АНТОН ПЕТРАШЕВСКИЙ

ОДИН ВЕЧЕР
или   ...imagines et phantasmata...

Из книги «Один вечер» (1995)


ОДИН ВЕЧЕР

Близ Плиона в пасмурное время
Нимфу у болота вы найдите,
Где лапифов диких бродит племя
У Кенея — оборотня в свите.

И покуда Бронт, Стероп и Арг
Носятся над вашими главами,
Чародей, кудесник, юный маг,
Улыбнитесь той печальной даме.

Не оставьте вы её под вязом,
Сладкою приманкой для кентавров,
Не обидьте дивную отказом,
Увенчайте дафнаславным лавром.

Уведите вы её в Афины, —
Век за веком на болотах мокла.
Как тоскливо — кочки и трясины,
Пусть в артистах служит у Софокла.

ПРОБУЖДЕНИЕ

Пламь сочит над горизонтом,
Бьют часы рассвет,
Он и дерзок и малинов —
Чудно недопет.

И в тумане невесомом,
И в льдяной росе,
И на шляпе рыбака,
И в твоей косе,

На минуту оставляет
Огненный отлив,
Переступит: дальше! дальше!
Ай, нетерпелив.

Ты смеешь лучистощёко
Дольнего венец.
И шагает над землёю
Розовый отец.



СОНТИН

Чай с загадочной травой,
Хоть знакомой и душистой,
Но не узнанною мной,
Выпит. Мячик золотистый

Ты бросаешь мне в ладони...
(Нет, не яблоко — лимон)
За окном резвятся кони —
Вихри. Это Аквилон

Из серебрянной страны
Попригнал красавцев буйных,
Гривы снежны и длинны...



*  *  *

                 Ищи, сын мой, царство по себе,
                 ибо Македония для тебя слишком мала!
                                            Плутарх «Жизнеописания»

Скрип дверных раздался петель —
Ветерок подул под утро.
Третий раз в деревне петель
Прокричал. Проснулся хутор.

В печь глубокую полезу,
В ней найду горшок с лапшой,
Споро совершу трапезу —
С чаем, с горькою травой...

Скрипнут петли, на крылечко
Выйду — трубку закурю.
Славное Прудки местечко,
Я его люблю! Люблю!



*  *  *

Опять вот ночь. Ночные размышленья.
Кой-где по улице стеклянные шары
На длинных ножках — фонари забвенья,
Посланцы дня до утренней поры.

Густою кистью обозначен блеск их
На фоне сотканном из пепельных теней.
Не воскресить восторгов моих детских,
Не избежать дорог и площадей.

Себе я стал, как призрак, неподвластен,
Я часто грустен и, как призрак, молчалив.
Что мой удел — сложенье скучных басен...
Что мои строки — горсточка олив.



*  *  *

Я часто рисовал карандашом,
Всего точней деревья получались.
Ходил по травам сочным нагишом
И пчелы — мне так грезилось — игрались
В цветах. И так огромен мир мой был
(До горизонта самого), в нем жил
Один лишь я — ребенок и старик.
В овражке ручеёк бежал, сверкая;
Крапивою обжёгшись, громкий крик
Я испускал, водицу набирая
В ладони; И смотрел во все глаза
Откуда сверху капнула слеза.
(О том, что ивы плачут я потом
Уже узнал). А к вечеру сухие
Я ветви собирал, своим листом
С рисунком разжигал костёр. Любые
(Что вдруг придут на ум — без слов) пел песни,
И не было той ночи неизвестней...



*  *  *

           ...одному хорошему поэту...

Соль слезы, иль морской воды
На бледных замёрзших губах?
Зреют в кронах тугие плоды
В небесных садах...

Вышел мальчик на берег. Рань.
Еще не видать над горой
Ослепительно рыжего Янь
И пахнет грозой...

Все мертво, непробуден сон,
Лишь мальчик лежит на песке
На боку; И играется он
Агатом в руке...



ВОСКРЕСНОЕ РОНДО

Эфир струится... Тёплое теченье
Его сопровождает пташек пенье,
Покачивая ветви и листву.
И слышится мычание в хлеву —
Высоких нот и низких единенье.

Какофонично данное сплетенье
Усердий громких. Плещется в ставу
Косматый пёс и, словно наяву,
Эфир струится...

И круговертью летней упоенье
Тотчас приходит в это воскресенье.
Двоих в своё пристанище зову —
Юдоль и свет. Войдите, я живу,
Терзая душу и воображенье!
Эфир струится...



ВДОЛЬ МОРЯ

Прощай, Капсель, укрытый негой
Залив под пепельной горой,
Тащусь за пьяною телегой,
Дорогой пыльной и длинной.

А рыбаки родные, те же,
Что тут ловили век назад,
На берегу бросают мрежи.
Виденье, или маскарад?

Алчак, пропетый мной заране,
Всего лишь горб — вскипевший лак.
Налево вам, ступайте, пане,
К полудню будете в Судак.



... imagines et phantasmata...

Там, за капищем прячутся тени,
Но сейчас, разжигая костер,
Талисман бирюзовый наденем
И сойдутся они в наш шатёр.

Ты не бойся, не стоит бояться,
Мы успеем до солнца вздремнуть.
Ближе к утру они растворятся,
Пусть погреются с нами чуть-чуть.

