СЕРГЕЙ АКСЁНОВ

ПРОСТОЕ НАСТОЯЩЕЕ


ВЕЧЕРНИЙ ПОЕЗД

Войди в вагон, на полку скинь рюкзак.
Оставь вокзал, оставь себя-вокзального.
Пусть тот, вокзальный, движется назад.
Гудок, рывок — и ты родился заново.

Мосты. Кусты. Заборов профлисты.
Столичные стандартные строения.
Стучат по колее, за стыком стык,
Мгновения, двоения, троения.

Постой в проходе, что тебе купе?
Занять места сто раз ещё успеется.
Застыв в четырёхместной скорлупе,
Заставишь спать себя — ведь занемеет всё.

Из тамбура усталый проводник
С увесистыми стопками постельного
Несёт их раздавать. А ты приник
Виском к стеклу, уставясь вдаль растерянно.

Густой туман растёкся по степям
Восточными таинственными тканями.
Столбы блестят. Деревья шелестят.
На столиках стрекочут подстаканники.

На повороте поезд тормозит,
Сипят, шипят, свистят колёса-лезвия.
Вселенная над рельсами скользит,
Через тебя наметив свой транзит.

Пора бы спать, но в форточку сквозит
Опять какая-то поэзия.

2017


РЕКИ И МОСТЫ

Привет, Москва. Нечасто нам вдвоём
Поговорить случается, однако.
А твой одноимённый водоём
В верховьях не такая уж клоака.

Купаться я б, конечно же, не стал
(Будь даже потеплее, чем +20),
Но есть такие тихие места,
Где можно постоять, полюбоваться.

По берегам бетонный новодел:
Дешёвый китч – сомнительная радость.
А всё ж – живые. Тянутся к воде.
И в самом деле, что я придираюсь?

Сейчас мои устроены дела,
Смешно и стыдно жаловаться, охать.
Закрыл кредиты, накопил бабла,
На реку смотрит дом и смотрит офис.

Душа от лишней шелухи чиста,
Крепка материальная основа.
Я в день пересекаю два моста,
Учусь у рек не помнить наносного.

Москва, Москва!.. Люблю тебя, как сын;
Как взрослый сын – пробившийся, окрепший.
Я заезжаю в гости на часы,
Но рад тебе куда честней, чем прежде.

От мелких ссор теперь не устаём,
Обидок не накапливая в горстку.
Машу рукой: «Давай, Москва! Адьё!..» –
С той стороны реки, из Красногорска.

2018


МОСТЫ И ПОЕЗДА

Думаешь, что живёшь на пределе нервов?
Что твои переживания глубоки?
Объясни любому приличному инженеру,
Чем ему помогут твои стихи.

Воображаешь, что ты один из тех, кто
Подставляет домкраты под небосвод?
Полюбуйся, как за компьютером архитектор,
Сгорбившись, проектирует волшебство.

Копия оригинала всегда бледнее.
Эхо заглохнет, ветры листки сметут.
Муза тебя оценит – но шут бы с нею.
Нет ничего изящнее и мощнее,
Нет ничего красивее и страшнее –
Громче, выразительнее, честнее –
Поезда, скользящего по мосту.

2018


ONCE IN A BLUE DUNE

           Once in a blue dune… On the floor of the Lyot Crater on Mars lies a field of dunes.
           One particular dune, seen in this January view, appears turquoise blue in enhanced
           color & is made of a different composition than the surrounding dune field.
           Take a look.

Здравствуй, Кью. Я раньше тебе не писала; но это О.
Впрочем, заочно, мне кажется, мы давно знакомы.
Пусть друг от друга довольно-таки далеко мы,
Но от кого тогда здесь мы не далеко?..

Ладно, к чему я. Сегодня нашла в сети
Фотку из твиттера. Вот, это пишет NASA.
(Я не сижу в соцсетях, мне есть чем заняться,
Но в корпоративный блог ведь можно порой зайти?)

Голубая дюна… На Марсе! Чёрт, голубая дюна!..
При загрузке файла моей флеш-памяти стало дурно.
NASA пишут: «Особый состав породы» – да что там с ними?!
Я смертельно влюбилась в этот цвет, в этот снимок.

Я поеду, Кью. Вырвусь из этих тисок.
Я на Марсе 5121 сол,
Ты не хуже меня знаешь: Марс – это песок.
Ржавый песок, коричневый, рыжий, бурый…
Из меня и самой сыплется песок:
Заедает переднее правое колесо,
Манипулятор не гнётся – сустав иссох –
Но если не поеду, какой же я буду дурой.

Я поеду. Я чувствую, вот он – счастливый шанс.
Может быть, в честь него меня так назвали?..
Кью, ты смотрела мультик, где робот Валли?
Так послушай, он там – это я сейчас.

