МИХАИЛ РУДАКОВ

ВРЕМЯ ПРОЗРЕНЬЯ

Из книги СТИХИ.
Старый Оскол, ИПК «Кириллица», 2008
стр. 3-50



*  *  *

Даль тиха. Над лугом опустелым
Вся в крови рябиновая кисть.
Вот уже и лето пролетело.
Так пройдут и молодость, и жизнь.
В сердце грусть. Вода в реке остыла.
Что вчера манило и звало,
И всё то, что душу так томило,
Свой покой вечерний обрело…





*  *  *

Бездушный мир, тебя мне не оспорить,
К сочувствию тебя мне не призвать.
Не внемлешь ты отчаянью и горю,
Твой путь лукав, в нём правды не сыскать.
Обманут не однажды и осмеян,
Я жил порою нищ и наг, и сир.
Лишь потому, что так и не сумел я
С тобой жестоким быть, жестокий мир.

*  *  *

Листья, словно медные гроши,
Рассыпает осень на дорогу.
Вечер, будто нищий, у порога
Тени, как пожитки, разложил
Нет жары в полуденных лучах,
Что с ума сводила поневоле.
И горит осины красный флаг
На краю у скошенного поля.





О СЕБЕ

Я груб порой бываю и несдержан,
Вспылю — и долго мучаюсь потом.
Ведь втайне сердца я раним и нежен,
И светлыми поступками ведом.
Я с добрыми людьми открыт и весел,
С недобрыми я замкнут весь и сжат.
Как будто что-то там накуролесил
И в чём-то перед ними виноват.
Не обхожу неправду стороною
И не приемлю ханжество и лесть.
Но и не прячу камень за спиною —
Весь на виду, такой, какой я есть.





*  *  *

А наших детей никогда, никогда уж не будет.
И так, как могла б, никогда к нам весна не придёт.
Лишь ветер печальней осенние листья остудит,
И дождик осенний грустней свои слезы прольёт.
И знать, до конца никогда не понять нам друг друга.
Любить захотим и не сможем любить до конца.
Не кисти рябины сегодня ты видишь над лугом,
Но это горят одинокие наши сердца.





АННА КАРЕНИНА

И твою душу отделив от тела,
Как язву, где всё нестерпимей боль,
Колёса пролетели оголтело
Через твою надежду и любовь.
И, замерев, округа боязливо
Глядела во всё зрение своё,
Вбирая ужас твоего порыва,
Явившего бессмертие твоё…





*  *  *

…И упал серым камнем рассвет,
И душа, обезумев, застыла.
Лишь надежда летела вослед,
И рука уходящих крестила…
Сердце билось больней и больней.
Спутав время, минуты бежали…
Будто здесь на войну сыновей,
А не просто служить провожали.





*  *  *

В этой жизни, короткой как вздох,
Многим слабостям был я подвержен,
Только душу хранил я как мог,
Хоть и жил, как и многие, грешен.
И как встарь пусть кружит вороньё,
Но оно не погасит рассвета.
О, любовь, что во имя твоё
Сделать смог, то и будет бессмертно.





*  *  *

Ах, какое звёздное сиянье!
Тишина торжественно парит.
Словно в этом грешном мирозданье
Больше нет ни смерти, ни страданья,
И во всём гармония царит.
И на всём лежит печать смиренья.
Ни предательств, ни распятий нет,
Нет ни клеветы, ни униженья,
Только тихой ночи озаренье,
Только свет,
Бескрайний звездный свет…





*  *  *

Творец,
Ты был велик во многом,
Создав из мрака белый свет,
Но был ли всемогущим Богом,
Коль недоделок явен след,
Коль так твой мир несовершенен?
Остановись, вглядись в него —
Кто честно жил, к годам лишений
В судьбе не нажил ничего.





*  *  *

Короткий и пасмурный день.
Зима на дворе или осень?
И нет ещё снега нигде,
Лишь скрипы тревожные сосен.
Лишь ветра студёный порыв
Над речкой молчащей и тусклой.
…У тропки безлюдной и грустной
Простор в полумраке застыл.





*  *  *

Ни Лермонтов,
ни Пушкин,
ни Есенин,
Ни Блок,
ни Маяковский в свой черёд
Не значились в лауреатах премий,
Хоть мало чей талант
таких высот
Достиг из нынешних, кто явно премиален,
Но между тем не явно гениален.





