САША ЧЕКАЛОВ

НА ОТШИБЕ ПАМЯТИ


КРЫЛЬЯ

       …Но та, что всех безмолвней и грустней,
      Сюда случайно вдруг не заходила?
      Она придёт, даю тебе поруку…
               (Сергей Есенин, «Собаке Качалова»)

В дверь звонок. Пошёл, открыл я.
Ты за дверью, — вся во льду:
«Слух прошёл, купил ты крылья…
Покажи, — и я пойду…«
Внутрь втащил тебя за локоть,
спиртом, сонную, растёр…

Снова всё не так уж плохо…
Крыльев нет: из них — костёр…
Крылья что! — мне снились стаи
всю неделю напролёт…
Спи, любовь, — пока растаял
неизбывный этот лёд:
Вновь тебя на время спрятал —
от агоний, от погонь…

Крылья — сон. Неделю кряду
их охватывал огонь.

1998

*  *  *

Всё суетно: вопросы и умения.
Да здравствует беспамятный кретин,
кладущий на обочину каменья
вдоль выстроенных кем-то в ряд картин!

Вынослив он, щадит его усталость,
сомнения обходят за версту, —
и мысли вроде «сколько нам осталось?»
не нарушают чувства чистоту.

…Так аккуратно складывает глыбы,
как мать за стол сажала б ребятню!
как вы, быть может, ранее смогли бы…
как я, возможно, позже применю
свои универсальные приёмы…

Да, выскочу внезапно рядом с ним —
и славно поработаем вдвоём мы!

…И сложный мир друг другу объясним.

1999



ВЕСНА

Я наблюдаю, как растёт подснежник.

Ломая наст упрямой головой, —
он силой выделяется медвежьей
и смелостью безудержно живой.
Мне непривычно, муторно и странно
смотреть, как на слепящей целине
растёт незаживающая рана, —
весну обрисовавшая вчерне…

Хлопочет моя скво по дому, — зная,
что таянье несёт не мир, но меч;
что рана мне назначена — сквозная…
что нужно меня чем-нибудь развлечь!

…Румянятся свиные отбивные, —
покорно выделяется слюна,
и… знаешь ли, не чувствую вины я…
в том месте, где касается жена.

2001



РОБОТ

Мне снился сегодня занятный сон:
как будто взбесился гигантский робот!
А я убежал — и живу, спасён,
в подвале, давя в себе гневный ропот.

Со мною таятся друзья мои.
Вчера мы от нового соподвальца
узнали, что где-то идут бои
(а ты тут отсиживайся, скрывайся!)…

Снаряды и пули меча, вжик-вжик, —
частично пластмассов, чуток резинов,
охотится робот на тех, кто жив,
подстерегая у магазинов.

Всеобщею ненавистью полит,
из неуязвимости — будто соткан,
плюётся он газом, огнём палит,
а мы — тупо прячемся по подсобкам.

…Попытка борьбы — и опять провал…
Но вновь, побеждая и страх, и лень, я,
пока робот всех ещё не порвал,
очаг разжигаю сопротивленья!

И — опа! — стекаются люди к нам
со всех, сколько есть их, концов столицы,
согласно эпическим временам
желая в борьбу добровольно влиться.

…Нехай он беснуется! Рыщет пусть
по всей паутине пустынных улиц! —
стройны наши мысли, спокоен пульс,
ко всем уже мужество вновь вернулось.

Начнём со дня на день мы, риск любя,
и — смоем позор боевым задором.
(Уже и сейчас малышня в тебя
нет-нет да и кинет вдруг помидором!)

…Короче, бывают такие сны
(да и не такие ещё бывают),
и…
верить хотелось бы, пацаны,
что их
не предчувствия вызывают.

2007



УРОКИ ПРЕКРАСНОГО

…«Фас это личность, а профиль — порода!
Если в три четверти сядет модель,
будет как раз!»…
А снаружи погода
ясная, но обещали метель, —
нужно спешить…
«Компромисс между фасом
и, соответственно, профилем есть…
нет, не любовь к промежуточным фазам, —
синтез подходов! где правда и лесть
в равных пропорциях могут смешаться —
и в результате, как часто быват,
нам не оставят и малого шанса
на равнодушие!
В общем, виват,
истинно аналитический ракурс! —
так и рисуйте!»… Утих педагог,
пот вытирает…
Нет, он не дурак у нас.

