ГРИГОРИЙ КНЯЗЕВ

ТАКИЕ ДНИ

ИЗ ЦИКЛА «ПРОЩАНИЕ С ЛЕТОМ»

Предчувствие осени долгой,
Предчувствие снежной зимы
Сквозь воздух — тяжелый, и волглый,
И вязкий, как привкус хурмы.

— Прощай, долгожданное лето, —
У света кричу на краю, —
Мы были с тобою не где-то —
Мы были с тобою в раю!

И, как в материнской утробе,
Согреты блаженным теплом,
Все в сборе — не в скуке, не в злобе,
За общим семейным столом.

— Прощай, первозданное лето, —
У света шепчу на краю, —
Мы были с тобою не где-то —
Мы были с тобою в раю!

Нам преданы милые звери
И с нами отправятся в путь,
Уже уловив в атмосфере
Осеннего холода ртуть.

— Прощай, богоданное лето, —
У света молчу на краю, —
Мы были с тобою не где-то —
Мы были с тобою в раю!


ПРИВЕТ ИЗ ДЕТСТВА

Далекое и близкое —
Что было так мало,
У памяти под лупою
Пестреет, как крыло.

Мы бабочку в коробочку
Поймали у ручья.
И тот ручей течет, ничей,
И бабочка — ничья.

Мы сами словно куколки,
Мы — хрупкие тела.
Нас дома ждут родители,
Домашние дела.

Нас ждут еще сто тысяч дней,
Еще сто тысяч встреч.
Едва мы сможем краткий миг
С той бабочкой сберечь.

Хоть четверть века минуло,
Вдруг вспомнишь пустячок,
Поймав воспоминание,
Как бабочку в сачок…


* * *

Я в нарядной безрукавке
Не портной, как мой прапрадед —
Шил для Николая в Ставке:
Шьет и гладит, шьет и гладит.
Не как прадед, что во Львове
На войне был музыкантом —
И погиб… На честном слове
Держатся любовь с талантом!

Кто же я теперь пред ними
И какую занял нишу?
Нас роднит одно лишь имя —
«Гирш», что превратился в «Гришу».
Нас роднит одно лишь дело —
Дело совести и чести,
То, что делали умело
Мои предки лет так двести.

То строчу как пулеметчик,
То как швейная машинка,
Длинных и коротких строчек
Ожидая поединка.
Кружат длинных строчек вальсы,
Бьют коротких строчек марши, —
Лишь бы я собой остался,
Становясь мудрей и старше!


К КАМНЮ

К огромному камню я каждое лето хожу наугад.
Хоть путь к нему помню, но прячется где-то, хвостат и рогат.

Сегодня я вышел по узкой тропинке навстречу к нему.
Пусть он меня выше, поглажу по спинке, тепло обниму:

«Ну, здравствуй, дружище! Ты пережил зиму — и холод, и снег.
Мощь — в каждой ножище, и невыразимо смыкание век…

Тебя обижают, я слышал, мальчишки, мой палеолит, —
Как с горки съезжают, как прыгают с вышки — и тело болит?

Молчун ты и скромник, хоть мамонта видел… И в новом году,
Твой гость, твой паломник, мой каменный идол, к тебе я приду.

Осколок планеты и след ледника ты, ну что же, пока!
Забыв обо мне, ты глядеть на закаты так будешь века…»


ДОРОГА НА СЕВЕР

Дорога на север — тот тихий, задумчивый путь —
Меня и тревожит, и манит порой перед сном.
Так странно на белый перрон на минутку шагнуть,
Так хочется снова на поезде мчать скоростном,

Чтоб долго глядеть на теченье порожистых рек,
На Имандру в инее — сердце карельских озер…
О, рельсов скользящих-сверкающих радостный бег, —
Тебя занесло далеко-далеко, фантазер!

Как много дорога в себе откровений таит!
Лиловая тундра — как мир необъятный в снегу.
Мой поезд заветный всего полминуты стоит,
Я разве что мысленно сесть в этот поезд могу —

И только листаю мой атлас железных дорог,
Смотрю, как снимает на камеру путь машинист,
Мечтаю куда-нибудь взять и махнуть за порог…
В час ночи мне слышен состава до Мурманска свист.

