ВИКТОР МЕРЗЛЯКОВ

СОБИРАЮСЬ ВЕЧНО ЖИТЬ...

Подборка стихов, собранная друзьями и опубликованная в альманахе «Белые кручи» в 2006 году.

*  *  *

Родился на простой земле.
Был встречен честным русским хлебом.
И светом вымытое небо
Клонилось в изголовье мне.

Любовью матери храним,
Закутан в ситцевом подоле.

…И было светлым это поле,
И тучи светлые над ним.



*  *  *

                 Никто так не приголубит Господа Бога,
                 как русский атеист.
                               Ф. М. Достоевский «Подросток»

Почему теперь, в пылу забвенья,
Говоришь о Боге, как о брате?
Тело молча делишь на квадраты,
Молодёжь вгоняя в умиленье.

Ты, старик, ломал монастыри!
Крест на землю падал, как убитый,
Но стояли долго монолиты,
Хлеб, и крыс, и сбрую берегли.

Прогнивали доски, звон металла
Плесенью покрылся, как кольчугой.
Пыль светилась, взбитая испугом,
Паутина, как хоругвь, витала.

Ты забыл.
Тебе не травим душу,
Но зовём последним шатуном.

Говоря печально о былом,
Я твоей улыбки не нарушу.

*  *  *

Разбавим чай недельной брагой,
А брагу — третьим первачом.
Толкаясь шумною ватагой,
Сопя, кричим:
— Нам нипочём
Застои, культы, оттепели,
И нэп, и голод, и война.
(Всё, что хотели, навертели)
В подаренной войной шинели
Шагает бодрая страна!

В часы суровой непогоды
Мы отрекались и клялись.
В обмен на собственные годы
Мы прожили чужую жизнь.

Мы крепко держимся за стойку,
Нас от неё не оторвать.
Мы рады встретить перестройку,
Хоть больше любим провожать…



*  *  *

Море крови тебе — по колено.
Крохи разума в нём, как щепа…
Русь! Размахивая поленом,
До чего ты себя довела?!!

Клонит голову от бессилья.
Вдруг услышу разбойный клич.
Карла Маркс не любил Россию.
Горько плакал над нею Ильич.

Оказалась хрустальной подкова
И колючими небеса.
Однорогая смотрит корова
На затравленный след колеса.



*  *  *

Один задумчив, а другой растерян.
Локтями рядом.
Между ними — фронт!
Кого-то слушают.
Оплёван и осмеян,
Смотрю на фото нынешних времён.
Коротич — орусел?
Иванов — оевреел?
Весёлые дела.
О славе и деньгах
Вечерний разговор приятель мой затеял.
Опять, опять, мой друг, остались на бобах!

Что ж будем старыми, коль молодыми были,
Страну объединив, как съеденный пирог.

…Они своё спокойно поделили.




*  *  *

Бледный ангел, подайте лопату!
Я задумал раскопки небес.
Обновивши карманов заплаты,
Крохи вытряхну глупых чудес.

Словно клин журавлиный, те крохи
Полетят на стеклянный простор.
Что-то нынче дела мои плохи.
Выйду, плюну на высохший двор.
Новый дом ходуном. Незадача.
Тяжела реактивная тень.
Смерч играется будкой собачьей,
Лёгши брюхом на белый плетень.
Сена стог разметал по болоту.
Там ракеты стоят, как стога.
Есть нельзя, но почешешь рога!
Здесь же плачет неузнанный кто-то.

Начинаю раскопки небес.
Убираю ненужный прогресс.
Под очищенным небом вскопаю
Полосу позабытой земли.
Пусть цветок расцветет к Первомаю,
И, смеясь, прилетят журавли!



*  *  *

Торопя новогоднюю стрелку,
Каблуками стучит маскарад!
Словно рыбку, держу я сопелку
И мотив вывожу наугад.

Так слепой среди яркого света
Разбивает воздушную твердь.
Так художник, расставшись с портретом,
Отлюбил и готов умереть.

Ты прости, детвора, что мы пляшем
И своих забываем детей.

…И звериными мордами машем,
И скрипит золотой соловей.



*  *  *

Ты меня, столица, не зови
Помирать на чердаке, как птица!
Я готов и в Белгороде спиться,
Грея на стакане мозоли.

Всех нас ждет лопата и доска.
Черти разберутся в наших мыслях.
Я приду, столица, но пока
Ты позволь покоем насладиться.

*  *  *

       Снова тучи надо мною…
                 А.С.Пушкин

Удивляюсь непогоде.
Золотая красота!
В тучах громы гулко ходят!
Льётся дождь, как из ведра.