…Поле… Над крышей котельной — дымок.

Дядя Семён нам позирует сёдня:
дворник, и сторож, и — да, истопник, —
это его там хозяйство… и — сотня
мелких сосулек: где жар-то проник
в щели, на улицу, — там и растут они…

Стужа… Доносится из лесу вой.

…Ишь ты! — бывает термометр ртутный,
а за окошком у нас — спиртовой!
…Ластик тайваньский лишь портит бумагу, —
дай кохиноровский!

…Лета бы в щель, —
солнца бы летнего!
даль и — отвагу!

…Что за урок у нас следующий?
А, физкультура? Ну что же, неплохо!

…Нос длинноват… да и рот косоват…
Сзади пуляет Дерябин Митроха
пульками… «Это не я виноват!
Он первый начал!» — «Нет, он первый начал!»…

А за окошками — та же беда.

Осенью что-то писали мы начерно —
да не осталось теперь ни следа:
всё замело… и поёт оно: «Спи, сынок!» —
там, за окошком…
И набело вон
что-то позёмка опять переписывает…

А вечером — фильм про миелофон,
Алису и Колю… и снова, и снова
я маленьким буду, как вечность назад, —
и много случится речного, лесного,
полынного…
Будет о чём рассказать!

…«Главное — чисто фамильные чёрточки
с мимикой связывать в нечто одно!»…

Жарко внутри… и не страшно ни чуточки!
И светится белым окно…

2008



МЯСО

Чему нас учит хоббичья
и гоблинская мура?
Тому, что заставить легко бича
собраться, когда пора…
Без топлива, без услады,
без веры и любви
встаёт и, штурмуя грады,
мурлычет: «Се ля ви».

Ну правда, к чему все цацки
и прочая ерунда!
…Сегодня условия царски,
а завтра — хлеб/вода,
в небытие всё канет! —
как тот идеальный лёд,
что трогали даже руками,
но… стаял же в свой черёд?

И вот мы возле вехи:
уже не в дурном тепле,
а — голые нечеловеки
на голой своей земле.
Ждём нервно построения,
раз дискурс поплохел.

…Хорошего настроения
желает какой-то хер,
потом говорит: «Напра-ву!
В колонну по одному
бегом!» — и несёт ораву
не то опять в тюрьму,
не то опять на волю, —
а сходу не разобрать…

Не то, чтобы вор на воре…
и чтобы святая рать…
а с горушки по гоблину,
по хоббиту с холма.

Тут каждому — быть погублену,
ну, или сойти с ума.

И все интенданты рады:
не нужен ни ад, ни яд.
Ни бонусы, ни награды…
ни бич… ни заградотряд.

2008



ПУЛЯ-ДУРА

Что будешь чувствовать, лапуля,
ты в первый миг?
(Ведь не болел! —
но вдруг в живот попала пуля —
и отшвырнуло за барьер.)
Сначала ничего…
Сквозь дымку
ты тупо смотришь на неё, —
на будто бы чужую дырку, —
и тихо шепчешь «ё-моё»…

И в первый миг тебе покажется,
что эта лёгкая, в общем, боль,
как и из внутренностей кашица,
щас рассосётся сама собой;
что с этим можно жить, как прежде жил, —
вот только кровь бы остановить…

«Висят ошмётки? — ну так отрежьте же,
и всё закроется, блин!» — но ведь…

Но ведь поймёшь: «Лежу в грязи я, —
уже не со всеми (хотя все тут)…
А оглушённость-анестезия
всегда уходит, когда не ждут;
когда к ней привыкнуть уже успели
(мол, послана, видно, самой судьбой),
она вдруг сбрасывает пух и перья,
из ангела превращаясь — в боль!
в такую Бо-оль, какой не то что
минуты выдержать нельзя,
а мига даже… но, как ни тошно,
отныне это твоя стезя.
Отныне — пока ты жив и дыбы
твоей чувствительности никто
сломать не в силах — терпи.

