НИКА ВИНОГРАДОВА

НЕВОД
Стихотворения

КОЩЕЙ

И сколько можно над златом чахнуть,
Губить отчаянных молодцов?
Затянет небо дурманом-чадом —
Всё от пожарищ чужих дворцов,
И будет снова царевна плакать:
«Не погуби же его, прошу!»
Изъела сердце кручина-слякоть:
Гремлю костями, бессмертный шут.

А сказки лживы — Иван трусливый,
Нет, не поднять ему кладенца...

Прокисли вина, прогоркли сливы,
Безмерна тяжесть судьбы-венца:
Игла ржавеет, стареет утка,
Линяет заяц, гниёт ларец...
Царевны, битвы: смешно и жутко,
Какой бесславный грядёт конец —

Дряхлеть в маразме, ворон считая,
И откровенно пороть пургу!

Трухлеют латы, и слава тает.
Мне б застрелиться,
                          да не могу.


ПИСЬМО САМОУБИЙЦЫ

Моя дорогая Кэти, я так беспринципно пьян...
Орут за окошком дети, и где-то цветёт бурьян,
и кажется, всё — как раньше: рассветом закат убит.
Но только с паршивой фальшью звучит из колонок бит,
но только тошнит по горло от вязкой, больной любви:
я ей, как туманом горы, холодной петлёй обвит.
Однажды бывает много: признаний, объятий, ласк,
ночей неприлично долгих.
Так много бывает «нас»!
Сбежать в пять утра примерно, накинув едва пальто...
но помнить: за этой дверью я, чёрт, без неё — никто.
Смешной негерой романа...
Куда от судьбы спешить?

И даже до крика пьяный я не начинаю жить.
Да что же мне надо: «лета», «свободы», «огней витрин»?
Одно тут окошко, Кэти...
И выход за ним — один.


ПРОСТИ МЕНЯ

Прости меня, пожалуйста, прости,
Что я не автор хитрой теоремы,
Что все мои сомнения, дилеммы
И дальше будут на дрожжах расти.
Прости меня, пожалуйста, за то,
Что не пишу стихов — одни рифмовки,
Что вместо туфель вновь надел кроссовки,
Косуху вместо модного пальто...
Прости меня, пожалуйста.
Я сам
Решил быть тенью — пареньком с гитарой,
Что не гребет лопатой гонораров,
Играя в старом пабе по часам.
Прости меня.
А можешь не прощать —
Уйти с утра к успешному магнату...
Я буду бренный мир песочить матом,
И пьяный бред запишется в тетрадь.
Я буду торговаться с Сатаной
За капельку, за горсточку таланта,
За свято место, что всегда вакантно,
И за тебя.
И со своей виной,
Поняв, что был проигран торг душой,
Трезвея в однокомнатной Геенне,
Я отпущу тебя, как глупый гений,
Что сердце, словно рукописи, сжег...


РАССЫПЛЮСЬ

Пустой фарфоровой балериной,
Стоять на полке, расправив спину,
Раскинув руки, немного страшно:
Мгновение — и полёт.
Приходишь тихими вечерами…
Танцует ветер в оконной раме,
Я с ним танцую. И сон вчерашний
В креплёном вине умрёт.
Шато игриво искрит в бокале,
А я ладони твои ласкаю
Стеклянным взглядом…
Хоть знал ты раньше —
Бывает живым фарфор!
Лениво смотришь, идешь неспешно…
И плеч открытых коснешься нежно.
Как много в этом слащавой фальши —
Пылинку привычно стёр…

Прошепчешь:
— Милая балерина,
Сквозь годы трепетна и невинна…
Глаза мозолишь: «Возьми да выкинь!»
И выброшу, вот те крест!
Сорвусь с постылой каминной полки,
Рассыплюсь тысячей слёз-осколков,
Чтоб никогда, никогда отныне
Не смел на меня смотреть...


АЛИСА 2.0

Здравствуй, Алиса… где же твой крош с часами?
Кролик на свалке?
В клубе — какой-то краш?
Знаешь, Алиса, мы выбираем сами:
Сказки, рутину.
С совестью — баш на баш.

