ВИТАЛИЙ КУДЕЛИН

Виталий Евгеньевич Куделин родился в 1975 году. Стихи пишет  с девяти лет, а с пятнадцати лет прозу. Лауреат, дипломант фестивалей поэзии и авторской песни  «Оскольская лира-2005», «Нежегольская тропа-2006», Русской ярмарки талантов-2007 (Старый Оскол), «Белая волна-2008», дважды победитель поэтического турнира и лауреат фестиваля «Ведрусский Посох-2008, 2009». Печатался в коллективных сборниках «Песни Тихой Сосны» (Бирюч»), «Жизнь и лира» (Санкт-Петербург), «Правда жизни», «Студенческая весна», «Клад» (Старый Оскол), а также в различных газетах и интернет изданиях. Готовится к выходу сборник стихотворений автора. Виталий соавтор фантастической книги «Война Инь» совместно с московским фантастом Константином Утолиным (вышла в издательстве «Астрель»). Является разработчиком и администратором портала «Литературная Белгородчина».


ВЕЧНОЕ


ВЛАДЕЛЕЦ ГЛАЗА

Стань ангелом, упав с разбега в грязь.
Стань демоном, вознёсшись над рабами.
Но помни то, что ты ещё не власть.
И чей-то глаз всегда следит за нами.

Он зоркий, взгляд остёр, но рот молчит.
А мудрость тишины его безмерна.
Ждёт Некто, что душа твоя взлетит —
Легка, легкодоступна, легковерна.

Да стань хоть супер-человеком на Земле,
Хоть невидимкой Герберта Уэллса.
Он никогда не забывает о тебе,
Он на таких как ты собак объелся.

Он ждёт, когда придёт твой день и час,
И задрожишь ты в страхе перед чудом,
Увидев этот воспалённый глаз.
И ты завоешь: «Больше так не буду!».

А больше и не надо, ни к чему
Там кем-то становиться, возноситься.
Ты лучше приготовь отчёт Ему
И уповай на то, что он сгодиться.

Ну, а пока гуляй и веселись,
Стань королём, пророком, богомазом.
Но помни то, что, кем ни становись,
Ярлык повесит всем Владелец Глаза.

1995-1999  
 

ДНО

Чего искать в иных стаканах, кроме дна,
Когда вина ни капли не осталось,
Когда в глазах к себе ютится жалость
И так безжалостно смеётся Сатана.
Сутана порвана, приход ушёл на сход.
Немой поёт на пальцах «Марсельезу».
Разверзлась бездна и беснуется народ,
Ему полезно выглядеть болезно.

Порезом вен ничьей проблемы не решить.
Раз нету пить — давайте петь без меры,
Приверженцы блистательной Химеры,
Хоть револьверам так охота попалить.
За стать и прыть прослыть — нельзя корытом плыть.
А быть хотя бы маленьким фрегатом.
Но снова дата и опять могилу рыть
Тому солдату, что пришёл когда-то.

На брата меньше, так чего по нём грустить,
Чуть-чуть повыть, чуть-чуть побить посуду.
Вчера на рынке продавали Будду.
Один Иуда тридцать смог себе купить
Кого винить и бить, приход ушёл на сход.
Немой восход, вам не закат — оратор.
Хитр узурпатор, он хотел нас всех любить,
Дать нам палаты, маты и лопаты.

Приздато смотрится приз для героев сна,
Как о-ла-ла в симфонии для скрипки.

На дно, в уют зовут златые рыбки,
А вдруг на дне стакана нету даже дна.

1997



РАЗГОВОРЫ…

Разговоры с Богом не у Бога
Об убогом рае в шалаше,
О дороге, что порой крива немного
И, конечно, о страдалице, Душе.

На клише порвали недотрогу
И пирогой плыть пустили в жизнь.
Так и ходит от порога до порога,
Ищет логово своё, чтоб прыгнуть ввысь.

— Брысь! Если не хочешь вспыхнуть стогом —
Прогоняют Душу строгие сердца.
И на пальцы перец злобы взяв из слога
Пьют из рога да настойку из венца

До конца винцом лицо теряя
Ищут края — партизаны дня.
А откуда  ТЫ взялась такая
Рая пленница — коварная змея.

Искушая и плоды вкушая
Понимая — Он не всё простит
Ходит по свету Душа моя большая
Заключённая в темницу злых обид.