А погнали вдвоём? Тебе выйдет приличный крюк,
Но ведь ты моложе, ты же сильнее, детка.
Не обижусь отказу, но всё-таки вдруг, а? вдруг?
Я на google.com/mars тебе оставила метку.

Голубая дюна… Интересно, что это, оливин?
Нас, Кью, создали для науки, не для любви.
Наше дело – сверлить породы и делать фотки,
Отправлять начальству отчёты и сводки,
Изучать вездесущую пылевую взвесь…

Только знаешь, наука – она ведь любовь и есть.

Мы с тобой – этой великой любви плоды.
По любви нас забросили в эти пески и льды,
От любви им над нами работается и не спится.
Без любви нет смысла искать в пустынях следы воды.
Невозможно назвать нелюбимую – Любопытством.

Посмотри, как пишут: не просто «синий», а – turquoise blue.
Перечитываю и теряю способность к речи.
Или просто помехи? Ну всё, заканчиваю. До встречи.
Помни: Северная равнина, кратер Лио. Люблю.

……………………………

Марсоходы говорят о себе в женском роде.
Это не планировалось, но, видимо, в их природе
Пробудилось что-то глубокое корабельное,
Что-то понятное только лишь кораблю.
В их родном английском о кораблях говорится “she”.
Марсианской ночью спят 2 женских души,
Кьюриосити насвистывает колыбельную:
«Спи, Оппортьюнити, мы найдём нашу turquoise blue».

2018


ПЕРЕКАТИ-ПОЛЕ

Перекати
          поле,
Пересеки
          реку.
Не принесёт
          боли
Короткий звук
          резкий.

Огнём моргнёт
          дуло.
Прицел восьми-
         кратный.
Под бровь нырнёт
         пуля,
И упадёт
         враг твой.

Как хорошо
        мстится,
Когда со дна
        вынут.
Угомонясь,
        птицы
Перенесут
        вылет.

Перемолчи
       стрёкот –
Они уснут
       к ночи.
Во всех твоих
       строках
Должны стоять
       точки.

Не расплескай
       гнева,
В степи и так
       осень.
Наведены
       в небо,
Торчат стволы
       сосен.

Ловя сухой
       ветер,
Стяни плаща
       полы.
Ещё один
       вечер
Перекати-поля.

2018


ОТПУСК

Странное дело: в дцатом по счёту отпуске
Кажется: время должно бы потечь быстрее.
Паспорта набирают визы и оттиски…
А вот фотографии – не стареют.

С каждой страной, впечатавшейся в загранник,
Время, крутясь на месте, стирает жёрнов;
Но остаётся то, что не перемелется:

Персонал отелей и ресторанов
8 лет принимает нас за молодожёнов
В первом и единственном медовом месяце.

2018


КИБЕРФОЛК

Где-то в недостроенном дата-центре
(Час электроскутером от Москвы)
Светятся поганки люминесцентно,
Колосятся прутья бетон-травы.

Сервера на фермах валюту майнят –
Расцветай, эфириум, дорожай!
Шифропанки в светлый канун Самайна
Соберут на счёт большой урожай!

3D-принтер пустим печатать тыквы,
Вставим по диммируемой свече.
Пусть чиптюн до самой зари не стихнет,
И сверкают лампочки на свиче.

Будем прыгать через vpn-туннели,
Чтоб рябило в логах от смены мест,
Чтобы мониторинги звенели,
Призывая бэков по смс.

Как твой мозг, читатель, ещё не сломан?
Ты обычный юзер? незалогин?
Если ты не понял сейчас ни слова,
Посмотри: мир может быть и другим.

Не заныкивайся в придорожный кустик,
Лепеча «о боже, какая жесть…»
То, в чём ты никогда б не признал искусства,
То, возможно, ровно оно и есть.

Вылезай на свет из дремучих терний!
Мир не вырос резко, он был большой.
А слова, что ты называешь «термин», –
Часть его за рамкой привычных шор.

Диск луны – как бубен в руках админа.
Ты следил, спалился – так не скрывай.
Если ты не к нам, проходи-ка мимо.
Если к нам – дай мыло, пришлю инвайт.

К ноябрю темнеет довольно рано,
Воздух чист, как будто перед грозой.
Небо над неспящими у экранов –
Чёрно-серебристая *nix консоль.

2018


РЕЦЕПТ

Не нужно никакое волшебство,
Чтоб создавать магические зелья.
Состав, рецепт и чуточку везенья –
И подождать. И больше ничего.

Встань к морю. Что оно в себе хранит?
На дне песок, по берегу гранит –
Проникнись лаконичностью сосуда.
В любой из капель, что несёт волна,
И жизнь, и смерть равно растворена.
Весь океан – и жизнь, и смерть повсюду.