Давно уже отчего дома там, в Мурманске, нет,
И бабушки нет, что встречала меня пирожком.
Дороги на север с годами стирается след,
Лишь помню, как с папой мы шли от вокзала пешком…

Едва ли когда-то еще я поеду туда —
И незачем ехать, и не к кому ехать, увы.
Кого-то другого на север везут поезда
Из Санкт-Петербурга, Воронежа, Минска, Москвы…


НОЧНОЙ ГОРОД

Пусто ночью в древнейшей столице Руси.
Кто-то едет домой из гостей на такси,
А кому-то — со смены в общагу…
Город рано ложится и рано встает.
Мой сосед наверху пьет, орет, стекла бьет —
Я ж, как все, в десять вечера лягу.

По пустому проспекту, что иссиня-мглист,
Вдруг промчится отчаянный мотоциклист —
Воин в латах, в сверкающем шлеме,
Будто средневековье опять на дворе —
В этом медленном, в этом глухом январе
Он как молниеносное время.

Кроме тюрем, пожарных частей и больниц,
Окна — черные дыры, зиянье бойниц:
Неуютно, темно, беззащитно.
Всё дрожат фонари. Ночь от страха нема,
И стоят словно бы нежилые дома —
Так печально и так монолитно!

Для кого же горит тусклый свет фонарей?
Город мой, я прошу тебя: не вечерей,
Не старей, точно ржавый корабль…
Весь седой и со старческою бородой,
Был бы, Новгород, впрочем, и ты — молодой,
Если был бы как тезка — Неаполь!


ЮРОДИВЫЙ

     Памяти новгородского юродивого
     Николы Кочанова

В земле новгородской,
По старым кварталам
С душою сиротской
И с видом усталым
От улицы Нутной
И до Людогощей
Бредет тенью смутной
Юродивый тощий.

Он катит по снегу
На ветхих колесах
Пустую телегу,
В руке его — посох.
За каждого молит
Сквозь города гомон…
Ни звука не молвит,
Пропав за углом, он.

Мне чудится-мнится —
Шаги его тихи…
В закрытой больнице —
Лишь фрики да психи.
Нет в улочках узких
Средь умалишенных
С времен древнерусских
Святых и блаженных.

Вслед гляну хромому —
Сам стану, как странник
С тоскою по дому,
Сам — Божий избранник,
Сам — кроток и чуток,
Сам — в образе строгом,
Загадочный чудик,
Целованный Богом…


* * *

Плетется день устало
Сквозь дебри декабря.
Здесь месяц не светало,
Всё тьме — до фонаря!

Прикрывшись крайней тучей,
Крадется вечер-вор.
И дождь, и сумрак жгучий —
Как смертный приговор.

Того гляди, из мрака
Ворвется неуют,
Дождя большая драка:
Не капли — палки бьют.

За мной пришли, стучатся,
Шагну через порог —
Едва успев начаться,
Жизнь обнулила срок…


* * *

В леопардовых пятнах дорожка
Под веселым весенним дождем.
С неба сыплется стружка и крошка…
Под навесом давай переждем!

Ты — в накидке, я — в желтой футболке.
Сильный дождь — всё быстрей и теплей.
Небо в луже — зеркальном осколке,
Зелен воздух в просветах аллей.

Лишь вдохнем, уловив атмосферу, —
Резки запахи срезанных трав.
И асфальт так похож на пантеру,
А подсохнув — уже как жираф.

Дождь весенний и летний — из детства,
Дождь весенний и летний — дитя.
— Вот и ты, в каплях весь, поприветствуй
Купола и купели дождя!


ТАКИЕ ДНИ

Такие светлые дни, что нет им конца и края:
Если проснешься в четыре, вечность ждет впереди.
Врата отперты рая. Время стоит, замирая.
Первым в доме поднялся — и никого не буди!

Такие теплые дни. Земля, в марте — сырая,
В мае почти забыла ветра, снега и дожди…
Пар над озером в чаше заметил еще вчера я.
Сердце горит, не сгорая, точно солнце в груди!


2021

Публикуется по авторской рукописи

Вернуться на страницу автора

Григорий Князев, Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2021