*  *  *

Цветы сияют, как огни,
Их тихий пламень не нарушу,
Как греют душу мне они,
Как ровно согревают душу.
В цветах лесных и полевых —
Как будто всё вчера лишь было —
Твои глаза я вижу в них,
Уста, где свежесть зорь застыла.
Цветут цветы, цветут цветы.
Я не сомну их, не унижу.
Гляжу на них, и словно вижу:
Со мною ты, со мною ты…





НО ЧТО СЛОВА…

Метель мела снега на крыши,
Воздав седому февралю.
Ты восклицала: «Ненавижу!»,
Но слышал я «люблю, люблю».
«Уйди, оставь», — ты повторяла.
Но что слова? Как верить им,
Когда вослед словам пустым
Ты сердцем сердцу всё сказала.





*  *  *

«Не унижай и будешь не унижен».
Так возгласивший некогда к сердцам
Был БОГ иль ГЕНИЙ.
Только чаще вижу:
Кто не унизил, тот унижен сам.





*  *  *

В чистом поле пустынно,
Не видать ни души,
Лишь кривая осина
Трепещет в тиши.
Только нету Иуды:
Он теперь не дурак —
Получил свои тридцать
И опять на торгах…





*  *  *

В природе тоже есть нелепое:
Уже начало декабря,
А всё тепло и снега нету,
Туманы пеленой стоят.
И твои окна ещё талые,
Узоров первых ждут и ждут.
И словно гуси запоздалые,
По небу облака плывут.





*  *  *

Пусть грешен я, как тот разбойник,
Что на Голгофу вёл Христа,
Но разве ты, лукавый ангел,
Не запятнал Его Креста,
Когда бесстрастно удалился
От мира в час его тревог?
И кто из нас достойней ада —
О том ещё рассудит Бог.





*  *  *

И сам с собой условясь
Всё изменить отныне,
Забыв про долг и совесть,
Жёг за собой мосты я…
И на тебя в азарте
(Судьбой ли дьявол правил?)
Однажды, как на карту,
Я жизнь свою поставил.
Мне думалось, что смею
С судьбой на равных спорить,
Что жизнь свою сумею
Я на свой лад устроить.
Но прост финал.
В итоге
До срока карта бита,
И стынет на пороге
Разбитое корыто…






МИМОЗА

В день весенний и морозный,
Когда снег кружил окрест,
Я принёс тебе мимозу —
Ветвь живую южных мест.
И пушистую такую
Ты поставила в сосуд,
Эту ветку золотую,
Что светло влилась в уют.
Но ни много и ни мало,
А буквально за три дня,
Эта ветка вдруг увяла,
Свежесть больше не храня.
Я сказал тебе: «Как странно!»
Огорчён нимало тем,
Что в сосуде том стеклянном
Влаги не было совсем.
То ли воду влить забыли,
То ли вылилась она.
(По случайности разлили).
Но сосуд был сух до дна.
И подумалось мне в час тот:
Так, наверно, и любовь, —
Не полей её — зачахнет,
Порастет полынь-травой.
Ведь любовь не только что-то
Райское,
не только мёд,
Но умелая работа
Каждый день,
И каждый год.






*  *  *

Я на себе твой взгляд ловлю,
Мечтою тайной светел,
Но не скажу тебе «люблю».
О том прошепчет ветер.
О том прошелестит камыш
Над берегом песчаным.
Ты только вслушайся, услышь,
Ведь в этом нету тайны.
Деревья, птицы и трава,
И звёзды над рекою
Тебе доскажут все слова,
Не сказанные мною.





*  *  *

И снова день, и снова час,
И вот опять уже
Не всё-то ладится у нас,
Как хочется душе.
Я загляну в твои глаза —
В них стынет грусти мгла —
Иль что-то я не так сказал,
Иль ты не поняла.
Идут года. Глухой тоске
Мы время раздаём…
И всё висит на волоске,
Как лист осенним днём.





*  *  *

То там, то здесь плывет «ку-ку»,
Окрестность очаровывая,
В сердца стекает по глотку,
Как влага родниковая.
Кругом «фью-фью,
цок-цок,
цвик-цвик», —
Поет душа весенняя,
Как будто наступает миг
Поэзии Есенина.
И до небес голубизна
Лесным просторам выдана,
И даль лучиста и ясна,
Как музыка Свиридова.