…«Воды бы!» —
«Нельзя: твои внутренности — решето!»…

Вот так и та, что с первого взгляда…

Пришла, — увидел… Победил?!

…«Не надо мне ни шоколада, —
блажит подстреленный крокодил, —
ни мармелада, ни детишек,
а лишь вон ту, что ждёт с такой
изюминкой во взгляде…» —
«Тише!
И не показывай рукой!»…

Что толку! — ведь не позову ж так,
чтоб ты откликнулась… И вот:
«…За приоткрытых губ ловушку,
за взгляд один!»…
Горит живот —
а я перечисляю, — децил
ещё осталось… «Терпи, терпи!
Торчи, как штык: ты молодец!» — и…

ты просто жалок в своей степи.

2008



МАЛЫШ

…Полтретьего ночи…

Уснуть удаётся быстро ль?
Бывает. Но вскоре проснёшься — едва посмев:
порою собака завоет, а то вдруг — ударит выстрел…
Но самое страшное — радостный детский смех:
в полтретьего ночи, ага.
…Просто вновь не там ты
проснулся нечаянно… или же — не тогда…

А может быть — это начало конца: мутанты
уже постепенно захватывают города.

…И там, и тогда, — без сомнения:
в зоне риска —
в потретьего ночи.
…Лежишь, не дыша, и ждёшь:
а вдруг этот смех неожиданный повторится!
(Тогда уж, должно быть, не скоро в себя придёшь…)
И он повторяется: детский! обыкновенный! —
счастливый такой, беззаботный…
Беда! Кошмар!
Какие ещё семена неизвестной скверны
наш мир на конец себе сдуру опять поймал?!

…Лежишь не дыша ты: а вдруг засмеётся снова! —
тогда окончательно можешь сойти с ума
от этого, как его… что у них там… ночного…
Тем более, что за окном-то сейчас зима!

…Ведь как колокольчик! — а резче пилы-ножовки
по нервам тот смех продирает…
Ну, ты представь:
гуляет дитя, отмораживая ножонки…
и — всё остаётся опять на своих местах.

И плачешь от жалости к этому… кто там? зомби? —
ну, значит, к нему.

…И под утро — устав уже! —
ты всё ж отрубаешься:
в тихой, уютной зоне…

И воздух снаружи — становится чуть свежей…

2009



ДЕМБЕЛЬ

…Сердобольная женщина резала палтуса,
с состраданием глядя на мой аксельбант,
но когда же понтами щенок поступался-то! —
«я же дембель! и точка!»…

И Кремль, и Арбат,
и другие приметы Москвы приближались;
в небесах ли, в ушах ли — гудели хоры:
я нажрался в купе, чуя женскую жалость.
Возвращаясь обратно в Москву с Архары.

…Подходило к концу годуновское регентство
(ах, пардон, горбачёвское) — впрочем, легка
и тогда на помине, милиция региться
не спешила ещё заставлять чужака.
И на площади Ленина можно орлом было
просидеть хоть весь день, продавая свой хлам, —
и с успехом вмещала смурная Соломбала
всех желающих ездить сюда «по делам»…

Впрочем, что вспоминать эту музыку заново:
девяностых зарю, социальную дурь,
гарнизон на отшибе, в начале Русанова —
да Скорпов с этим «Ветром» их!
…Дуй себе, дуй
с переменным успехом…
Пой песни про братство,
с рук у женщины палтуса ешь… Вот же чёрт! —
а до дому-то я до сих пор не добрался:
он разрушен.

(И некуда встать на учёт.)

2011



БЕЛИЗНА

Летел, дрожал, бежал… Финал.
устал от бега вот —
и, спёкшись, лесом поканал
куда-то в Белгород…
а может — даже и туда,
где купол облачный
все оттеняет города…
и боли обручи,
распавшись, падают к ногам.

…Рвануться! вырваться! —
и… забывать московский гам,
допустим, в Ивице.

А жизнь, она ведь дорогa…
И к родникy пора!

И — выше поиска врага
прозрачность купола.

2011



ПОЦЕЛУИ

И ветер, ласково по коже
перебегающий, как вор;
и свет, кидающийся в лица,
чтоб очертить потом кайму;
и шорохи, что так похожи
на задушевный разговор…
Всё тянет истово молиться! —
осталось выяснить, кому.

