации качают тени.

И ты не сетуй зря о том, —
Мол, всё обычно, где же чудо?
А чудо, вот оно, повсюду
В своём величии простом.

Не зря ж отзывчивой судьбой
Опять даны нам, как награда,
И эта тропка над водой,
И теплота родного взгляда.

И этот в небе самолёт,
Что не пугает ребятишек,
Но их мечту зовет в полёт
До самых звёзд, а может, выше.


*  *  *

Поклон тебе земной,
Родимая земля.
Поэзией живой
Во мне твои поля.

Я в степь войду, как в зал.
Повеет древним ширь...
Не здесь ли славу знал
Микула-богатырь?

Солдат и хлебороб,
Он на земле моей
Живет и ныне, чтоб
Надежней было ей.

Но счастья не таю:
Где ветры так легки,
В труде, а не в бою
Вас видеть, земляки.

Где в поздний час, когда
Работы смолкнет гул,
Лишь тихая звезда
Несёт свой караул.


*  *  *

Тишина...
И все же неспокойно:
Как вулканы в недрах зла таятся
Новые, не начатые войны,
Всякий миг готовые начаться.

Неужели так всегда и было:
Матери тревогой вечной жили,
И неотвратимо и постыло
Над землею вороны кружили?

Я замру невольно:
Неужели...
Хоть в конце концов была расплата —
По лесам и по долинам тлели
Черепа надменных супостатов.



ВО ВСЯКИЕ ВЕКА

Возвышенного свойство — возвышать.
Ничтожного — других ничтожней делать.
И потому себя на свете белом
Накладно дураками окружать.
Хоть не секрет: во всякие века
Глупец умел «в бутылку не соваться»,
Но не ищи опоры в дураках,
Чтоб в дураках потом не оказаться.


*  *  *

Бел от снега белый свет...
Даль объята тишиной.
Так знакомо санный след
Лёг над Ублею-рекой,
Словно пишет набело
Жизнь опять мои года,
Словно здесь не замело
Моё детство навсегда...


*  *  *

В непогожую самую ночь
Ярче свет зажигаю в дому,
Чтобы кто-то сквозь снег или дождь
Пробивался с надеждой к нему.

Все дороги снега замели...
Светят окна в четыре огня.
Но законы свои у любви —
Ты опять не отыщешь меня.

Ты опять в этот дом не придешь,
Не наполнишь теплом очага...
Что ж так, ветер, тревожно поёшь?
Что ж надрывно так плачешь, пурга?



*  *  *

В горьком горе не заплачу.
Словно что-то не пойму,   
За удачей неудачу
Так же запросто приму.   

В мир смотрю несуетливо,
Но не холодно, отнюдь,
Видно, время наступило,
Где понятней жизни суть.

Где становятся дороже    
Люди, травы, синь небес.
Где душа, как в детстве, может
Быть такой, какая есть.



ЮНЫМ ПОЭТЕССАМ

От суеты стоят в сторонке,
Душой наивны и чисты,
В стихи влюблённые девчонки,
С щемящей жаждой красоты.
Не знаю я, в ком стих прорвётся,
Как благодатная гроза,
И Муза чьей души коснётся,
Испепеляя до конца.
Но с этих пор они сумеют
Не так, как все, страдать, любить —
Чуть необычней, чуть сильнее
И чуть небесней, может быть.       



РОССИЯ

Да разве над моей одной судьбой
Звездою ты волшебною всходила
И широтой своей, и красотой
И вдохновляла сердце, и пленила.
Но, отрешась от бренной суеты,
С теченьем лет всё горестней и чаще,
Отчизна, я встречал твои черты
Во взоре Богородицы скорбящей.
Среди твоих бесчисленных берёз
И праздников, и тризн твоих, Россия,
Так много было и молитв, и слёз,
Что сам Господь их сосчитать не в силах.
Один ли я здесь перемены ждал,
Молил творца в неистовой надежде,
Но путь из ада в пущий ад лежал,
И был твой пахарь голоден, как прежде.
Я те мгновенья помню, как сейчас,
(С годами всё больнее те мгновенья)
В бездонной грусти материнских глаз,
И веру в «завтра», и разуверенье,
Усталость бесконечную отца
В исканьях уз, завещанных Всевышним,
И ожиданье тихого конца
В бессмысленной и беспросветной жизни.
Земля моя! Рабам твоим внемли,
Не ведавшим в распятьях воскрешенья,
Насущный хлеб дай днесь нам, ниспошли
Прощенье — за какие прегрешенья?
...Тебя одну люблю я все равно,
Навеки причастясь твоим церквушкам,
Рябине, что глядит в моё окно,
И городам твоим, и деревушкам.
Бесправному народу твоему.
И — в трудной жизни что бы ни случалось —
Высокому таланту и уму,
Которыми не раз ты отличалась.
Священны для меня твои леса,
Твоих лугов раздольное цветенье,
Над серебристой заводью овса
Багряных зорь высокое свеченье.
Под ними моё детство до поры
Играло в «салки» и с холмов каталось,
И жгло осенним вечером костры.
И юность с первой радостью встречалась.
Где для души милей найду места?!
Но для чего, в тоске ломая руки,
Я здесь узрел распятого Христа,
Бестрепетно поруганного в муке?..

ЛИСТОПАД

Помнишь, как целовались под ивой
Мы с тобой, в юном танце кружа?..
И весь мир нам казался счастливым,
И была так свободна душа!
От забот отрешённые вовсе,
И подвластны одной лишь любви,
Мы несли свою песню сквозь осень,
Чтоб пропели её соловьи
Майским утром над трепетным садом,
В чудный звук нашу радость вложив —
Ту, ещё не познавшую лжи
И с небесной мечтою разлада.
Помнишь, верили счастью безумно,
И что юность не кончится в нас,
В этом сказочном мире подлунном
Дней немало храня про запас.
Но растаяла юность нежданно,
И сирень отцвела невпопад,
Лишь всё так же сквозь полог тумана
Этот вечный кружит листопад...


*  *  *

Жизнь, как вешний дождь, промчится.
Но, свершая вечный круг,
Майским утром повторится
Белый сад, зелёный луг.
Небо синее над садом,
И над лугом — тишина,
И вечерняя прохлада,
И полночная луна.
Пенье птиц и шелест рощи,
Звёзд мерцанье, ширь полей,
Сентябрей багряный росчерк,
Свет хрустальных январей.
Дождик в окна постучится
Без меня. О том ли грусть?
Лишь за мной идущим пусть
Все сначала повторится.
 

© Виталий Волобуев, оцифровка, 2014