Плащ промок.
И знамениты
Вдрызг раскисли сапоги.
И ручьями перерыта
Путь-дорога.
Не моги!

— Не моги, — кричит мне ветер,
Гром бабахнул:
— Не моги!
Всё мне дорого на свете.
Эти грозы дороги.

Злые тучи надо мною.
Я шагаю.
Не тужить!
…Вижу небо голубое.
Собираюсь вечно жить.




*  *  *

— Ты совсем опустился, — друзья говорят, —
Это дно!
Но я чую глубины.
Я готов тыщу лет прошагать невпопад,
Вырвав кол из соседского тына.

Кто-то вылез наружу, но я в перегной
С головою до лучших времён…
Мы повязаны вместе корою земной,
И ведёт нас один перезвон.

Душ слепых, окруживших чужое тепло
Костерка, сигареты, свечи…
Между нами легло золотое крыло
Предрассветной и тихой ночи.

Пусть иные миры окружают меня.
Я люблю этот мир, как дубинку.
Слышишь?
Песню поёт дым сырого огня,
Он сжигает твою соломинку…




*  *  *

Государство меня простит
За угрюмый и дерзкий вид.
Я его, как коня, лобызаю,
Как дружка своего, обнимаю.

Оборону держу я зарплатой,
За душой трудовой ни шиша!
Словно дымка, витает душа,
От окурка, упавшего в вату.

*  *  *

Мне вечность оплатит долги человечества!
Пусть нынче ко мне глухи,
Пройдет полстолетья,
Родное Отечество
Оплатит мои стихи.



*  *  *

Траур копирок на грязном полу,
Сахар в стакане с водой,
Нищий и босый, гляжу в полутьму.
Боже ж ты мой!

Всё растранжирил. Когда я успел?
Словно распят.
Трезвый, как пьяный, на жизнь я смотрел.
Жил наугад.

Жизни своей промотал четвертак.
Где вы друзья?
Словно телега, катился пятак,
Сдача с рубля.

Удаль — телега с одним колесом.
Ступица — хрясь!
Любишь кататься, ужо поделом
Мордою в грязь.



*  *  *

Блондинки с чёрными ногами
Идут
Они себя, зер гут, как знамя,
Несут

Погранчертой звенит резинка
Рейтуз.
Цветут клубника и малинка,
Грейпфрут.

Космополитом не был сроду.
Салют!
Вертлява и подвижна мода.
…идут…

Горят пески. Блестит долина.
И пруд.
Надежда, Вера и Марина
Идут.

А я стою, как маршал века,
Курю.
Любите, дуры, человека!
Салют!



*  *  *

Блистая глупою строкою,
Смеясь по прихоти чужой,
Играешь пьяною струною,
Глядишь на зрителя спиной.

Картонно-правильные муки,
Клубясь, у Ваших ног горят,
Им невпопад глаза и руки
Нам о природе говорят!

И, расставаясь по-английски,
Мечтаю Вам купить цветы,
Чтоб подкатиться по-российски
С намёком чопорным на «ты».

В дыму и картах на рассвете
Вдруг вспомню вещие слова,
Что если рухнет все на свете,
То будет женщина жива!

Блистая глупою строкою,
Она по прихоти чужой
Скользит походкою слепою
Между планетою и мной…



ЛЮБИМОЙ

За собою сжигаешь мосты,
Я — заложник!
Убегаешь со мной от судьбы,
Осторожней.

— Есть ли совесть?
— Конечно, нет!
Знамо дело! —
Улыбаешься мне в ответ,
Похудела.

Чай заварим с тобой крутой.
Горьким будет.
Вдруг вернется он за тобой.
Позабудешь.

Кто-то третий хранит мосты,
Переправы.
И к нему возвращаешься ты,
Я — неправый…



*  *  *

Я люблю тебя некрасивою,
Без помады и всякой дряни,
Я люблю тебя, моя милая.
Сядем, милая, на диване.

Ночь до ужаса будет длинная,
Проведём о любви беседу,
Расцелуемся, моя милая.
Навсегда,
решено,
уеду.

Провожая тебя к законному,
Поцелую я обе рученьки,
Я исчезну тропой знакомою,
Словно грешник
и вечный мученик.



*  *  *

Я протягиваю руки.
Между ними — пустота.
Между ними — звон бокалов,
Три бубновых короля.
Между ними окрик:
— Малый,
То руками брать нельзя!

Между пальцами прохлада —
Жар души моей пропитой.
Шёпот злой:
— Дружок, не надо
Вспоминать любви забытой
Полустёртые желанья.