*  *  *

Рассвет и туманен, и мглист.
Лишь ярче рябина пылает.
Желтеет и падает лист,
И медленно даль остывает.
Вчера ещё бархатный луг
Сегодня поник и потух.
И грустно несут журавли
Прощальную песню вдали.






*  *  *

Нынче ты разделил пополам
И конфету, и торта кусочек.
Если б завтра вот так же судьбу
Разделил ты со мною, сыночек.
Но сегодня мне так хорошо,
Так теплом твоим сердце согрето,
Словно в жизни — за все мои беды! —
Наконец-то я счастье нашёл.





*  *  *

А время течёт, утекает
Рекой, что не ведает брода;
Над гладью зеркальной взлетают
Там вовсе не птицы, а годы…

Кружат высоко, недоступно
В немеркнущих далях вчерашних,
И души выносят на суд нам –
Не чьи-нибудь души, а наши…





*  *  *

В лощине пасутся телята,
Кругом тишина и покой.
Куда мы на лыжах когда-то
Ходили кататься гурьбой.
Здесь стали деревья большими,
Что были нам ростом под стать.
Как грезили мы, как спешили
Всё в жизни пройти и познать.
Теперь улеглись понемногу
Те страсти в душе и мечты,
Что смело нас звали в дорогу,
Что были, как пламя, чисты.





СЕНОКОС

Сенокос. В разгаре лето.
Всюду трав пьянящий дух.
Брызжет запахом и цветом
За рекой широкий луг.
Ходит солнце по над лугом,
Блещет в капельках росы.
И хлопочет вся округа —
Мечет сено на возы.






*  *  *

Соловьи поют по перелескам.
Вся земля в неистовом цвету.
Женихи спешат к своим невестам,
Только я к тебе уж не приду.
Только наше счастье заплутало,
Нас с тобою так и не нашло —
То ли соловья не услыхало,
То ли, шутки ради, обошло.





*  *  *

Хуторок в бездонной сини,
Стон кукушки в тишине.
Заповедная Россия
Кротко смотрит в душу мне.
Миг восторга и печали! —
Растворен в тебе, стою…
И молюсь за эти дали —
Не за душу за свою.





*  *  *

Вызрели над полем
Звёзды в вышине.
Ивы стелют тени
В чуткой тишине.
И лежит на блюдце
Заводи речной
Долькой апельсина
Месяц золотой.





*  *  *

Холмик свежевырытой земли.
Догорает солнце над погостом.
Люди не спеша домой пошли.
Вот и всё…
Так буднично и просто.
«Вот и всё», — уже в который раз
Повторяет сердце мне упрямо.
Неужель на белом свете, мама,
Нет тебя нигде-нигде сейчас…





*  *  *

Я один и ты одна,
И сдают всё чаще нервы.
Ночь беззвёздна и темна
Без надежды и без веры.
А назавтра будет день,
Будничный, однообразный.
И на сердце ляжет тень
Вороным крылом атласным.
И дожди пройдут.
Потом,
Им вослед заплачет вьюга.
Будет пуст и мрачен дом,
Где нам не найти друг друга.





*  *  *

Серебрилась, блистая,
Алмазно горя,
Целый день на берёзке
Фата января…
И стояла берёзка
Стройна и нежна,
Будто впрямь жениха
Дожидалась она.
А когда свечерело,
Совсем как жених,
Ясный месяц тихонько
К берёзке приник.





ПЕРВЫЙ СНЕГ

И медленно, как во сне,
Неслышно, неощутимо
Падает первый снег
На крыши домов старинных
И на другие крыши,
Еле касаясь крыш,
На яблони и на вишни,
Сонную высветлив тишь.
Как новичок, несмело
Над лесом и над рекой
Вьётся пламенем белым,
Повсюду храня покой.
И размеренно строго,
Осеннюю грязь беля,
Он падает на дорогу,
На берег, на луг, на поля.
Кружась, не спеша, слетает
На высохшую траву.
И медленно умирает —
Назначено так ему.
Ещё не завтра сугробы
Вырастут как холмы.
Ещё не зима, лишь проба,
Первая проба зимы.