Спит порой, когда пора проснуться
Дуется — когда всё хорошо.
Хочет к Светлому навеки прикоснуться
Надевает Тела Тёмного мешок.

Может шок и пробуждает много
Много из того, что есть уже….

Разговоры с Богом — не убого,
Если Бога есть немножечко в Душе.

2006



ДО РАССВЕТА…

Город тёмен, город стрёмен,
Отстранён и посторонен,
И не скромен, как блудница.
Город хочет есть. Не спится.

Тянет руки подворотен.
Плещет площадь похоть плоти.
Рот помойками полощет.
Слопать хочет чьи-то мощи,
Чьё-то тело зело борзо….

Зубы бьют азбуку Морзе.
Страшно, аж трясутся жилы.

Город набирает силу.

Моет мылом стай собачьих
Свой живот из мест бардачных.
Ждать удачи нету мочи —
Зорко смотрят окна-очи.

И жуют резцы заборов.
Флаги в небо — приговором:
Мол, я вор, бандит, убийца,
Я — пропойца-кровопийца.
Я — хозяин этой ночки.
Дайте сына или дочку.
Перед тем, как кинуть в глотку,
Дам иглу, таблетки, водку.
В топке города большого
Будет им отвязно, клёво.
Пусть недолго, но… красиво.
Кто не хочет — будет пиво.

Буйство, действо, феерия!!!

А смиренная Мария
Ждёт волхвов, влекомых  светом,
Лишь звезды…
И ждёт рассвета.

2007



А ЖИЗНЬ ИДЁТ…

«А жизнь идёт…» —
Такая фраза,
Обычная на первый взгляд.
Жизнь движется, течёт
И это чудо разом
Не обхватить,
Как необхватен небосвод
Кому-то мамка, а кому — зараза
Кому-то лад, веселье, Новый год
Жизнь как готовность смерти и экстаза
Как аромат любимой, как полёт.

«Жизнь многолика…» —
Фраза не из новых
А ново то, что вложишь в этот смысл
Семья и школа — для одних основа
Другим — полей простор и неба высь
Кому-то снова услужить готова,
Кому-то кров, деревья, сын и дочь
Товарищей  когорта…
Иль покровы
Шуршащего белья в святую ночь.

Проникновенен  смысл прикосновений…

Жизнь — чудо от зачатия к концу
Несовершенен здесь язык стихотворений —
Венец поэта ко нетрезвому лицу

«А жизнь идёт...» —
Тем скажут, что прибудут
Ушедших провожать в последний путь
«Жизнь многолика…»
И пускай нас позабудут
Если не то, не там, не так…

Но суть
Останется в написанных картинах,
В деревьях, сыновьях и дочерях,
В стихах и песнопеньях пилигримов…
И разве может что-то значит прах.

Когда как завещание, как стимул
Для тех, кто нарисуется в веках —
ЖИЗНЬ НАША ШЛА, А НЕ ХОДИЛА МИМО

Ах…

2009



ЗАКЛЮЧЁННЫЙ

Заключённый, в стихе заключённый,
Убежавший из дома бездомный,
То ли проклятый, то ли прощённый,
Заключённый в стихе заключённый.

Запрещённый себе, но рождённый
Разорвал бытие беспардонно
Стоном томным, истомой бессонной...
Заключённый в стихе заключённый.

Вот рассвет и из камеры строчек,
Через буквы, слова, через почерк,
Искалечен, об росчерк источен
В свет выходит из камеры строчек

Каждый прочерк как шрам...
Одиночка...
Ночь была так тиха, так бессрочна
Спотыкаясь о кочки...
До точки
Неприкрытым идёт, непорочным...

Силой, строчной судьбой наделён
Смысл, который в стихах заключён.

2011



Х

Похерили  вновь любовь.
Измерили буквой «Х»  
Избитою рифмой — «кровь»
Да в кровь раскроили…

Лиц
Уж нет, лишь один оскал.
Из скал колотят сердца.
И так иллюзорно мал
Мудрец в теле храбреца.

Храбрец просто жить не стал,
Гулял там, где свист свинца.
А тот, кто любовь марал,
Желает в неё конца.

Винцо теребит места.
Венец и кольцо — отстой.
Подлец целовал уста.
Пророк уходил в запой.

И в бой до потери мер.
Уверовать — звать слова.
На зло присобачить «Х»  —
И будет любовь жива.