«…Зачем же вера горяча-то,
зачем реакция быстра —
раз одиноки мы настолько,
что даже некого винить!»

…Сидят ребята и девчата
вокруг ревущего костра.
И льётся горькая настойка.
И разговора вьётся нить…

«Всё заставляет думать ровно
и хорошо нас — обо всём!» —
«В итоге — подводя к идее
о важной роли нас самих?» —
«Ну да. Мир очень нездоров, но
его мы всё-таки спасём!» —
«…Чтоб убедиться: нас везде и
всегда используют, сломив…»

Какую путаницу бреда
и смысла жажда создала!

…Сидят детёныши, грызутся
вокруг горящего куста —
мусоля слухи о добре да
прогнозы о победе зла…

Передавая Свет изустно.
(Ага, вот так: из уст — в уста…)

2011



НАСТОЛЬНЫЙ ХОКЕЙ

Зашёл однажды генерал
(«Бурбон со льдом!» — «Окей»)
в кабак —
и девушку увидал,
играющую в хоккей.

Ну всем была девушка хороша,
а генерал устал
искать… и пала его душа,
как город, велик и стар.

…Хоккей настольный — для детей,
но каждый день старик
играл — всё истовей и лютей,
чтоб юный видеть лик.

Она же — ходила туда всегда
(приёмчик отнюдь не нов),
чтоб не причинил ей никто вреда,
в компании пацанов.

Кто младший брат, кто друг его,
для каждого ты свой…
Чтоб не разрушить волшебство —
со всеми играть изволь!

Мучача же — то допустив зевок,
то шуточку отпустив,
листает прошлогодний «Вог»,
фальшиво свистя мотив…

Наш генерал — ну что с того,
что раньше не играл! —
гляди, как научился, во! —
на то он и генерал…

А мальчики, те льнут к нему, —
мол, дедушка, сыграй, —
ему уж и девушка ни к чему.

…Таков и есть он — рай:
то ветра влажного порыв,
то — гости в дверь… и гвалт
азартных первых и вторых
под лампочкой в сорок ватт…

Яви, красотка, юный лик
иному кобелю,
пока мой проигрыш невелик!
пока я тебя — люблю!
пока детишки нежно льнут
(такой уж у них инстинкт),
пока беспечен бег минут…

И бог любви простит.

2011



В КЛЕТКЕ

…То ли где весной пахнуло,
то ли нет ещё пока…

Каши — четверть черпака.
Я над ней застыл понуро:
да уж… осень — не апрель.

…Снег лежит бельём опрелым…

«А чего бы в ноябре вам
тут хотелось!»… В ноябре ль?
Разве ж только в нём, болезном!

…Снова слёзы как бы льём:
порастает всё быльём.

…Нет, пора обратно в лес нам:
очевидно, мон ами,
быть людьми — такая жертва,
что… не стоит боль прожекта.

Сколько волка ни корми.

2011



ТОМЛЕНИЕ

шуршат кузнечики в ночи, едите жир вы
а коренные москвичи бормочут шифры
и выдают им их багаж, а в банке — налик
и — меряясь («а ну, покажь!») — все едут нa юг.

на юге… добрая душа сдаст угол в доме
затем подарит не спеша привычно вдовий
непостижимо сильный жар… там будут волны
и мутноватый лунный шар… и вздох притворный

…ворчат задумчиво сверчки в гостях у моли
«так вы вернулись, своячки? и как на море?
не трусят, нет? а вдруг москва закрутит вентиль?»
…слова — любого колдовства ветхозаветней

вечерний плещется туман в низине тёмной
на вахте — крутят оттаван и тину тёрнер
«у нас тут тоже море, блин!»… подходит сейнер…
даёшь финансовый трамплин, суровый север

«у нас тут тоже есть москвич, разнорабочий
на шее шарф, у носа свищ… певец обочин
оратор (мол, ужасный век, мол, нету мочи)
ужасный лишний человек, посланец ночи»

а где-то — ветер и судьба и запах вкусный
звучит прелюдия, слаба, в далёкой кузне:
всё тук да тук… и каждый тюк дерёт таможня
и молятся и финн, и тюрк… да сколько ж можно!

