ОЛЕГ РОМЕНКО

В ПРОСТРАНСТВЕ ЗАМКНУТОГО КРУГА
Из книги стихов «Волна времен» (1999-2019)

ЗОЛОТЫЕ ОЧКИ

Что-то в сердце моем лепетало прощально.
Стали сохнуть цветы, стали дни коротки.
Моя мама сейчас улыбнулась печально,
Из кармана достав золотые очки.

Их надела она и в окно смотрит долго:
Листопад за окошком, как ливень, ревет...
Мама просит меня вставить нитку в иголку
И, тихонько вздыхая, рубаху мне шьет.

Стало тягостно мне, время бросилось в бегство.
Я еще не привык видеть маму в очках.
И, как в ясной заре, свое раннее детство
Я хочу отыскать в светло-карих глазах.

Только мама грустит, окунувшись в заботы,
Начал я понимать, что и сам стал другим.
Смех кота в сапогах, свист ковра-самолета
В книжных полках затихли, растаяв, как дым.

Детство в сердце моем, как вино, отыграло,
Захмелела душа от настоя тоски.
Мама, кончив шитье, улыбнулась устало
И в футляр убрала золотые очки.


ДАЧНЫЙ АВТОБУС

Вот, показавшись за березами,
Автобус старенький вдали,
Вращая горестно колесами,
Плывет, бедняжечка, в пыли.

Автобус, временем овеянный,
Остановился у колонн.
И я, собаками осмеянный,
Вхожу в проветренный салон.

Здесь нет ни девочек, ни мальчиков,
Кондуктора здесь не снуют.
Автобус «божьих одуванчиков»,
С которых плату не берут.

Я прохожу, сажусь, задумчивый,
И напряженно хмурю лоб.
А мне лицо щекочет сумчатый,
Такой навязчивый укроп.

...Хотя прочесанными грядками
Еще шевелится земля,
И перед новыми порядками
Не сникли хлебные поля,

Уже ни девочек, ни мальчиков
Та не поманит сторона.
Автобус «божьих одуванчиков»...
Ну хоть бы «ягодка» одна!


ЛИТСТУДИЯ

В четыре ровно, без накладки,
Не гол, а все-таки сокОл,
Поэт неробкого десятка,
Стихами бряцая вошел.

Сперва запахло катаклизмом,
Поэт зловеще хохотал.
Своим здоровым оптимизмом
Он осторожность всем внушал.

Вдруг замолчал, лицом светлея,
Как отпускающий грехи,
И тут же, горла не жалея,
Исторгнул дивные стихи.

Лишенный крова и ночлега,
Но молод телом и душой,
Любил подругу в стоге снега
Его лирический герой.

Поэты медленно бледнели
Нутром почуяв холода.
У поэтесс глаза блестели
От слез восторга и стыда.

Околдовал поэт дурманом.
Все замечтались, а потом...
Его назвали графоманом
И обозвали пошляком.


МИМОЛЕТНОЕ

Проходит в зеленом берете
И в сером осеннем пальто.
И, кажется, женщину эту
Уже не волнует ничто.

И кажется, сбился с дороги
Ее затуманенный взгляд.
На бледном лице как ожоги
Пунцовые пятна горят.

В затерянном городе мглистом
О чем ее сердце болит?..
Чернеют опавшие листья
И дождь обложной моросит.

Наверное в будущем свете
О нас и не вспомнит никто...
проходит в зеленом берете
И в сером осеннем пальто.


* * *

На остановке замерзаю,
Как лист, дрожащий на весу.
И нос ладошкой потираю-
Зима, как видно, на носу...

А утро с самого рассвета
Холодный выплеснуло свет.
как быстро выкипело лето!
Как возросло богатство лет!

Исчезла радужная слякоть.
Душа становится мудрей.
Но разве можно не заплакать,
Смеясь над бренностью своей.


СОЮЗ

Он говорил, что горек мед на вкус
Душе истосковавшейся по воле,
И повторял:«Супружеский союз —
Союз коня и всадника, не боле...»

И философски озирал жилье,
Корыто, уплотнившее жилплощадь,
Над ним жена, стиравшая белье,
Вся в мыле, словно загнанная лошадь.


* * *

В пространстве замкнутого круга
Метель по-старому мела.
На всю печальную округу
Свою вуаль надела мгла.

Здесь люди к жизни притерпелись.
Судьбой развенчанные все,
До отупения вертелись,
Как белки в пятом колесе.

На власть чахоточно чихали,
Кучкуясь в кухонной пыли.
И долго в долларах считали
Здоровьем взятые рубли.

Когда усталость их томила
И разговоров пустота,
С экрана за нос их водила
Американская мечта.

Гасили свет и спать ложились
С гудящей тяжестью в ногах.
И души их, как птицы, бились
В тревожных сумеречных снах.

...В такую ночь вино и вьюга
Мои оплакали года.
Пространство замкнутого круга
Не разомкнется никогда.


* * *

                Пушкин?.. Начхать!  (из альманаха виртуализма)

Они на Пушкина чихали
Почти до самой темноты.
И в подземелье уползали
Поджав, как следует, хвосты.

