ВИТАЛИЙ ВОЛОБУЕВ

ПАМЯТИ ПОЭТА

Мы встретились на памятном областном семинаре молодых писателей 1979 года. Нас обоих тогда, что называется, «открыли». Меня представлял Игорь Чернухин, его — Александр Филатов. Мы оба были деревенскими, стихи наши пахли сеном и речкой и, естественно, мы не могли не подружиться.

До сих пор помню его стихотворение, многих тогда зацепившее (цитирую по памяти):

Нагадали хлопоты — сбылись,
Нагадали встречу — совершилась,
Нагадали грусть — она явилась,
Жизнь мне нагадали — длится жизнь.

Нагадали поезд — поезд был,
Нагадали денег — будут вроде,
Нагадали счастья — не приходит...
Может я им мало заплатил?

Потом, в книге, он видоизменил это стихотворение, но я его помню таким. Помню ещё концовки некоторых стихотворений, которые подчеркнул Александр Филатов.

Эх, обнять бы всех руками,
Жаль, что руки коротки...

И ещё:

Эх, года вы мои, года —
Перепаханные дороги...

Позже он так и назвал свою первую книгу — «Перепаханные дороги».

Он был по-русски упрям и нетерпим ко лжи. После смерти Александра Филатова он уже никому не доверял в оценке своих стихов и все свои книги издал на им же найденные средства. В Союз писателей не стал вступать принципиально.

Мне пришлось редактировать и верстать его маленькую книжку стихов о природе, которая мне и до сих пор кажется лучшей из его книг. Потому что сельскую природу он чувствовал очень тонко и умел это тонко передавать. Однако, я столкнулся с его непреклонной волей к неизменности авторского текста. Пришлось пойти на то, чтобы просто не включать некоторые из стихотворний, которые, по моему мнению, требовали доработки.

Может быть из-за своей бескомпромиссности он и не стал более известным в наших литературных кругах. Случись это в советское время, его стихи так и остались бы лежать в тумбочке, как лежат стихи многих интересных авторов, так и не доживших до нашего тоже несладкого, но всё же более свободного времени.

Несмотря на довольно суровые условия его бытовой жизни, он оставался добрым и слегка лукавым. Иногда трудно было понять, в шутку он говорит о чём-то, или всерьёз. После очень серьёзного заявления он мог расхохотаться, радуясь, как ребёнок, что сумел тебя развести и наоборот, о каких-то своих жизненных перипетиях рассказывал с лёгкой усмешкой и подтруниванием над собой.

Тогда, в начале восьмидесятых, не у каждого из пишущих, особенно молодых, была печатная машинка. У меня она появилась раньше и Толя брал её у меня, чтобы подготовить рукопись к очередному семинару. Возвращая аппарат, он прочитал стихотворение, посвящённое мне:

Как куплю себе машинку,
Напечатаю стихи,
Про Наташку и про Нинку,
Про удачи и грехи.

Всё забуду до пылинки,
Потеряю счёт годам...
Как куплю себе машинку —
Авторучки все продам!

В ответ я тоже посвятил ему стихотворение, которое, как оказалось стало одним из лучших во всём, мною написанном. Я тогда тоже пытался отпустить бороду, а Толя с тех пор так с ней и не расставался. Это и было обыграно в моём стихотворении:

Постарею — буду бриться,
Буду жить без бороды,
Будут строчки литься, виться,
Будут признаны труды.

Заведу портфель пузатый,
Шляпу, серое пальто,
И однажды, в дом богатый,
Не придёт ко мне никто...

Потом наши пути разошлись, у меня вышла книжка, которая, как оказалось, охладила отношение ко мне многих, с кем мы вместе выходили на большую дорогу литературного творчества. Им казалось, что я каким-то хитрым образом обошёл и перехитрил всех, а я и до сих пор толком не знаю, как это получилось. Но кто же в это мог поверить, особенно тогда.

Снова мы с ним встретились во времена моего сотрудничества с писателем и издателем Шаповаловым и его журналом «Звонница». Толя дружил с ним и Владислав Мефодьевич сделал много для выхода его книг. Как-то после юбилея мэтра, на который мы были приглашены, мы зависли у кого-то в квартире дня на три. Это была интересная компания, но на третий день я всё же сбежал, а Толя Форов и покойный Саша Фиронов остались продолжать. Кажется, это был 1995 год.

Потом мы стали изредка встречаться в Разумном, когда моим кумом стал Виктор Набоков, друживший с Толей. Однако, встречи эти уже были далеки от времён юной бесшабашности и веры в свою гениальность. Что делать, годы сводят и разводят нас, а когда приходит час последней разлуки, остаётся жалеть о том, как мы не ценили время, когда можно было встречаться и общаться...

Он никогда не звонил мне, кроме того недолгого времени, когда мы делали книжку. Но месяца два назад вдруг позвонил, просто так, поинтересовался как жизнь. Я так и не понял, зачем он звонил. Мы привыкли уже, что звонить можно только по делу.

А он просто попрощался, как оказалось...

4 марта 2012 года