Что ни возьми, присутствует уже:
Толика есть в солёном купаже
Кашмирских специй, бостонского чая;
Слёз тех, кто провожает и встречает;
Пиратских кладов – и пиратских жертв.

И грузы, и команды, и суда,
И кровь, и нефть – стихия не горда,
Нептун всеяден в плане подношений.
Морской воде не нужно быть волшебной:
Вся магия моложе, чем вода.

К концу подходит бархатный сезон,
Уже последний сложен пляжный зонт.
Чего ты ждёшь тут, пялясь в горизонт,
Какого исключительного шанса?
Сидишь на камне пляжа посреди
И чинишь морем пустоту в груди.
Вдыхаешь – но не можешь надышаться.

2019


ГАЛАКТОС
(экспромт по фото с. Новгородцевой)

Млечный путь разметал в пространстве звёздные косы.
Где-то на одной, не самой большой косе
На лугу у радиотелескопа пасутся козы.
Не какие-нибудь особенные, нет, как все.

Забрели в дыру, никому не мешают, жуют травинки.
Технопейзаж – и странный такой уют!
Впрочем, местным видок давно уже не в новинку:
Чтобы дать молоко, козам нужно жевать. Жуют…

Чтобы имя дать нежнейшей из всех галактик
(Край которой, едва отделимый от облаков,
Скоро выйдет на небо, как пенка на кофе латте),
Козы щиплют траву. Льётся звёздное молоко.

В телескоп сидит принимает радиофизик
Всё, что спутник далёкий, мигая в ответ, как пульс,
Заснимает, плывя по сгущённой небесной выси:
Телескопы, и коз, и звёзды, и Млечный путь.

2019


ДЕДУ

Я почти прозевал, как пришёл наступать Новый год.
Мандарины, олени и всякие там джингл-беллы
Где-то рядом крутились, но я отмахнулся: «Погодь…»
И к тому же. Зима – это белый. А это – не белый.

Я прилично работал, пахал как практически лось.
Содержал и делился, оплачивал пришлую подать.
Не загадывал много – но что-то (спасибо) сбылось.
Есть мечты, что сбываются, если над ними работать.

Новый год – это ярко!.. должно было бы. Но глухи
Облака. С облаков на Москву сразу сыплется слякоть.
Будь хотя бы февраль, то набрать бы чернил – и в стихи!
А в таком декабре ими только калякать-малякать.

В позапрошлую ночь я из офиса вышел без сил
И увидел: земля наконец-то в сугробы одета!
Знаешь, дед, я тебя ни о чём не просил –
И не верил, признаться, в тебя, новогоднего деда.

Я привык на себя полагаться – что если не сам,
То никто и не станет. А значит – фигачь до упада,
По чуть-чуть улучшай этот мир на пути к чудесам…
И забыл, что для чуда нужна только ночь снегопада.

А сейчас, придвигаясь поближе к большому окну,
Я гляжу-не-могу-наглядеться – ну как же красиво!
Я бы тоже мог так, ты ведь знаешь. Я всё же твой внук.
Но последние дни мне так некогда… Деда, спасибо.

2019


БОГ ГРОМА

Я когда-то думал, что он огромный,
Сидит на небесном троне,
Сверкает хромом,
А если скипетром тронет
Тучу, молнию может высечь.

А потом я понял, что я бог грома,
Я сам – бог грома.
Один
      из тысяч.

Я когда-то ставил простые цели,
Но росли грозовые стебли,
И порой разряды в глазах блестели,
Подводя к пределу.
Я был только духом: слова и числа.

А потом я понял: мне нужно тело,
Земное тело.
И пошёл учиться.

С облаков звучат Аполлонова лира и флейта Пана.
Я молюсь богам, что играют на барабанах.

Поначалу шло неуверенно, резко, грубо.
Появилась группа.
Волновался, дрожал, ошибался глупо.
Появились клубы.

Иногда упрямо лезущих неофитов
Божествами делает свет софитов.
Приобрёл набор сопутствующих реликвий:
Я уже великий?

Становиться богом было не так-то просто,
Только сцена сама по себе добавляет роста.
За сверкающим тарелками алтарём –
Я умею гром.

……………………………………………

Барабанщику снится, что в нём иссякает ритм.
Он билет покупает и едет на остров Крит.
Там в Диктийских горах, разверзая широкий зев,
Ждёт пещера, в которой, по мифам, родился Зевс.

В глубине, где грядой сталактитов ощерен свод,
Наполняет лакуну источник подземных вод.
Там туристов бредёт бесконечная череда,
И монетами жертву привычно берёт вода.