ЗИМА

Город. Холод. Снег да вьюга.
Полночь. Улицы во мгле.
И метель холодным ухом
Прижимается к земле.
Мчится, мчится кобылицей
Сквозь ограды и мосты.
Только пенно снег клубится,
Завивается в жгуты.
Ух! Морозный воздух колок —
Просто так не продохнуть.
Будто тысяча иголок
Обжигает, колет грудь.
Завертела, закружила
Белым холодом зима,
Словно пухом опушила
Все дороги и дома.





*  *  *

                  С. Селезнёву

Искрой малой ли, костром
Отгорит всё, став золою.
Восхищайтесь не добром,
Восхищайтесь добротою!
Все тщета и суета.
Лишь за скорбною чертою
Будет длиться доброта
В душах памятью живою.





*  *  *

           Л. А. Помельниковой

Домик у дороги,
Тополь у окна,
Кошка на пороге
Бродит дотемна.
Козочки пасутся
В скромном уголке —
Всё добро вместилось
На одной руке…
С гулом за деревней
Мчатся поезда.
Лишь не мчится время
Больше никуда.
Лишь минуты тихо
Катятся вразброс,
И глядит со стенки
Сквозь сердца Христос.





ВРАГ И ДРУГ

Есть один врага от друга
Верный способ отличить:
Коль случиться сбиться с круга,
Рядом встанет локоть друга…
Враг же сразу уличит.
Друг укажет на ошибки,
Враг коварно промолчит.





*  *  *

Все,
Кем был я любим, с кем бывал,
Уходили, как сон, в забытьё.
Я тебе лишь одной повторял:
«Да святиться имя твоё!»
Где ты? Бог тебя ныне храни!
Жёлтый лист на пороге моём…
Долгой боли измерены дни —
Стало имя обычным твоё…





*  *  *

Красный лист над водой,
Чуть мерцая, кружит.
Словно храм золотой,
Лес над полем стоит.
Просветлённая даль.
И на сердце светло.
Лишь немножечко жаль,
Что уходит тепло.





*  *  *

              Светлой памяти
              П. Я. Рощупкина

Мечтой своей согреты
До смертного конца.
О, всех времён поэты,
Горячие сердца.
Шальные дети воли
И рыцари любви,
Как много дум и боли
В себе вместили вы.
И счастье в мире этом
Познав на краткий миг,
О, всех времен поэты —
Сплетенье ран сквозных
Сплетенье лет и судеб,
Событий и эпох.
Совсем земные люди,
Но в вас нетленен Бог.
Он жив, ваш дух,
Веками
Ему не умирать,
А  всё лететь ветрами
И звёздами сиять…






Я ЧТУ КАК ВЕЧНОСТЬ…

О, женщина, — жена и мать!
И звёзды,
и цветы,
и травы
Не устают благословлять
Тебя.
И в этом они правы.
В тебе — начало всех дорог,
Всех благ земных первопричина.
Да будет мир с тобой и Бог,
Да будет мудр с тобой мужчина.
Да будет так во всех веках,
Ведь так и быть должно на свете.
В тебе с младенцем на руках
Я узнаю своё бессмертье.





НИЩИЙ

Ветер листья рвёт и свищет,
Дождь накрапывает злой.
По дороге пеший нищий
С тощей тащится сумой.
Жить на свете научившись
Где-нибудь и как-нибудь,
Он бредет, с дорогой слившись,
Бесприютен его путь.
Тучи ниже нависают,
Мчась над ним издалека,
И в глазах его мерцают
Безысходность и тоска.






*  *  *

По болотам, по рекам, озёрам,
По окрестным и дальним местам
Расплескалась лягушечьим хором
Вдохновенно весна тут и там.
Порассыпала звуки и трели,
Одуванчик зажгла на лугу,
И синицы сильней засвистели
В ивняке на речном берегу.
Первый гром по просторам небесным
Прокатился несмело и сник.
И звучит лучезарным оркестром
Обновления трепетный миг.