бежать: туда, где хлещет жизнь и смысл у бурь есть!
где женщины сжигают жир — с ленцой любуясь
на перца пришлого рывки («у нас — никто вы!»)

…идут по сходням рыбаки, — на всё готовы.

2012



МЕЖГОРОД

Как я боюсь ночных звонков! —
от них и тьма во всей квартире,
и страхи, те, что закоптили
всё ассорти моих оков.

…Проснёшься, за окном — огни…
И вот от этого — все беды!
…Пытаешься прийти к себе ты,
а на пути — опять они…

На полке — с линзами футляр
и зубы в чашке… и поллитра…
Владим-Семёныч славит хрипло
того, который не стрелял…

Но это — за стеной, у ног
богини сна («Buenas Noches!»),
а здесь, в музее одиночеств —
вовсю звенит ночной звонок:

«Не бойся, — ты не одинок»…

2012



1989 ГОД

…Да разве же влюбиться мог!
Она казалась мне старухой, —
ведь был уже тридцатник ей.

А я был юн, и одинок,
и — озадачен той разрухой,
что липла к миру, будто клей.

С налёту в вуз не поступив,
упал, как мелкая монетка,
в почтовый ящик… а она
«попала в жизненный тупик», —
голубоглазая брюнетка,
и — развлекалась там одна.

Ну, не совсем одна… Порой
какой-то заходил товарищ
(хотя не клеилось у них)…

А я, не бог и не герой,
считал, что «всё это слова лишь —
вся эта лирика из книг»…

Претенциозен и угрюм,
ещё носил тогда хайратник
(ничто в ту пору не ценя
так сильно, как надменный ум,
цинизм ответов аккуратных
и всё, что… мучило меня).

…Вступая в жизни гулкий зал —
споткнуться вдруг о взгляд лукавый!
(В разрезе светится бельё…)

Но ведь и Сэлинджера взял,
и Саймака с Акутагавой
впервые я — из рук её!

Причём, вокруг такая муть! —
взять хоть бы наш почтовый ящик
(в котором я — лишь лаборант)…

А что и шансов не вернуть —
так ведь не дали настоящих
испробовать! (А был бы рад.)

…Во что ни ткни — труха веков.
Страна, как гипсовый Лукреций,
вандала ждёт, лицо прикрыв…
И весь наш опыт — был таков
(все девятнадцать конференций)…
Всё прошлое ушло в отрыв, —
всё зря…
Лишь ты мне — как сестра.
…Мы скоро сгинем: vita brevis
(да и не жалко)… Но пока —
у светлой памяти костра
чему-то радуюсь — и греюсь…

И муть идёт из родника.

2012



ПОБЕГ

Проблемы с парочкой детей:
они сбежали налегке —
и нет возможности теперь
легально выйти из пике.

Хвост вытянешь — увязнет нос,
нос вытянешь — и вот устал…

В её глазах немой вопрос,
в его — металл.

И это шанс.
А все слова,
мол, вы могли бы… если бы…
от них лишь пухнет голова
на старте собственной судьбы!
Поэтому — уже давно
забыли сон она и он.

Проблем у парочки полно,
но это — ИХ забота. Вон!

…Во тьме — какие-то огни…
В глазах усталых — муть и резь…

Не важно: счастливы они.
Ты к ним не лезь.

2012



*  *  *

Март опять нам накапал в открытые окна
то ли средства последнего, то ли тоски.
Потеку вот гулять — и, конечно, промокну,
и, вернувшись, вползу в шерстяные носки…

На глаза лезет утварь. Обложки. Обои.
Да и в голову — разная мутная гнусь.
И, конечно, кино о решительном бое —
это выход… Но это — когда я вернусь…

Если только вернусь: возвращаться не надо.
…Так и нужно идти — нанимаясь за хлеб
и ночлег избавлять одиночек от ада —
и сгореть в их огне, за два дня одряхлев.

Под окном — алкашня ли седая, скины ли —
кто-то празднует зиму длиной с этот век,
и колышутся шторы дождя нитяные,
потому что идёт под дождём человек.

2013



УТРО

Болит отлёжанная щека,
встаю со стоном с сырой земли,
Вокруг колоссы борщевика —
как полновластные короли.