И там беспомощно копались
Среди словесной шелухи.
Перед глазами разлагались
Скоропостижные стихи.

И долго вслушиваясь в грохот
Подземных гнилостных ночей —
Расслышали глумливый хохот
Давно изблеванных теней.

И снова глазки продирали,
С трудом выказывая прыть,
Опять на Пушкина чихали...
Кого хотели удивить?

Уже и прежде так бывало,
Что выползающий раз в год
На свет из затхлого подвала
На солнце глянет — и чихнет!


АДАМ И ЕВА

Замкнута вечность в сплошной суете.
Время из крана течет.
Сдобные пышки на новой плите
Старая Ева печет.

Дом забубенный стоит на ушах.
Только посуду не бьют.
Племя младое растет на дрожжах.
Сладкие пышки жуют.

Ветхий Адам помнит рай в шалаше.
Дикий, дурманящий мед.
Скучно и больно уму и душе.
Только и это пройдет.


ПЕРЕСТРОЙКА

Как будто ужас воплощенный,
Не зная отдыха и сна,
Смущая разум возмущенный,
Кипит холодная война.

Резвитесь, братские народы,
Пока в России день за днем
В три смены ухают заводы
И золотится чернозем.

Пока неистово из бездны,
Хватая усики антенн,
Ревет сквозь занавес железный
Голодный ветер перемен.


* * *

                    Его только за смертью посылать (пословица)

Прыгал по столику солнечный зайчик
Между уснувших людей.
Бледный вошел и упал на диванчик,
Тот, кто был послан за ней.

Долго куранты в обеих столицах
Били отбой кутежу...
«Что же вы спите на скомканных лицах!
Дайте я вас уложу.»

Так говорила, а может быть пела,
Не поднимая очей...
«Лучше бы женщина ты не гремела
Связкой утешных ключей!»

Бросились к ней, но глаза распахнула
И в полуночных глазах
Чья-то душа светляком промелькнула...
Вот он поверженный в прах!


* * *

В неисповеданных лесах,
Где ропщет дух,
Изба стояла на ногах,
На курьих двух.

Над ней унылая луна
Да воронье.
И я, измученный без сна,
Вошел в нее.

Избушка тесная, внутри
Гуляет хмель.
— Пойдем за тридевять за три-
десять земель.

А на пути глубокий ров
Упрятал дым.
Там столько сгинуло голов...
— Перелетим!

Хрустит иссохший бурелом.
Пошла изба...
Вдруг обожгла меня крестом
Моя судьба.


* * *

Всю округу застилающий
Дождь осенний моросил.
Возраст жаропонижающий
Никого не пощадил.

Сердце сжато, сердце сковано
Не стальною пятерней,
Мое сердце окольцовано
Отогретою змеей.


СВОБОДА

Слугою народа последний генсек
Назвался, надевши ливрею.
И верилось всем, что трагический век
Закончил свою Одиссею.

Так вышла свобода из моря огней,
Из сердца великой равнины.
Воздушные замки восторженных дней
Она обратила в руины.

Свобода, тонувшая в красных волнах
Такого же красного века,
Идет днем с огнем в безрассудных глазах,
Косою ища человека.

Народы, как травы, ложатся под ней.
И почва от крови темнеет.
И тот, у кого был язык без костей,
Узнал как язык костенеет.


РОССИЯ

Оземь били челом,
Обивая пороги.
Потому поделом —
Дураки и дороги.

И Мамаю сродни
Роковые минуты,
Окаянные дни,
Многолетние смуты.

Это темных веков
Родовое наследство.
Людоедство верхов
И низов самоедство.

Через тысячу лет
Вероломной стихии
Меркнет сказочный свет
Настоящей России.


ИЗ ДЕТСТВА

— Мы веселые ребята!
Мы ребята — октябрята!
Только тех, кто любит труд...
— Слушай, как тебя зовут?!

С гомерическим задором
Дружно класс щебечет хором:
— На уроках не болтай,
Как заморский попугай!

Ветерок подул в оконце...
— За луну или за солнце?!
— Я, конечно, за луну!
За советскую страну!
— Дуб, орех или мочало?

...Если б все начать сначала!


* * *

Вступая в жизнь, со всеми вместе,
Завоевания трубя,
Я тоже начал бег на месте
И, наконец, пришел в себя.

Уже в другое измеренье,
В котором незачем спешить.
От наступившего прозренья
Ночами глаз не просушить.
В душе обид столпотворенье,
Которых нечем разрешить.


ВЫБОРЫ

Они защитили свободы
От тех, кто казнил королей.
И шумно братались народы
Во мгле Елисейских полей.

Им зрелищ хотелось и хлеба
Для всей смуглолицей родни.
В ночное французское небо
Они запускали огни.

На зарево этих потемок,
Простертых на тысячи лье,
Смотрел одинокий потомок
Покинувших мир шевалье.

Душою, ушедшею в пятки,
Как будто на шее петля,
Он чувствует как в беспорядке
Горит под ногами земля.

Ему предлагается драпать.
Без лишнего шума, тишком.
Ему догнивающий Запад
Помашет алжирским флажком.

Олег Роменко, Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2019