*  *  *

Что за зима? Опять туман
Влит молоком в рассвет.
И вновь отбой морозам дан,
И снова тает снег.
И всё не то, и всё не так.
Нет должного нигде.
Во всём какой-то кавардак:
В природе и в судьбе.
И дождь январский за стеной
Как некий рока знак.
И ты пока ещё со мной,
Но всё уже не так…






ПЕРВЫЙ УРОК

Позолота осени на листьях
Чуть заметна и совсем легка.
Школьный двор.
Ребят весёлых лица.
Первого торжественность звонка.
И учитель, будто сам мальчишка,
В чьей душе не гаснет огонёк,
Замирает, раскрывая книжку,
Начинает первый свой урок.
Первый он, хотя уже не первый —  
Позади немало школьных лет,
Где он нёс с упорством неизменным
Мудрых знаний драгоценный свет.
Он с трудом волнение скрывает,
Будто в класс приходит в первый раз.
И урок свой первый начинает
В этот необычный день и час.





ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ СОДОМА

Гнали совесть отовсюду,
«Вон поди!» — кричали ей
Обезумевшие люди
От пороков и страстей.
А она стучалась слепо
В их глухие терема
И надеялась нелепо
На прозрение ума.
Всё поставив вне закона,
Миг бесстыдства процветал.
Так последний день Содома
Неминуемо настал.






*  *  *

Не был счастлив так с другой ни разу я
И души не знал прекрасней я.
Солнышко моё голубоглазое,
Сказочная женщина моя.
Средь любых невзгод моё спасение,
Ангел мой, ниспосланный судьбой.
Снова в сердце трепет и волнение,
Потому что рядом ты со мной.
Потому что в роще колокольцами
Снова птицы ранние поют,
И так нежно золотыми кольцами
Локон твой упал на грудь мою.
Пусть тебе немало сердцем сказано,
Разве всё сказать сумею я?
Солнышко моё голубоглазое,
Сказочная женщина моя.





*  *  *

Осенний ветер бродит в перелесках,
И жёлтый лист спадает с высоты.
И лишь полны ещё живого блеска
И трепета осенние цветы.
Что так свежо повсюду заискрились
По холодам, ступающим едва.
Как будто в них все краски отразились
Вчерашних зорь и неба синева.
Похожие на родственников дальних
Они стоят от лета в стороне,
Задумчивы и чуточку печальны,
И так близки прощальным светом мне.






*  *  *

Грузно тени ночь качает.
На погосте плачет птица:
То ли что-то предвещает,
То ли просто ей не спится.
Только стонет непрерывно.
Так спроста нельзя, пожалуй.
Что ж ты плачешь так надрывно —
К мору,
к гладу ли,
к пожару?..
Кто сознанью растолкует
Этот стон и этот выкрик?
Неужель судьбу иную
На Руси уже не выбрать?..





*  *  *

Трещал сверчок прерывисто за печкой.
Молилась мать, крестя устало грудь.
И я, как мог, пытался вникнуть в суть
Чуть слышных слов, вливающихся в вечность.
В углу лампада искоркой блестела.
А перед ней — не с облачных высот —
Сама Мария скорбно в мир глядела,
Судьбу младенца зная наперед.
Молилась мать за всех, судьбой распятых,
И знала то, чего не мог пока
Я знать ещё, не клятый и не мятый,
С душой едва раскрытого цветка.





*  *  *


               Люби ближнего своего, как самого себя
                                          Из учений Христа

«Люби, как самого себя…»
И, как Христос учил,
Порой, успех свой погубя,
Я ближнего любил.
Был друг, любимая была,
Но разом вышло так:
Как камень вдруг из-за угла —
Коварство ближнего.
Он был завистлив и хитер,
И заповедь забыл.
За то, что я его любил,
Меня он не простил.





*  *  *

Ночью ли тёмной, средь белого дня
В час, когда отдано сердце на муку,
Ангел-хранитель, окликни меня,
Скорбному грешнику дай свою руку.
И средь дорог, что во мгле разбрелись,
Ты укажи мне тот путь безупречный,
Где бы с Христом мы однажды сошлись,
Но не с распятым, а с сущим и вечным;
Где б миллионы усталых сердец
Вспыхнули, правдой его осиянны,
Чтобы постиг я Отца наконец,
Видя на Сыне зажившие раны.





*  *  *

Нелегко я жил, умру не легче,
Ибо не нашёл я на земле
Бога,
да и там его не встречу,
В неизбежной, беспредельной мгле.
И себя обманывать не надо.
Там повторно не найти судьбы.
Нету там ни рая, и ни ада,
Нет ни подсудимых, ни судьи.
Если Бог и есть, то это совесть —
Огонёк, трепещущий во мгле…
И любовь к живущим в мире,
то есть
Боль за всё живое на земле.