Помнишь, Алиса, сон показался чудом?
Сказки закончились.
Твой городок — дыра.
Спившийся Шляпник шляпу посеял, дурень!
Джигу танцует в полупустых дворах,
Но участковый часто за ним приходит
Ровно в двенадцать — жирный бедняга Билль:
Курит, сморкается… хрюк, вероятно, — хохот?

Сказка отвратная — книжицу бы в утиль.

Но, иногда, в кровати с поддатым крашем,
Грезишь устало про булочку-эликсир:
Вырос бы он в банкира на счастье ваше —
Без эликсира — в «Ленте» простой кассир.

Всё перепуталось: карты мертвы в колоде,
«Мартовский Заяц» — марка мужских трусов.
Ты — не кухарка, только на кухне, вроде,
Сдохнешь однажды…

Кажется, бой часов?

Просто будильник, сволочь, убийца ночи,
Снова стучит по темени: «Тра-та-та».
Надо вставать...

Ты так по-детски хочешь
Прыгнуть в Нору.
К улыбке, что без Кота…


МЫ

Нас бед расстреливает очередь,
И не сбежать из жизни драмы.
Для мам — мы маленькие дочери,
Для дочерей — большие мамы,
А для судьбы — песчинки сорные,
Что по щелям забиты ветром,
А для земли — пустые холмики
И вросшие под кожу домики,
И раны глубиной в два метра…


ТРАКТИРНОЕ

Давай, допей.
Ищи в мирском — господнее
И выверни изнанкою исподнее,
Да новой стопкой грусть приговори.

Трактир живёт: не молятся, не крестятся,
А выбор прост — напиться ли, повеситься?
Душа горит и кровь твоя горит.

Вот в том углу — распутная, красивая…
Сейчас ещё за мир и за Бастилию,
И будешь крепость брать, Наполеон!

У крепости чужой хлебнёшь несолоно,
Её хозяин ладный да с погонами.
Он крутит ус и тянет о-брион.

Закажешь и себе на всё — рискуется!
Пьёшь залпом, нынче вина не смакуются:
Дошёл до дна, вдыхая пьяный дым.

А там, на дне, в сухом остатке истина
Настолько оголтела и немыслима,
Что лучше быть безумным и слепым.


ЛИС, КОТОРЫЙ РАСКРАШИВАЛ ЗОРИ

         — Знаешь, мастер сердца меня спросил,
         не страшно ли мне давать
         механоидам надежду, и я не соврал,
         сказал, что страшно...
                      Нэлл Уайт-Смит

Над пустошью тишина: не слышно артерий города.
Пора темноту прогнать, как злого ночного ворога.
Скуля, поджимая хвост, боясь высоты и вечности,
взлетаю. А звёздный мост встречает холодной млечностью.
Святая мечта близка — увидеть небес безветрие,
увидеть, как облака лиловым огнем расцветились,
как серость усталых душ вскипает нежданной радугой,
торжественный яркий туш бескровное сердце радует!
И если не упаду, растратив палитру попусту,
и если мятежный дух не сгинет в бездонной пропасти —
отдам и любовь, и жизнь, надежду умножив втрое...

Твой глупый, облезлый Лис,
Который
Раскрасил
Зори.


НЕВОД

вплетены мы с тобою в дырявый затёртый невод,
в предвечернее море сброшены с лодки рыхлой.
что поймаем? зелёной тины ли, тощей сельди?
или горесть со дна подцепим?
притащим лихо?

нас выносит на берег к избе, городьбе, корыту:
прохудилось, подгнившее – мало отныне проку...
веет смутой в сенях. злое лихо за печкой скрыто:
затаилось.
ты глаз коли и гони к порогу.

не бывать нам дворянами, с морем в борьбе не сладить.
золотые рыбешки сквозь дыры – гурьбой на волю.
подлатаем избу да беду от ворот отвадим...
и опять в толщу вод –
пропитаться и плакать солью.

2021

Публикуется по авторской рукописи

Вернуться на страницу автора

Ника Виноградова, Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2021