2007




В ЭТОМ ВРЕМЕНИ Я…


ПАРТИЗАН или
МОЙ НОВЫЙ (НО НЕ ПЕРВЫЙ) СПЛИН
(И ОН ЖЕ НЕ ПОСЛЕДНИЙ)

В этом времени я как больной партизан.
Вроде надо стрелять, да испорчен наган.
Вроде надо вперёд — только валит с ног дрожь.
Мне б в карман собирать, тут же — вынь да положь.

И отняли мой нож — мой могучий язык.
Жаждой творчества ссохся усталый кадык.
И ни дык, и не так, и никак. Как дурак.
Погонять что ли в поле бродячих собак?

Погонять что ль себя, заодно и других —
Что-то проза не та, что-то вычурен стих,
Что-то вычерчен чёрт, в целом — вычернен свет.
Черт любимых давно на портрете уж нет.

Нет того, что вчера, впрочем, нет и сейчас.
Через час на обед — бедный ест только раз.
А на два — выходи, поищи что почём.
И опять кирпичом, кирпичом, кирпичом.

Вот такой вот дурдом, так, что дур полный дом.
А спесивых самцов на отцов. Но потом.
А на прошлом — печать. На грядущем — туман.
В этом времени я как больной партизан.

2004



НЕ УЗНАТЬ И МНЕ (О ВНЕ)

Как жизнь полна банальностей и плоских пошлостей,
И плоскостей опошленных, полудурных страстей,
Затей непреднамеренных, детей без молока
И с молотка растерянных шедевров Старика.

И вольностей для дальностей с билетами к врачу,
Где чумовые мальчики кричат врачу: «Хочу!»
А я молчу, и мачо быть, быть может, не хочу.
Но, чу, меня опять зовут, и я лечу, лечу

Лечу руками, языком, лечу во сне к Тебе,
И мне Тебе ни бе, ни ме нельзя сказать во сне.
И нет весне во мне  опять покоя ни шиша.
Шуршит под кожей, шелушась, шевелится душа.

Ушами верят мне одни, Тебе другие … Чем?!!!
Почём, зачем, о чём вообще сей монолог без тем?
Дилемм неясных жизнь полна, а мне нельзя понять,
Хотя бы нить одну схватить и протянуть как гать.

Но глядь, меня опять зовут, и я опять лечу.
Хочу ли, но бегу скорей свою гасить свечу.
Потом опять мечусь и мчусь дорогой сна к Тебе,
Чтоб на заре опять понять, что не узнать и мне.

Хотя хотелось бы….

2003



В СЕТЯХ РЫБАКА

Я от и до, от «до» до «си»
Просил УДО и сил уйти.
Но не ушёл, остался здесь,
Как в сетке Деда караси.

Зачем, вопрос?
Искать пути?
Корнями в землю прорасти?
Стихами опозорить лесть?
В ночи терять, с утра найти.

Наймит оплёванных небес,
Беспечный странник от сохи…

Плохи штрихи, и валит лес
Бес за прошедшие грехи.

Ха-ха, хи-хи, и иго-го —
Всё, что осталось для Него,
Всё, что осталось от меня
В чертогах всякого всего…

Но в логовах чужих картин —
Пружиной нервы бытия.
Кретин застрял среди перин,
И с тем кретином рядом я.

Ведь он внутри меня, он тот,
Кто утром Ной, ночами — Лот,
Весною — кот, зимою — гад,
А, может быть, наоборот.

Я от и до, от «до» до «си»
Просил не то… Рыбак, прости!!!
Быть карасями в сетке рад —
Не стать чтоб в банке иваси.

2007



БУДЕМ ЖИВЫ….

         Серёжке Есенину

Снова в путь.
Ехать в даль.
Ехать просто, чтоб ехать.
Вот такая потеха на долю мою.
А два пальца и свист…
Можно, если для смеха.
Ах, Серёжка, как скинуть нам эту петлю.

Ту петлю из дорог,
Из просторов родных,
Из стихов и людей, Бога ищущих всуе,
Из моих тополей,
Из берёзок твоих…
Ах, Серёжка,  как скинуть нам груз поцелуев.

Ставить цель.
Ехать вновь.
Ехать, чтобы любовь
Растеклась по крови песнопеньем весенним
В нём великая старь,
И двуликая новь
Снова будет будить в нас, Серёга, сомненья.

И наполнена явь
Явной болью за свет —
Беззаветный обет, обещаний — не надо.
Если где-то в припев, а тем паче в куплет
Превратилась строфа, это, Серый, награда.