*  *  *

Дожди идут ли,
Солнцем даль палима,
Иль глухо вьюги мечутся в окне —
Приходит час, когда необходимо
Остаться нам с душой наедине.
Приходит миг высокого сознанья,
Той исповеди тайной и большой,
Глубокого и кровного слиянья
С людьми и Богом, небом и землей.
И в этот миг надежды и печали,
Тех неподдельных, самых светлых сил
Мы входим в мир такими,
как вначале
Создатель нас к судьбе благословил.





*  *  *


          И возвратившись, опять нашел их спящими
                                   Евангелие от Марка

Не спите же, не спите вы,
Коль вы мои друзья и братья,
Узрите же, узрите вы:
Я — как Христос перед распятьем.
Но мир опять, как в крепком сне,
Не слышащий меня, не зрящий,
А ночь смыкает всё тесней
Кольцо вокруг души скорбящей.
И губы шепчут, голос слаб:
«Коль можешь, эту чашу мимо
Ты пронеси,
или хотя б
Излей её наполовину».
Но наперёд мне зрим итог:
Всё неизменным остаётся.
И не откликнется никто,
И чаша мимо не прольётся…





*  *  *

Пророку быть богатым не дано
Судьба пророка — битым быть и нищим.
Но и тогда ему кричат одно:
«Постой, дурак, с тебя ещё мы взыщем!»
И взыщет мир с того, кем был храним,
Неотвратимо взыщет и надменно,
Свой тяжкий грех бессчетно повторив —
И тень креста качнётся во Вселенной…





*  *  *

Словно в детстве по лугу пройдусь босиком,
Там, где тихо заря над ракитами светит.
Мир не вечен, и всё ж есть бессмертие в том,
Что хлеба колосятся, рождаются дети,
И что совесть себя ни за что не продаст,
Хоть распять её трижды готовы всё так же.
…Тленно всё на Земле, но воскреснет, Бог даст,
Самый лучший из нас в этом мире однажды.





*  *  *

Хоть сам Господь сойди сюда,
Но мир себя не превзойдёт,
И снова трижды от Христа
Готов отречься будет Пётр.
И в том секрета больше нет,
Что бог не правит Сатаной.
И всё-таки немеркнущ
Свет
Вовеки над кромешной
Тьмой…





*  *  *

Когда бы мир иначе был устроен,
И справедливость в нём была отныне,
Он дал бы честь и славу всем героям,
А каждому иуде — по осине.
Но этот мир иначе не устроен.
Он, к сожаленью, тот же всё покуда.
И потому несдобровать герою,
А честь и славу в нём найдет иуда.





НО ВСПОМНИЛ Я…

Мне дьявол цену предлагал за душу,
Суля земные блага оголтело.
Но вспомнил я: душа, как хлеб насущный,
Земной цены вовеки не имела.
— О, смертный, образумься! — повторял он, —
Жить по Христу ты не давал обета.
— Всё это так, но ты забыл, лукавый:
Всю жизнь свою я не хотел быть смертным…





*  *  *

Пусть и недруг едва ли скажет,
Что в душе не имел я креста,
Только знаю, как грех мой тяжек,
Ведь и я распинал Христа.
Не убил, не украл.
И всё же —
Неподкупная, лжи не приняв,
Вдруг прорежется мысль: я тоже
Распинал Его…
Распинал
Тем, что часто мгновенным —
Не вечным
Жил, предавшись сплошной суете,
И служил тленной плоти беспечно,
И блуждал, как слепой в темноте.





*  *  *


Я не знаю, есть ли рай небесный
Там, средь звезд, сияющих во мгле,
Только ад с его разверстой бездной
Я познал до срока на Земле.
Пролетали дни, года летели,
И сквозь их тоску и суету
Видел я, как плакали и пели
Души в том неистовом аду.
Муками полны, как в преисподней,
Заживо не снятые с креста,
То взывали к милости Господней,
То теряли веру во Христа.





*  *  *

А когда я предстану
Перед Господом Богом,
Я лукавить не стану,
Что безгрешен во многом,
Но скажу ему: «Отче,
Блудный сын пред тобою,
Не омыт и порочен,
И с пустою сумою.
Я завет твой нарушил,
Я грешнее, чем Каин,
Но не ты ль мне дал душу,
Что покоя не знает,
Дал мне алчущий разум.
Страстью сердце наполнил —
Не тобой ли указан
Путь, который мной пройден?..