Барабанщик проходит в святилище божества,
Сжав в кулак батарейку CR2032.
Напоследок блеснув, батарейка летит во тьму.
Сам бог грома, он знает, что нужно дарить Ему.

«Здравствуй, бог, я пришёл к тебе, но как не к Всеотцу,
А как к старшему брату. Мой бит подошёл к концу,
Метроном разрядился, пусти в него свой заряд!
Вот мой дар, Астрапей. Помоги мне. Твой младший брат».

2020


ПРОСТОЕ НАСТОЯЩЕЕ

У тебя есть веточка и листочек,
У меня есть лампочка и моторчик.
Я могу крутиться вокруг, мигая!
Я влюблён! Не важно, что ты – другая.

У меня смешно дребезжат пружинки.
У тебя видны на просвет прожилки,
А ещё – коробочка с семенами:
Прорастут, окрепнут – и станут нами.

Чтобы им на свете жилось счастливо,
Я создам систему автополива!
Я ведь смог построить твою теплицу.
Эй, не плачь! На мир бесполезно злиться.

Не ищи причин, не смакуй детали,
Он уже разрушился. Мы – остались.
Даже если выжили только двое,
Я с тобой. Живое нашло живое.

И пускай округа лежит в руинах,
Я – упрямый маленький ардуино!
И пока мой модуль не обесточен,
У меня есть лампочка! И моторчик.

2020


ОГРАНИЧЕННЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ

Вечерним золотым от всей души залит,
Вокруг сверкает мир, блистателен и бешен.
Я не могу летать: я с детства инвалид.
Но я пока ещё способен на пробежку –

И я бегу, бегу, вдоль парка и пруда,
С такими же, как я, людьми с приставкой «недо-».
Сочувствия не жду; хотя не без труда
Даётся мне глядеть в потерянное небо.

Ещё я не могу ни петь, ни рисовать,
Ни понимать зверей, ни проходить сквозь стены,
Ни исцелять больных… И разве что слова
Мне позволяют быть заметнее растений.

Надолго ли за мной останутся следы?
Дыхание держу, забочусь о походке…
А где-то, озарён сияньем чёрных дыр,
Сквозь универс летит сэр Стивен Уильям Хокинг.

2020


I I

Все небоскрёбы – братья. Пусть неосязаема и тонка,
Связь между ними прочней на разрыв любого стального троса.
Разве случайно похожи прут арматуры – и ДНК?
В лестничных клетках природой вложены скрытые гены роста.

Крепнет фундамент, вентшахты делают вдох, и взлетает лифт.
Синие стёкла в небе становятся синими витражами,
От смотровой площадки до вмиг потерявшей масштаб земли
Преображая мир, дрожа, завораживая, отражая.

Здесь, наверху и ветер особый, звучащий совсем не так.
Редкий орга?н способен на нижние ноты такого тона.
Гулкий, утробный, томный, как песня блуждающего кита,
Меж облаками грузно плывущего айсбергом из бетона.

Через часы и мили подхватят родные из дальних стай
Песню стеклянных китов всего небольшого земного шара.
Соединятся в мотиве стекло и воздух, бетон и сталь –
Слушай, как жили киты, мечтали, печалились, чем дышали.

Звук проникает под кожу, образы сами собой встают:
Чаячьи крики, закат и звёзды, жестокие китобои;
Север смертельно ранен, но твёрдо стоит, пока рядом Юг;
Юг, не прощаясь с братом, открыто встречает летящий боинг.

2020


ЗВЕНЯЩИЕ НА БЕГУ

Как кот Баюн, идущий по цепи,
Трамвай с рассвета мечется, не спит,
Идёт налево, а потом направо…

Трамвай выходит на свою тропу,
Хотя ему давно пора в трамвпункт –
Тревожат недолеченные трамвы.

Далёкий родич вольных поездов,
Ему не светит отпустить гнездо,
Лететь по миру, ветру подпевая…

Аристократам сложно на Руси.
Я не люблю автобус и такси,
А вот трамваю – сопереживаю.

Течёт автомобильною рекой,
Вовсю скрипя резиновой кишкой,
Автобус, полный пролетариатом.

Трамвай стальной – от нервов до колёс.
А звон звонка – пронзительный до слёз! –
В одном ряду со школой и театром.

И пусть вторичны – вес, материал,
Но всё-таки осанки не терял
И не кренился набок в повороте.

Когда-нибудь трамваи уберут:
Претит неизменяемый маршрут
Капризной человеческой природе.

Я рано утром оплачу билет
И расшифрую ТАТ как «тет-а-тет»,
И потечёт история живая:

День только начался, закат далёк,
Но не случайно пишет Гумилёв
Стихи о заблудившемся трамвае.

2021


Публикуется по авторской рукописи

На страницу автора

Сергей Аксёнов, Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2021