НАДЕЖДА ШУМИЛОВА

ВСЁ УЖЕ БЫЛО

КРАТКАЯ БИОГРАФИЯ

Когда я родилась, динозавры уже вымерли (если не считать голубей, хотя и их чуть позже в нашем поселке кто-то съел), а вот Советский союз ещё не развалился. Я своими детскими глазами смотрела, как всё разрушается: детский садик закрыли, а потом разобрали, то же случилось с Домом культуры. Потом закрыли школу, в которой я училась до седьмого класса, потом закрыли ту, в которой я училась в восьмом. И мы с мамой уехали из маленького поселка Лужма. Стоит ли говорить, что брак моих родителей тоже распался? Я окончила школу (эта была третья по счету, в поселке Оксовский). Она ещё существует. А потом стала распадаться я сама, медленно, но верно теряя силы и веру в себя. Многое было потеряно и упущено. Я бросила университет (училась на филолога), растеряла друзей, не могла найти работу. А потом я прочитала много книг, может, поэтому всё изменилось. Я ожила, окончила университет, поступила в магистратуру, нашла хорошую работу в библиотеке, стала писать стихи, в том числе про разных вымерших существ. Потому что они вымерли, а я ещё живу. И их образы меня будоражат.

ПАЛЕОНТОЛОГИЧЕСКИЕ И ОДНО ПАЛЕОАНТРОПОЛОГИЧЕСКОЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

ПЕРМЬ

Все уже было.
Страшное.
Когда в последнем поцелуе
Соединились земли,
Оставив нам на память Аппалачи.

Они ещё не знали, что умрут
И Панталасса станет им могилой.

Чекарда обнажила их тела
На левом берегу реки Силвы.
Они окаменели,
Может быть, усилием Горгоны.
Может быть,
Она и нам когда-то улыбнётся.

Мы топчемся по их окаменелым
Телам. Нет больше жизни:
Нет глаз, нет слёз, нет крови, только камень.
Он заменяет всё.
Он замещает душу,
Когда ты слишком долго умираешь.

Ты не знал,
Что в костеносных линзах
Песков на берегу Двины
В течении двухсот пятидесяти миллионов лет
Лежало тело юной терапсиды.
Ей дали имя:
Двиния,
Её кровь была тепла
Когда-то...

Ах, если бы увидеть их,
Но нет,
Не взглядом человека,
Не страшащимся,
А полным любви…

Страшноголовые и горгонопсы,
Беспомощные перед катастрофой,
Не вгрызлись в жизнь,
Хоть были саблезубыми,
Как кошки
Какой-то повторившейся эпохи.

Что снилось им, о чем они мечтали?
Кто может знать?
А может их потомки
Могли быть совершенней человека.
С красивыми глазами, что достались
От прапрапращура, они бы совершили
Полеты в космос и открыли атом
И верили бы в чистую любовь.

Писали бы стихи про не доживших до наших дней потомков гоминид.


ЮРА

Ни крови ни плоти, и ДНК не сохранилась.
Может и не было этого времени.
И ты всегда был камнем.

А если и было то страшное время, когда начала распадаться Пангея,
Какую ты сторону выбрал?
После Силура так страшно вернуться в Гондвану.

Даже тогда уже мало осталось
От первоначально единой плоти земли и воды,
И в Палеотетис ты не опустишь огромные ноги свои.

Вдоль всех берегов Панталассы возникли зоны субдукции и острова,
Сокращая её необъятные массы.
Вместо неё теперь Тихий
Но это спасает едва
От ностальгии.

Ты любишь Ancestral rock, аммонит,
Гонять на Атлантику на выходные,
Гулять по дождливым лесам на Гондване
И слушать скрип Археоптерикса.

В наше время
Мы не ведаем страха,
Лишь в литературе ты воскресаешь,
Чтобы кусаться.
Я представляю тебя аллозавром:
Ряд очень острых зубов, ты огромный,
И слишком короткие руки, чтобы обнять.

Я боюсь,
Что тебя затянуло в трясину
Около Юты.
– Не стоит, не стоило, стой...
Не слушай, не слушай пустой
Желудок.
Там много увязло голодных и алчущих
Съесть гигантского Брахиозавра.

Но на самом
Деле,
Кто ты такой?
Брахиозавр? Диплодок? Барозавр?
Суперзавр?
Рамфоринх? Птеродактиль? или апатозавр?
Теропод или орнитопод?

Но что значит имя твоё?
Ведь таксономия так несовершенна.
И от тебя не осталось
Ни белка, ни пера.

И до тебя умирали круротазавры,
И конодонты, и терапсиды.
Они
Отдали тебе твоё место под солнцем.
Но долго ли ты будешь править?
Уже пахнет мелом...


МЕЛ

Воспоминания пахнут известью
С облупившихся стен заброшки.
Маленький детский садик в глухом поселочке,
Там можно еще найти маленькие карандашики
И детские рисунки тех, кто уже уехал
Искать свою любовь в маленьких и больших городах.
Помнишь, мы рисовали мелками на мостовой
Мир давно забытых, несуществующих птиц и зверей…

Воспоминания пахнут мелом.
Помнишь?
Это было словно вчера и миллионы лет
Назад.
Из кого был создан тот мел и стены детского сада?

На планете, где нет зимы,
Растут полярные леса.
На Южном полюсе – листва,
На Северном – тайга.
И распадаются материки
На мелкие-мелкие куски.
И в море, небе и земле
Ящеры, большие ящеры и змеи.
Никто не помешает им расти,
И сочную листву омоют теплые дожди.
Земля наполнилась цветами,
И насекомые жужжат
И сладкий пьют нектар.
Все это рай,
Он был до нас…
Но жестокие
Динозавры царят.
Сотрясают землю,
Едят друг друга.
Они не знают прошлого и будущего,
Они не знают мела.
У них нет…
Воспоминаний.


В ПЕЩЕРЕ КРАСНОГО ОЛЕНЯ

Вечная весна…
Я бегу на восток, улыбаюсь красному солнцу.
В клочьях тумана изгиб реки.
Я остановилась перед прыжком.
Преодолеть все это,
В прекрасный каменный век.
Пел ли тогда козодой?
Видел ли уток ты?
Ты нелюдь.
И я не войду женой
В Пещеру Красного оленя,
Где ты
Поедаешь останки животных,
или отца.
Ты не научишь своих детей
Обрабатывать тонкий камень,
Прекрасный камень
В этом прекрасном каменном веке.
Последние вздохи твои должны быть глубокими.
Сорви мышиных ушек охапку.
Иволгу послушай.
Смотри, как мчится гигантский олень.

Ты не дослушал…
И подкосились ноги твои…
И не узнал, что можно выращивать ячмень и рисовать на скалах…
Мы не стали братьями-соседями.
И я одна…
Смотрю на своё отражение в бесконечном потоке Янцзы.


2021

Публикуется по авторской рукописи

Вернуться на страницу автора

Надежда Шумилова, Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2021