*  *  *

Я провидцем быть не берусь.
Но выходит, как тут ни взвесь:
Если только воскрес Иисус,
То Иуда следом воскрес.
Вновь,
Коварен и очень хитёр,
В поцелуе тянет уста.
А иначе кто ж до сих пор
На земле продает Христа?





*  *  *

Когда б меня любовью мать забыла,
И сын забыл, и предал лучший друг,
И ночь судьбы распятием грозила,
Вокруг души смыкая чёрный круг, —
Да разве в час тот я бы смог предвидеть,
Что жизнью горше сбережен удел —
Что приведётся наяву увидеть
Однажды мне, как мир осатанел…





*  *  *

Невзирая на стенанье,
Фарисеи всех мастей
Отправляли на закланье
Самых праведных людей.
К алтарям несли поклоны.
Вид смиренников приняв,
Попирая все законы
И спасителя распяв.
Ну, а прочего пророка,
Кто им кару прорицал,
Били палками,
до срока
Отправляли к праотцам.
И себе служили,
веру
Извращая вкривь и вкось.
Хоть и были лицемеры,
Им безгорестно жилось.
Не страшила их расплата,
Осеняли грудь крестом.
…Это было в дни Пилата
И — уже не раз — потом.





*  *  *

…возьми свой Крест и иди за Мной
Евангелие от Марка, гл. 10, ст. 21

Я не твержу: «Спасён» —
Дано мне блудным сыном
Явиться в судный час пред славою Творца.
Но в суете мирской
Я крест свой не отринул.
Ты ль отвернёшь лицо от моего лица.
Но я искал Тебя
Мучительно и долго,
Чтоб за Тобой пойти, судьбу благодаря, —
Но было высоко, по-прежнему, до Бога,
Но было далеко, как прежде, до царя…





*  *  *

В одни дома входили,
Другие — обходили,
Там и воды напиться
Не всякий раз просили.
И в тех, и в этих
Люди
Рождались, умирали.
И в тех, и в этих
Бога
В молитвах поминали.





*  *  *

Сколько б ни менялось поколений,
Но все та же скорбь твоя, Земля!
Не от крови ль зори так алеют?
Не от слёз ли так полны моря?
И пылит усталая дорога.
И курится ладан к образам.
Посмотрю вперед — не видно Бога,
Оглянусь назад — нет Бога там…





*  *  *

Кто-то снова без вины распят,
И его уже не воскресят,
Безучастны к стонам и моленьям
Небеса, что вечностью сквозят
И необъяснимым всепрощеньем.
В мире, где порой так страшно жить,
И где ложь над правдою глумится,
Боже, дай мне силы научиться
За судьбу Тебя благодарить.
Дай мне силы всё пройти сполна,
Боль и радость до конца измерить,
Дай мне силы в Твои силы верить
В час, когда так явен Сатана!





*  *  *

Нетленно во мгле бесконечности,
Как вызов разврату и лжи,
У тихого берега вечности,
Сияло мгновенье души…
Сияло светло, не растрачено
Незримой высокой судьбой,
И было сполна им оплачено
Всё в мире — и радость, и боль…





*  *  *

Среди святых и вечных ликов —
Вот только чуточку родней, —
Являя свет любви великой,
Сияют лики Матерей.
Но сквозь сиянья золотые
Не божества глядят на нас,
Но наши матери земные,
Обожествлённые не раз.
Обожествлённые по праву
Сердец бессонной доброты,
В своих скорбях так величавы
В своих надеждах так просты.
И не могу не поклониться
Я этим ликам Матерей,
Ведь с каждым разом всё ясней
Я вижу в них земные лица
И образ матери моей.