От электрички отстал, упал,
башкой ударился, дальше — сон,
о том, как вьётся над ванной пар
и ты зовёшь меня: «Эй, гарсон!»…

Но вот и утро. А я свою
мобилу, кажется, пролюбил.
Ищу платформу… Уже стою
у расписания, как дебил.

…Меня! меня изо всех ребят
вчера ты выбрала, правда?.. Ложь.

Нещадно строки в глазах рябят —
и всё прекрасно.
И мир хорош.

2013



ВНЕЗАПНО СНЕГ

На землю опустилась как бы нега, —
и в самый раз тут выспаться бы, но
давно я не видал такого снега!

А он летит и бьётся мне в окно,
как будто мотыльки (но не на пламя),
как будто саранча (и фиг бы с ней)…

Как будто всё, что было между нами
в течение минут, часов и дней,
не льдинками нанизано на нити,
а тонет в толще разностей и сумм
и немо умоляет: «Обманите!
Скажите, что пурга — лишь белый шум!»

…Да, чуял холод с самого утра твой;
да, в самый раз бы мне утратить речь,
но эта нега кажется неправдой…

И значит, ни к чему её беречь.

2014



МОТИВ РАСТЕРЯННОСТИ

Написал бы я про зиму,
да зима уже прошла —
и лежит с утра красивый
свет на плоскости стола;
ну про май вот написал бы…
а зачем! — почти ведь он
весь уйдёт в салюта залпы,
как порядок заведён…

Написал бы уж о смерти —
но пока узнал о ней
очень мало (и, поверьте,
нет резона гнать коней).
Написать о жизни разве?
Ну не знаю… Мы и так
в суете её погрязли,
как какой-то Дональд Дак.

Написал бы о просторе,
но, как выйду из норы —
то ли жутко сразу, то ли
тошно делается… р-ррр!!
(«Что ж, избрал навеки глушь ты?»
Как же! — тает на глазах…)
О норе? Уже всех лучше
написал о ней Бальзак.

В общем, нет идей почти что.
(В реку — дважды не войду.)
Рай ли памятью почтится,
перестройка ли в аду, —
всё фигня… Напьюсь-ка чая,
вдохновения не ждя,
и… черкну про Ильича я:
день рожденья у вождя!

А потом закрою ноут,
натяну штаны и плащ
и — наружу…
Ветер ноет,
дождь идёт…
«Но ты не плачь!» —
еле слышный голос музы
затихает… Всё, затих.

Бьются капли. Рвутся узы.
Повторяется мотив.

2014



НА ОТШИБЕ ПАМЯТИ

всё устремляешь себя за выси,
всё норовишь заглянуть за них —
а разве что от тебя зависит?
…ну что молчишь-то, чудак-жених?

едва привыкнешь, убог, ко всякому —
и вот, пожалте: в компост ложись…

за ежеутреннюю овсянку
отдам последний взгляд на жизнь! —
и буду тесто тут ежедневно
месить, месить… и не только не
коситься на весточки из женев, но —
даже москве не попасть ко мне
по нитке-тропочке в этой жиже,
непроходимой почти весь год…

месите лучше, живите тише,
не обижайте ни люд, ни скот,
и будет счастье… и по заслугам:
за кротость — чистое небо ты
однажды вновь обретёшь над лугом.

благословение немоты
и снизойдёт, и потом отпустит,
но впредь не будешь уж языком
молоть.

а правда — дитё в капусте
и в горле ком…

2014



*  *  *

Мы лежали, слегка окопавшись — ещё неумело,
молча ждали ракеты: когда расцветёт она над…
Вот тогда-то себя мы покажем! — и, действуя смело,
иллюстрировать будем собою былых канонад
абсолютную как бы оправданность…
Ну а пока тут —
тишина…
Никого, кроме роты, не видно вокруг,
а ведь рядом село! —
куча крыш: и крутых, и покатых…

Только мы — как наказаны: ждём, оккупировав луг.

Но пока я валялся — мечтая ещё до потёмок
сделать дело: достичь рубежа и швырнуть автомат —
мимо глаз наших робко проследовал чёрный котёнок,
вызвав полный восторга у ряда товарищей мат!