Вспоминая всуе Блока,
Среди мрака мирозданья
Хорошо и одиноко.



*  *  *

При свете заката все чётче ожоги пощёчин любимой
И тише, спокойней стреноженных бег лошадей.
В секундах заката последних, холодных навек ощутима
Нехитрая сущность не прожитых мной ещё дней.

Простецкая сущность. О чём же, милок, горевать?
Ремённой, надёжной уздечки гнедому коню не порвать.
Но тихому миру придётся с тобою проститься.

Уходит табун.
Колоколец упрямый не молкнет,
И эхом его окликает забытая стаею птица.
«Столица? Провинция?»
Выбор.
Сознание глохнет.

Пустыми глазницами вижу на многие вёрсты.
«Ты взглядом окинь, успокой своё глупое сердце.
Знай, трепет осины не то, что молчанье берёзы.
Ты, нищий и глупый, сюда возвратишься согреться».



НОЧНЫЕ СТИХИ

Мой друг, доколе ждать рассвета
Над нашей круглою землёй?
Своей пустою головой
Вертеть — се тоже есть планета.
Сидя за письменным столом,
Его обшарить, словно плаху!
Надеть парадную рубаху
И замахнуться топором.
Не будь вселенским недотрогой!
Главенствуй, чувство, и круши,
Рубаху получив от Бога
За призрак вечности души.



*  *  *

          В. Римскому

Ты не пророчь мне диссидентство.
Твой куцый философский ум
Я не приемлю как наследство
Далеких герценовских дум.

Ученье — свет. Но вас учили,
Не зажигая фонарей.
Вы диссертации строчили,
Но почему-то всех умней

Оказывался пьяный сторож.
Шесть кружек пива в двух руках.
Его рассудок осторожно
И бодро плавал на бровях.

— Пора умыть младенцам лица!
Пора побриться мужикам!
Он не молился на столицу,
Но верил громким чудесам!

Он сосчитал чужие звёзды
И на груди, и на спине.
Зло прохрипел:
— Пока не поздно,
Россия, повернись ко мне.

Хромая,
я служил курьером
Фронтовика и алкаша.
— Россия, — он кричал. — К барьеру!
Он рвал рубаху:
— Вот душа!

Он не копил годами злобу,
Не ожидал святых времён,
Он не плевал в твою утробу
И не раскачивал знамён.

Я прокричал:
— Час вещий пробил!
Он вытер руки о штаны.
— Зачем, Алекса, силу пропил?
Ты нужен, сволочь, для страны!

…По коридорам института
Я с воблой вяленой ходил.
Ау, беспечная минута!
Тебя, как видишь, не забыл.

О, как философы нам врали,
Цедя из слова серебро.
А он пропил свои медали,
Чеканя:
— Принимай добро!

По небу покатились звёзды,
Как мелочь на чужом столе.
Я повторил:
— Пока не поздно,
Россия, повернись ко мне!



*  *  *

Напившись пьян и протрезвев,
Задумаюсь подчас,
Что я красивый светский лев,
Косматый ловелас.

Тут водку без меня не пьют,
Там пива наливают,
Взаймы пятёрочку дают
И здесь же забывают.

Пусть говорят, что вечно пьян,
Буян и матерщинник,
Но то единственный изъян,
Как за душой полтинник.



*  *  *

Пусть между нами жизнь проводит грани.
Будь ты добром, а я, согласен, злом.
Октябрьской жёлтой и ненастной ранью
Остылый лист изогнутым ребром
Царапает…
Оставь меня, довольно!
И воздух свеж, и ветер — не далёк.
Грусть отлетит, как дикий лист, спокойно.
Убьёт меня.
…Он целится в висок!



В АЛЕКСЕЕВКЕ

                 Анатолию Кряженкову

За памятником Кириленко
Под куполами без крестов
Давно не молится паненка,
Но голос слышится святой.

А рядом храм снесён под камень,
Что был положен под него.
На этом месте вечный пламень,
И больше нету ничего.

Пустой огонь идет по трубам
И вылетает, как в трубу.
На камне, изначально грубом,
Я вижу чёрную звезду.

Пусть золотым пешни ударом
Сомкнутся времени мосты…
Освободившись от пожара,
Поднимутся её кресты!



ПЕЙЗАЖ

Выбеленная скотобойня.
Пляж беспризорный. Горсть песка.
Оторвана и брошена доска,
И опрокинута жаровня.
Остатки арматуры ржавой
Между горячих берегов.
Гудит пустая переправа.
Треск ракушек и хруст рогов.
Изгибы вдоль реки молочной,
Пожар немого камыша.
Кисельным берегом полночным
Дымит прозрачная душа.