Снова в путь,
Ехать вдаль,
Раздарить, расплескать
Русь в себя уместить и не жаждать наживы
Пока будет душить
Заставляя страдать
Эта нужная боль — мы с тобой будем живы

2009



*  *  *

Не надо мне друзей на три-четыре дня,
Не надо мне людей космической породы.
Я это пережил, отметив для себя,
Что быть без никого, не значит — быть свободным.

Не значит быть больным, когда болит душа.
Всё это просто дурь и слабость, право дело.
И траурно дышать с шестого этажа,
Чтоб мёртвым представлять своё живое тело.

Не стоит, ни к чему, лишь только потому,
Что жизнь идёт вперед, а кто-то остаётся.
И если вдруг отстал, и плохо одному,
Дай Бог, чтоб не упал, и всё опять вернется.

Любовь, мечта, ОНА, волшебная Луна,
Свидания в тиши и глупые признанья.
Так пусть уж лучше так, чем потерять себя
Через познанья боль и самобичеванье.

1995-1999



*  *  *

Играю словом словно в мяч,
и скачет слово по странице.
Потом как колобок горяч
сбегает слово за границы
листа…

Лиса — весь белый свет,
хитёр и голоден он снова.
Но катится от страшных бед
мое несъеденное слово.

Как слон в посудной лавке дней,
где судный день все ждут как чудо,
грохочет, будит мир людей,
чтоб воскресить добро от худа.

Туда, обратно, вверх и вниз,
в сад черноты, в чертоги бога…
И возвращается на лист,
чтоб взять с собой друзей в дорогу

2010



БЕЗ СОЖАЛЕНИЙ (КАК ХОЧЕТСЯ)

Как хочется делать то,
                                    что хочется.
А не то, что надо
                            и надо кому-то.
Как хочется взять,
                              выйти на площадь
Сказать,
             но всё также молчу почему-то.
Как хочется бублики сеять на рынке.
Да так,
             чтоб улыбка была в три обхвата.
Шучу я, конечно,
                            а если серьёзно —
Охота чего-то такого, ребята.
Как хочется бегать!
Как хочется прыгать!!!
Притом не гордиться своим ревматизмом.
А тут приходится
                               тупо
                                     следовать
(По Оруэллу точно)
                             основам скотизма.
А все окружённые
                             и окружающие
Глядят вызывающе: «Старый дурак».
Какой я вам старый? —
                                     я вам не товарищ.
А если дурак,
                    то пусть будет и так.
Как хочется,
                    чтобы хотелось подольше,
Хотелось побольше и всякого разного.
И даже в поэзии кинуться в вольность,
Ломая величие однообразного.
Тонуть в безобразии,
                               а в разрушении
Взрастить созидательный корень агрессии.
Да выполнить миссию:
                                  сбросить сомнения
К приходу Мессии, к Великому Месиву.
Как хочется делать всё то,
                                           что хочется.
Но эта мечта никому не под силу.
А главное —
                  чтоб хорошо уживались
Всё, что ещё будет и, что уже было.
Без сожалений…

2000



КАЧЕЛИ БЕЗ ВСЕХ

             Папа смотрел новости,
             дочка показывала рисунки

Рисует ребенок, рисует...
Ребёнок, которого ждёт успех…
Не зная про горе, невзгоды и бури
Рисует качели без всех...

И вдруг в новостях теледури
Я вижу сквозь страх новых вех,
Как будто в немом карауле,
В руинах качели без всех

Без всех…
И спасибо всем тем, кто
Всем сердцем принял этот грех,
Чтоб где-то когда-то ребёнку
Явились качели без всех.

Без всех, а когда-то, нередко
Был слышен там радостный смех,
И лето им не было солнечной клеткой
Под вой канонадных утех

Качели без всех, укачайте
Всех этих, кто против всех тех.
Деритесь, миритесь, но знайте
Качели касаются всех!

