ТАТЬЯНА ОГУРЦОВА

КОТЛЕТКИ
Рассказ

Нет, настоящего голода в девяностые, конечно, не было. Просто было постоянное недоедание.

Все были полуголодные, поэтому всё время ели. Давным-давно никто нормально не обедал. Те столовые и кафе, которые пережили перестройку, стали совершенно недоступны простым смертным. На рабочих местах, как правило, не было никаких условий для перекуса, кроме чайника. Поэтому все везде по нескольку раз в день пили чай с хлебом и вареньем. Сытости от такого чаепития хватало едва ли на час, а потом зубы опять начинали щёлкать.

Когда я теперь смотрю фильмы тех лет, меня болезненно поражает вид артистов — голодная худоба их лиц, напряжённое и безнадёжное выражение глаз. Так тогда выглядело большинство людей в стране.

При том, что отец и дядя получали пенсию, а я работала и получала зарплату, мы не могли нормально питаться из-за дороговизны тех немногих продуктов, которые возможно было купить.

Однажды отцу и дяде задержали пенсию. Помню молчание отца в те дни. Я пыталась подбодрить его — всё не так катастрофично, мне-то зарплату дали. Но лицо его оставалось серьёзным и печальным.

Время от времени удавалось раздобыть по относительно вменяемым ценам крупу и муку. Муки однажды по случаю купили недорого целый мешок. И я делала дрожжевое тесто и пекла оладьи и пироги с картошкой.

Молоко покупали только в «бочках», которые приезжали из районов. К бочкам этим выстраивались длинные очереди. Магазинные цены на молочное вызывали оторопь. Телевизионная реклама простого кефира производила впечатление наглого издевательства. Когда моя сотрудница как-то сказала, что на ужин купила в магазине коробку ряженки, я была потрясена её безумным расточительством. Ведь если сегодня ряженка из магазина, то завтра хлеб не на что будет купить.

Каждый месяц, получив пенсию, отец отправлялся на базар и после долгого выбирания и терпеливого дипломатичного торга покупал сало и говядину. Из говядины варили борщ на несколько дней. Сало солили. На нём жарили картошку, когда силы бывали на исходе. А когда ехали на огород, брали с собой кусочек на бутерброды.

Овощи и фрукты мы выращивали сами. Кроме огорода, у нас была дача. И если отец и дядя больше работали на огороде, то дача в основном была за мной. Летом я ездила туда два раза в неделю, в субботу и в среду. В среду с обеда отпрашивалась с работы или просто удирала под каким-нибудь предлогом.

И вот однажды в среду со мной вызвалась поехать моя бывшая одноклассница. У неё был отпуск, а дачи не было. И она решила немного мне помочь, а заодно и прогуляться.

Надо сказать, что моя школьная подруга работала в довольно крупной и, несмотря ни на что, относительно уверенно державшейся на плаву организации. Зарплату там платили, видимо, гораздо большую, чем я могла себе представить. Такой вывод я сделала из того, что подруга моя никогда не называла сумму этой зарплаты. То есть она была чуть богаче, чем я.

Иногда она угощала меня конфетами (я сама конфет, разумеется, не покупала). А я отдаривалась яблоками и кабачками. В ту среду я собиралась срезать раннюю капусту. И радовалась, что смогу подарить подруге несколько кочанов.

День был приятный, не очень жаркий и не слишком ветреный. За болтовнёй длинная дорога от автобуса до дачи протопалась почти незаметно. Я показала подруге наши дачные достопримечательности. Похвалилась лохматыми кустами ещё зелёных помидоров и перцев и предложила ей выбрать для себя капусту. А капуста в тот год удалась на славу — просто загляденье.

Полюбовавшись на всё, подруга сказала, что прежде чем резать капусту и делать другие дачные дела, надо перекусить. Это меня озадачило. По средам я на дачу еду не брала. Только воду. Но подруга моя достала из своей сумки пакетик с несколькими аккуратными свёрточками и сказала, что у неё есть всё, чтобы нам пополдничать. От себя я смогла добавить сорванные на участке пару огурцов и перья лука-батуна. В домике была электрическая плитка, и я поставила чайник. На заварку мы нарвали листочков мяты и лимонника.

Когда моя подруга начала разворачивать свои свёрточки, я увидела бутерброды с маслом, варёные яйца и круглые коричневые лепёшечки. Неужели котлетки?! Сколько лет, сколько зим! Просто аж голова закружилась.

Но почему она не ест их и мне не предлагает, а пододвигает только яйца и бутерброды? Не могла же она о них забыть. Может, спросить?

— А что это? — строю я из себя дурочку, кивая на котлетки.
— А это к чаю, — говорит она, — это яблочные оладьи.

Ох, это был удар. Я замерла от неожиданности, а опомнившись, напрягла все свои силы, чтобы скрыть разочарование.

Ну, что же, яблочные оладьи так яблочные оладьи! Но от потрясения я совершенно не запомнила их вкуса.
А наверняка ведь они были совсем неплохи с мятно-лимонниковым чаем.


Источник: Журнал «Наш современник» № 7, 2016


На страницу автора

Марина Щенятская, Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2022