*  *  *

Искал я бога в небесах
И на земле в людских сердцах.
Но в большинстве людских сердец
Иль пустота была, иль бес.
— Бог есть иль нет?! Скажите мне! —
Взывал я к звёздам в вышине.
И сердцу звёзды отвечали,
Что Бога на земле распяли.
Лишь гласа не было с небес,
Что он воскрес…





*  *  *

Так было, есть
и через двести,
И через триста будет лет —
Поэт всегда невольник чести,
Любви невольник, коль поэт.
Но неминуемо за это
(О, Боже! Ты готов ей внять)
Толпа кричит: «Распять поэта!
И жизнь Варраве даровать…»





*  *  *

Душа ли невольно грехов устрашилась,
Иль оттого, что утрачены силы,
И кончилось лето…
И осень свершилась…
Все чаще шепчу я: «Прости и помилуй»…
О, если Ты слышишь, прости и помилуй!
Для сердца у вечности миг принимая,
Я многих соблазнов на свете не минул,
Бродя по земле среди ада и рая.
Прости и помилуй!
Да будет прощён
Высокою мудростью ныне и присно
Тот грех, что не ради греха совершён,
А ради того, чтобы счастью продлиться,
Простому, земному,
покуда душа
В безвестные ей неземные пределы,
Снегами, дождями, цветами дыша,
От плоти ещё отлететь не успела.





*  *  *

Продав Христа, Иуда удавился.
Наверно, понял, что он совершил.
Но стал потомок предка похитрее —
Накинуть петлю не спешит на шею.
А всё твердит: «Христос — не Божий сын».





ВРЕМЯ ПРОЗРЕНЬЯ

В душу грянет, как гром с высоты,
В общем времени время прозренья,
И — в котором уже?! — лицемерье
Обозначатся ада черты.
И захочется сердцу кричать,
Когда друг от тебя отречётся,
И надменно палач рассмеётся,
Ничего не сумевший понять.
Но на грани высокой мечты
Миг любви не оставит сомненья —
И прольётся, как свет с высоты,
В общем времени время прозренья.



*  *  *
Нёс Божий сын свой крест, изнемогая,
Чтобы на том кресте распятым быть,
И тяжкий пот, со лба его стекая,
Казалось, мог всю землю окропить.
Уста шептали: «Если можешь, Отче,
От этой чаши Ты избавь меня
И мимо пронеси её,
а впрочем,
Твоя да будет воля — не моя».
…Он слышал всё, но допустил Иуду
Свершить тот грех, заботой удручён —
Как Он задумал, совершится ль чудо,
И будет ли заблудший мир спасён.





*  *  *

Заметала вьюга путь-дорогу…
Вечер травы росами кропил…
И взывал я в этом мире к Богу,
И хотел я, чтоб Он вправду был.
Чтобы ангел
мир хранил усталый,
И вселялась в души
Чистота,
Чтоб Мария и в мой век рожала
Людям во спасение
Христа.





*  *  *

Над праздной ересью толпы
Колокола надрывно плачут.
Кто там сегодня раб судьбы,
Того не выручит удача.
И чьи во мгле лежат пути
Тот вряд ли жребий свой обманет —
До той, последней, скорбной грани
Ему свой тяжкий крест нести.





Я ПО-СВОЕМУ ВЕРЮ В ХРИСТА…

Я не знаю, к добру или к худу,
Но другим мне не стать никогда,
И прощать подлеца я не буду —
Я по-своему верю в Христа!
Может, кем-то и мне не простится
Жить чему-то всегда вопреки,
Но не стану на глупость молиться,
За бездарность тянуть две руки.
Не хочу и совсем не умею
Лицемерно юлить пред судьбой,
И о прожитых днях не жалею,
Если в них оставался собой.
Пусть я бился, как ветер о скалы,
Всё ж
годам благодарен и дням,
Где удобств для себя не искал я —
Был душой откровенен и прям.





*  *  *

И всё как будто обычным было:
Земля сквозь вечность свой путь торила,
За листопадом снега летели,
Рыдали люди и люди пели.
И только годы менялись разве
Да фарисеи справляли праздник,
Да у Марии глаза в печали —
В двадцатом веке Христа распяли.





ВЕСЫ ВРЕМЕНИ

Что вечность есть,
А что есть прах? —
О, как мудрец ни меряй! —
Однажды на своих весах
Всё точно взвесит
Время.
На них, пройдя сквозь суету,
Замрут века и люди, —
И быть нетленным там Христу
И бренным быть Иуде.





*  *  *

Все условности отбросим,
Станем проще и нежней!
На дворе не наша ль осень
Полыхает в сто огней?..
Листьев капли золотые
Пьёт неспешно тишина…
Словно рощица,
Впервые
Так душа обнажена.