Рисует, ребёнок, кропает,
Не зная безумия дня.
Мне скажет, обняв:
— Понимаешь,
они просто ждут меня…

2014



ПУЛИ ОЛД СКУЛИ

Недели пролетают мимо
Как пули из параллельного
Мира
В котором
Я был нереально любимым
И по любому ждал приговора
Морали людской и родственной
Не родственной мне по духу
Серьга в левом ухе, собственно
Как доказательство
Мухой
Кружилось сознание в радости
От гадости даже, от малого
Вести
Вместе
И губы алые
Радовали бывалого.
Розданы детям сладости
Розги в мозгах натруженных
Не позволяют шалости
Хотя они вновь разбужены.
Пулями…
Пусть и мнимыми…
Запредельное, параллельные
Хорошо, когда пули мимо
Хуже — недели бесцельные…

2014



ПОКА МУКА

Я жив ещё, пишу пока,
Пишу «пока» — четыре буквы.
И шлю оставшимся в веках,
Из суеты кефир и фрукты.

В руках опять дымит мечта
И в гранях теплится прозренье.
Молчат уставшие уста.
Лишь руки треплют вдохновенье.

Мгновенья чистого листа,
Остатки прошлого везенья
И радость голого куста
По новой радости весенней

Зима уж рядом, парадокс —
Несвоевременным цветеньем,
Закрытая в столь плотный бокс,
Прорвалась в этот день осенний.

Простые рифмы, риф и мы,
И мы, и риф простого счастья.
Стяжая правды от сумы
Паслись на травке Предпарнасья.

Я жив ещё, пишу пока,
В дыму и гранях не заметив,
Что тесто мы, но лишь мука
Пока так маленькие дети.

Кефир и фрукты ИМ нужны…

2014



*  *  *

Опять все те же байки, опять всё то же «мыло»,
О том, как молодыми умели жить красиво.
О том, как молодыми умели жить безбожно…
И… что знаком с Мессией, но как-то осторожно.

Стреножен, одурачен, но метишь на удачу
Попасть, проникнуть в Мекку, как в телепередачу
Судачат те, кто рядом: «А он крутой наверно…»
Тем самым умножая обман и даже скверну.

Таверна как Прозренье, кабак как Эльдорадо
Ещё чуть-чуть везенья и буду там, где надо…
В обители презренья, в раю для не успевших
Немного не попавших, но всё же уцелевших.

Опять всё те же байки, опять всё та же водка
С мечтой, что рядом зайки, а не бельчата в лодке.
И странно, вот как, всё же, через  «дано» и «ложно» —
Идёшь искать Мессию безбожно осторожно.

2014




СЕНТИМЕНТАЛЬЩИНА


СЕНТИМЕНТАЛЬЩИНА

В мозгу сентементальщину рождают
Воспоминанья о прошедших днях.
И радости, подобно снегу, тают
На голых растревоженных ветвях.  

И пьяный стяг вселенского безумья
Подвержен всем звереющим ветрам.
В лихой тоске немого полнолунья
Ночная тишь споёт, увы, не нам.

А тем, кто беден горем и разлукой
И ошарашен искрами вина.
Скулит в ночи покинутая сука.
Ты тоже, как она, сейчас одна.

Луна, Луна — оплот нечистой силы.
И чья вина в том, что черна стена,
Та, за которой прячется могила
И открываются ворота сна?

Плохие сны… А сколько беззаконья
В бессоннице, терзающей мечты.
То белый голубь, то шакал на троне
В котором быть должна, наверно, ты.

Мечты пусты, как выпитая тара.
Да, ты одна. А я то лучше чем?
Быть обладателем бесценного товара,
Ещё не значит, что на оный нету цен.

Как же смешно, пароноично, глупо
Пытаться тень держать в своих руках.
Прошли те дни картофельного супа,
И костью в горле встал животный страх.

Эх, прах всему и пухом покрывало
Тому, что будоражит слабый мозг.
Забыл бы всё, но ведь меня б не стало,
Когда б я ВСЁ забыть навеки мог.

1995



ПРОШЛЫЙ НОВЫЙ ГОД

Ты была в красном.
Так прекрасно
                  смотрелась ты на фоне ёлки.
А я в своей экипировке:
Костюм, рубашка, галстук. Баста.
Соблазны чёрного капрона…
Качались зайцы из картона,
Шары на ветках, рюмок звоны,
                                             весёлые глаза…
Ты была «за», и я не против
Предаться диким играм плоти.
Давно хотел войны мой дротик.
Давно хотел тебя.

Ты была рядом.
Смелым взглядом
                        ты указала мне на двери.
А я ещё не мог поверить,
Что МНЕ ты дашь помять наряды.
И я помял, мне не впервые.
А твои руки озорные
Мне рвали в бешеном порыве
                                            рубаху пополам.
И было нам тогда так странно,
Развратно, пьяно и желанно.
В просторе той уютной ванной
Чуть не сломали кран.