ПОЛЁТ

         Гвозди бы делать…
                Н.Тихонов

Ходить по головам — занятие гнилое!
Но волосы жестокие трещат:
«Мы все тебе простим, клянемся головою!»
И головы, как яблоки, летят!

Горячею весной и осенью негодной,
Ньютоновой догадкой наделён,
Ты тихо говоришь над пропастью народной,
И рамы вылетают из окон
Под уханье развёрнутых знамён.

И, стеклами звеня, уходят в землю косо.
Так время собирается в кулак!
Вот рухнул паровоз, улёгшись под откосом,
Вот самолет исчез, как Рудзутак!

Чернобыль прозвенел гребёнкою железной,
Прохладой причесал задумчивых людей.
Ах, души от Земли (голубками над Бездной)
Отринули, как шляпки от гвоздей…



ПАМЯТИ ДИКТАТОРА

Власть человека делает больным!
Чтоб посмеялся мир идиотизму.
О! Боже мой. Какие катаклизмы
Пришлось выдумывать товарищам иным.

«Взамен на молодецкую отвагу
Держи, товарищ, лаковый костыль!»
Проклятый жемчуг превращали в пыль,
Играя трубкой, мастерили плаху.

Выдумывали всяческих врагов,
Придумывали всяческих друзей,
Рубали лихо миску кислых щей,
Любили среди чистых лопухов.

Нас равнодушье жрёт, как ревматизм,
Ищу в пыли вселенский катаклизм,
Чтоб им прикрыть, как фиговым листом,
Сухое озеро, сгоревший дом…



УТРО СТАРИКА

Каждое утро, открыв глаза, он здоровается с солнцем:

—Здравствуй, шалуница. И не надоело маяться? Со мной поди на отдых пойдешь?

… здоровается с небом:
— Здоров, бездонная твоя душа!

…здоровается с домом:
— Стоишь, чертяка? Ну стой! Лишь бы ты не гнил раньше времени.

…здоровается с сынами на фотографии:
— Здравствуйте, сыны. Земля вам пухом, освободители.

…здоровается с Лениным (он рядом с сынами):
— Здравствуй, Ильич. Эх, кабы б руку протянули, ну ничего, спасибо и за улыбку…

Потом встаёт и принимается за дела.
И все ему помощники.



*  *  *

Прямые кривых позвонков.
Сигналы глухих звонков.

Слепое шаганье вперед!
Куда же Отчизна зовет?!!

На перекрестке ветров
Гремит, как винтовка, засов.

О, боже! Ты ждешь вопросов
И знаешь, что мне ответить.
О чем же тебя спросить?



*  *  *

Что, качаясь, стоишь на российской дороге,
Горемыка-поэт?
Отойди, пропусти дребезжащие дроги
И не засти нам свет!

Отстрелялся, мой друг, ты пустыми словами.
Так о чем горевать?
Ты — летучий голландец, ты — пыль перед нами,
Продолжай рифмовать.

Мы с бедою чужой, как с женою законной,
Кровь стекает с удил.
Спотыкаясь, летим с погремухой нейтронной…

…след собачий простыл.



*  *  *

Песни барабанные поем.
Что нам радость, боль или тревога?
Час пришел назвать тебя дитем,
Брошенным у отчего порога.

«Мы проснемся, только разбуди.
Кулаком ударим по груди
И рубаху — хрясь! — на две портянки!»
Дочь моя, Россия, не смотри
И не слушай бульканье из склянки.

Пьяница проспится. Поутру
Глянет на разбитую округу.
Что не пожелал бы и врагу,
Он оставил дочери и другу.



*  *  *

Деревянных бушлатов парад
Принимаю.
Ничему я не рад,
Понимаю:
Жизнь не вечна, друзья.
Смерть длиннее.
Вот сгораю и я…
Веселее
Посмотрю на бардак,
Что творится…
Ни умен, ни дурак.

Где же птица,
Что летит за мной
Из страны чумной?



*  *  *

Я ухожу, чеканя шаг,
Как на параде юбилейном!..
Иду, шатаясь, второпях
Сбивая ведра в темных сенях,
Сшибая белые хоромы
Матерых сонных пауков.
Я уношу глоток истомы
И слышу разговор волков.
Я уношу глоток истомы
А на руках печаль несу.
Путь светел. Словно боги совы,
И волки клацают в лесу.
Печаль зеркальным отраженьем
Вбирает годы, как магнит.
Вдруг ветерок дохнет движеньем,
И путь, как дерево, звенит.

Опубликовано в альманахе «Белые кручи» № 1 (Белгород, 2006)

Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2015