Слышишь, лошадь тревожно заржала,
Силясь сбросить сплетения пут.
Нет, затихла, как будто признала,
Знать войдут через пару минут.

Помнишь наши с тобой заклинанья,
Про себя их всё время тверди,
Подражая ветров завыванью,
Размышляя о нашем пути...

Ничего мы у них не попросим,
Мы не спросим у них ничего.
Раз... Два.. Три... А всего-то их восемь,
Все вошли, больше нет никого.

Посмотри, этот старый у входа
Ищет палочкой тонкой в огне.
Молодой же напротив — свободно
Развалился, как хлыщ, в глубине.

На постелях уселись другие,
Как немой, непонятный упрёк.
Улыбнитесь, мои дорогие!
Не хотят, что-то им невдомёк...

Были люди, какие-то люди,
Просто жили себе как могли.
Время. Вечность. И нас так не будет,
Что не будет, нас нет уж, смотри —

Мы не так ли с тобой бестелесны,
Мы не так ли с тобою смешны?
Нам не все ли тропинки известны,
Что ещё мы изведать должны?

Догорает костёр, за дровами
Нужно выйти — скорей! из шатра!
Но ты слышишь: «Останешься с нами?»
Хорошо, посидим до утра.



СЕПТИМА КРЫМСКАЯ вид I

Две чайки греются в лучах
На валуне — далёко в море.
В морских взволнованных речах
Твои я слышу боль и горе.

Кружится пена на воде,
То седина дрожит от ветра
В Твоей роскошной бороде.



ДЕРЕВНЯ

Морозное раннее утро,
Белый, седой перламутр.
Шаги по хрустящему снегу,
Словно крадёшься во сне,

Стараясь, как можно, потише
Двигаться, но бесполезно,
Все тщетны усилия. И
Нежным соцветьем колец

Исходит из труб деревенских
Дым — неестественно сизый,
И прост, и необыкновен.
Тишь и пронзительный визг

Соседствуют.



*  *  *

Как чудесно с Лизонькой младой
Прогуляться в ясную погоду, —
Рука об руку — по свежей мостовой
После дождика. И редкому народу
Ленному, как старенькая Русь,
Улыбаться, чуть трансцендентально...
И расшаркнуться с знакомым, словно гусь —
Так нелепо! Так провинциально!
И у девочки у входа в магазин
С вывеской над ним «Галантерея»,
Пирожок купить всего один...
И на пряжу за стеклом глазея,
Вслух открыть ей, что давным-давно
Всё мечтал соткать из рыжей шерсти:
Дом, аллею — пряное панно —
И цыганку с бусами из жести.
На полслове свой рассказ прервать,
Сделать вид, что ты обескуражен,
И опять отправиться гулять
До вокзальных позабытых башен.



*  *  *

По заснеженному полю
Мчится заяц длинноногий,
Кто вспугнул его беднягу,
Злой охотник рыжий лис?

Или просто поспешает
Удалиться он в полесье,
Спрятаться от наших взоров
Праздных и, увы, чужих.

Перед ним снимаю шапку,
Он философ, несомненно.
Где бы мне набраться прыти,
Чтоб от мира так бежать...

Вот уже совсем он скрылся,
Средь снегов неразличимый.
Добрый путь тебе, зайчишка,
Встретимся когда-нибудь.



СЕПТИМА КРЫМСКАЯ вид II

Иконостасы и хребты
Под жарким солнцем Меганома
Воздвиг на удивленье Ты,
Тем подчеркнув величье дома,

В котором всех нас приютил.
Своё Божественное Нечто
Глазам презренным приоткрыл.



КРЫМСКИЙ БАТИК

В приливе влажном, серебристом
Хрустальный слышен перезвон,
Так нежно сыплется монисто,
Звенит над берегом пэон.

Маячник по тропе корову
Ведёт, как лошадь за собой.
Она, его послушна зову,
Уныло двигает губой.

Слезой омыты, адаманты
Печально зрят из-под ресниц,
А Пан тем временем пуанты
Натягивает сверх копытц.

Я намекаю: — Бикла-Микла,
Кариа Дариа... О, грек.
Он всё твердит: — Я знал Перикла,
Он был политик и хорег...

Наш Пан к татарке в Кацавели,
Пробраться до ночи решил.
Чтоб отдохнуть в её постели,
Он, вот, по тропке заспешил.

Бесшумно борзо мчится в гору,
Маячник кепку снял пред ним
И кланяется ухажёру,
Ничуть не удивляясь сим.



*  *  *

Гроздь рябины на чайном столе
И варенье в лиловых розетках.
Белый кот на ворсистом ковре,
На цветах, на полосках и клетках.

А под лапой ковчежец любви, —
Полн осколков фарфоровых плиток.
За стеною — поющий рабби.
Дым сандаловый. Груды открыток.



*  *  *

Я открою окно, чтобы слышать
Песнь весеннего ливня и ветра,
И холодным пером на бумаге
Проведу, может, несколько линий.

Чтоб с названьем не мучаться мне,
Может, кляксу над ними поставлю.
Чтоб с числом не запутаться вдруг,
Закорючку внизу намалюю.


Источник: Антон Петрашевский. Один вечер. Белгород. Издательство Шаповалова В.М. Стр. 4-22



Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2017