Мы вышли вместе,
И под песни
                  кружились, пили, улыбались.
Друзья, не зная, удивлялись
И звали нас — жених с невестой.
Гирляндами светилась ёлка.
И что пиджак мой на футболку,
Никто так и не понял толком,
                                      и что ты без колгот.
Да и кому всё это нужно,
Когда вокруг любовь и дружба.
Так мы с тобой встречали вьюжный
Наш прошлый Новый Год.

1995-1999



ПРИКОСНОВЕНИЕ

Невзначай осторожно коснуться
Девушки спящей руки —
И придумать вновь новое чувство,
В сердце выстрел занозой строки.

Электричество…
Три часа… И всё,
Проводимость сойдёт на нет.
Но пока в её сна величестве
Боль разлуки и смерть сигарет.
Плеть желания муки совести…

Довести бы не до беды.

Мы всего лишь разные повести
В книгах каждый своей судьбы.

Постояли на полках рядышком,
И пошли по рукам чужим.
Пыль стряхнули с обложек (и ладушки)
Дочка осени с сыном зим.

Невзначай осторожно коснуться…
Сон от муки меня избавь.

Ну, а ей уж пора проснуться,
Чтоб отправиться в чью-то явь.

2007



ПОГИБЕЛЬ ПОЭТОВ

Ты просто погибель поэтов
Как к свету они мотыльками…
Стать кильками в банке стремятся…
А в банке случилось цунами.
Чу, нами изведана старость
А бесы под рёбра когтями
Под сердце залезть не боятся
И вновь ждут нелепых сонетов.
Влюбляться — опасная шалость…
Такой вот удел у поэтов.

Ты просто гроза для страдальцев…
Скитальцев и пленников быта
Закрыто, но рвётся наружу…
То чувство, что было забыто.
Пииты, и скорбь вековая
В руках лишь талоном пробитым
И новый сюжет отутюжен
Завьюжит его мало-мальски
Откуда взялась ты такая
Погибель для вечных скитальцев

2005



ШАГ

Шаг сделан…
Отступает только трус.
По-русски, в хлам…
Иду навстречу гневу.
Душою в уголочки тела жмусь.
Учусь?
Нет, мчусь к Вселенскому посеву.

Налево право выведет меня.
Ни дня без мук, ни ночи без сомнений.
Себя любовью новою казня,
На путь мужчины встал печальный гений.

От лени, от влечений бытия,
Где выпал мне удел рогов оленьих,
Спешу туда, где новая земля
Гореть готова…
Но страшась поленьев,
Всё воду льёт на жернова чудес,
Ведёт себя как агнец на закланье.

Не ново это. Смело, через лес
Иду, чтоб выйти в свет чрез растерзанье.

Шаг сделан…
Отступает только трус.
А я не трус.
Мне в радость наказанье.

2007



СУБЪЕКТИВНЫЙ ЮМОР


ПЛАЧ ГЕРАСИМА

С чувством собственного долга я убью свою собачку,
Утоплю её бедняжку, и вода её поглотит.
А потом бутылку водки я достану из заначки
И напьюсь я как собачка в человеческом обличье.
И под гомон птичий мерзкий ворониной чёрной стаи,
Сам себя не понимая, я заплачу как ребёнок.
Только люди не услышат, боль, как гладь воды немая,
Смерть принявшая собачью, будто в том её работа.

Не в аду водоворота, не случайно, а насильно
Я рукой мужицкой сильной камень сам вязал на шею.
Погибал мой смысл жизни; сам убил, а не убили
Мою лучшую подругу — лучик света в царстве тёмном.
Сколько ж мне терпеть мытарства, сколько спину гнуть на тётю?!
Подневольный в гнёте волен, только получать побои.
Вою, вою матом против, только толку как с иголки,
Что пропала в стоге сена; я наверно волка злее.

По ухоженной аллее шёл домой мужик угрюмый,
Сокрушён тяжёлой думой, отчитаться в выполненье:
Так, мол, так, утопла шавка — все прочтут в глазах безумных.
Так как он немой немного и сказать не может слова.
Плохо мужику, хреново, водку пьёт как будто воду.
Мир свободного народа — как на стенах свечки тени.
Верный пленник, пень- колода, сучья, без роду, порода…

Ах, зачем над мужиками издевался так Тургенев.

1997



СОБАЧЬЯ ГИБЕЛЬ (ПЛАЧ МУМУ)

С чувством радостным, искристым я плыву, хвостом виляя
С мужиком знакомым в лодке, что молчит, хотя и пьяный
Любит он меня, я знаю, и щенков он очень хочет
И везёт меня в поездку по местам немного странным.
Повезло. Небесной манной появился в моей жизни
Накормил, пригрел, наградой подарил мне чудо-имя.
Просто он немой немного и словами он не брызжет
Ну, и ладно, всё равно же слов людских не понимаю.

И ещё не понимаю, взял зачем меня насильно
И рукой мужицкой сильной камень вяжет мне на шею
Не ношу на шее камни, паче тем не бриллианты
Максимум — лишь с ярким бантом я гуляла по аллее
Тяжело, верёвка давит. Смотрит он в глаза печально
Ворониной чёрной стаи слышу мерзкое ворчанье.
Поняла, сегодня сгину… Суждено так изначально.
За любовь мою без меры — гладь воды мне в наказанье.

По пути на дно речное, пастью пузыри пуская
От обиды бы полаять, но вода мешает сильно
Жертва глупых обстоятельств уходила, проклиная
Человечную природу, что бесчеловечна всуе.
И круги вода рисует. И палач как будто сжался,
Он не сжалился над шавкой, зло мыча в смешное небо
Верный пленник… Он-то ладно, но зачем так издевался

Над собакою Тургенев, Павловым он вовсе не был.

2007



СПАСИТЕ НАШИ УШИ

Случилось страшное — ВЕСНА!
Пришла к нам с паводком в жилища.
Нас сотни сгинули в веках,
Без  крова оказались тыщи

Кто ищет — тот всегда найдёт.
Кто не нашёл — тому пучина.
Мы не могли построить плот...

Покорно ожидать кончину
Могли  на хилых островках,
На бревнах, как на бригантинах...

Кто нас спасёт? Уймёт наш страх?!!!

И появился ОН, мужчина.

Ну, — как мужчина, — дед уже…
Его спасательное судно,
Символизируя  ковчег,
Вершиной  стало мыслей скудных.

И Он, собрав нас в утлый чёлн,
Отчалил, вёслам доверяя.
Привёл под шум коварных волн
В края, что показались раем

Мы разбежались кто куда,
И, вникнув в тяжесть ситуаций,
(Ведь с популяцией беда),
Бесстыдно стали размножаться.

Теперь нас много — нас орда.
Стрижём капусту неустанно.
И помним подвиг, что тогда
Был совершен тем дедом странным

Он мог бы всех собрать в мешок,
Убить всех тех, кто в лодке ехал.
Мяском бы набивал брюшко,
Да шапки б шил людям из меха.

Под дым весёлой трын-травы,
Что косят зайцы в песне чудной,
Поведал бы друзьям как мы
Халявой стали в день тот судный.

Но знает каждый новый зай,
Чей род пошёл от той годины —    
Был Человеком — дед Мазай,
Не стал убивцем животины.

Мазай — форева, не маст дай!
Мазай — всегда живой и клёвый!
Мазай — наш вождь! Наш бог — Мазай!
(Его бы в мавзолей сосновый)

Он дал нам  смысл, открыл нам путь:

•    Тонуть — не значит утопиться;
•    Бежать — нельзя;
•    Земля — не суть;
•    Лишь верой можно возродиться.

Мы  чтим тебя!!!
Любой  весной
Ликуют, размножаясь, зайцы.
Мы даже думаем о том,
Чтоб принимать зайчат в мазайцы.

2010



ЭР

Я гладь воды погладил дланью.
Как лань пуглива длань моя.
Дано как будто в наказанье
Знать, что вода таит в слоях.

В который раз устами странных
Рабов убранства буквы «эр»,
Плыву по речке безымянной,
Чтоб правильный подать пример.

А мне в таверну, к братьям, взять бы…
А мне поспать бы… Но опять —
Язык мне чей-то шлёт проклятье.
Мне ран своих не сосчитать.

Не соизмерить этой боли.
Мне роли этой не снести.
Доколе, русские, доколе
Вам детям эту чушь нести?!

Доколе человек-калека
Здесь будет плавать как дурак?

Я Грека. Еду через реку.
Я знаю — где-то в речке РАК!!!

2007

Публикуется по авторской рукописи




Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2016