…Мы лежали, считая себя богоизбранной расой,
превращаясь в дерьмо под разбавленным снегом дождём,
но прошёл этот кот… И сказал наш майор седовласый:
»Что-то слишком рискованно… Ша, никуда не идём.»

Вот и в мирное время… в чудесной, как сон, Паттайe хоть,
хоть в измученной Шoйне, почти занесённой песком, —
надо действовать — но… дальше попросту некуда ехать.
Остаётся лежать, чуя землю намокшим виском.

Постепенно легко забывая, что где-то долги есть, —
впору жизнь отдавать, да не стоит она ни гроша!

…В тишине вечно кроется некая, что ли, могильность…
Но зато всё свободно:
и луг,
и село,
и душа.

2014



СИЗИФОВО

Это я в детстве был богом, носящим скобы, —
детство исчезло… Сегодня я муравей,
вместе с соседями строящий телескопы.
Радио-, блин, телескопы!
«Давай живей!
Ты отвечаешь… секунду… за левый сектор,
нижний сегмент, точка номер сто тысяч сто.
Чтобы тебя не склевали — повсюду сетка.
(Благодари, насекомое ты существо!)»

И — когда очередной ураган рвёт сети,
«чашу» кромсает и клочья швыряет вверх,
крепче смыкают ряды — и мои соседи,
и моё эго — прошедшее кучу вех! —
ставшее в чём-то сильнее… и как-то чище…
И ощущаю, что сам себе — властелин!

А в это время невидимые «ручищи»
мнут нашу массу, как будто мы пластилин.

…Можешь гордиться, герой:
ты один из многих —
не испугавшихся выполнить тяжкий долг
в час роковой — когда надо бы сделать ноги,
но кто-то властно натягивает поводок:
что-то внутри,
что важнее рефлекса смыться…
императив, или совесть… а может, бог…
Главное, чувствуешь общую бездну смысла.

(Ну а в «руках»… непонятно: комок? клубок?)

В детстве — я был равнодушным, тупым, нахальным…
Многого, как говорится, не понимал…
Ну а теперь… сколько бонусов не пихай нам
к самым мандибулам — лишнее всё.

…Да, мал.
Мне ничего не нужно: я часть системы.
Мы строим важные штуки. (Без них никак.)
И — нескончаемо прёмся по этой теме.

И наполняется чаша
у нас в руках.

2014



ЛЕВО СИЛЬНОГО

Мы все земляки — мы живём на одной Земле.

А толку! — когда тебе хочется одному
топтать её и обустраивать (и в тепле
держать потом ноги уставшие)…

Обману,
сбегу на обратную сторону, где меня
не видно тебе (густ и мутен помоев дождь) —
не важно: шажочками мелкими семеня,
когда-нибудь ты и туда меня съесть придёшь.

Да, именно так. Мол, мы братья (вот пара схем,
доказывающих нам это: вот тут… и тут) —
но я как бы старше… Позволь же, тебя я съем:
ведь братство-то требует жертв…
и ведь люди ждут!

А в драку полезу — завалишь в один момент.
На шею наступишь ножищей — и ну опять
совать мне в лицо подтверждающий документ!
(Мол, вот же! — у нас с тобой этого не отнять.)

…То брызжет слюна, то течёт вместо пота гной,
то щупальцем дёрнешь — а то вдруг закатишь глаз…
Бедняга, мне кажется, попросту ты больной.

«Больному питание нужно»?  Не в этот раз.

…О да, с точки зрения хищника, тот, кто не
желает позволить сожрать себя — подлый трус!

Но мы — земляки: родились-то — в одной стране.

А толку! —
когда нужно вслушиваться в каждый хруст…

2014



ФЛЯЖКА КОНЬЯКУ

Остаток жизни, виршей ворох,
покой и волю… что смогу —
я всё отдам без разговоров
за эту фляжку коньяку.

На ней орнамент в виде змейки,
себя кусающей за хвост,
а в остальном… из нержавейки.
Внутри — обычные пять звёзд.

Но — чтоб не просто эта фляжка,
а фляжка — двадцать лет назад!
(Весь мир кинотеатр… и ляжка
одной… не знаю, как сказать.)

Чтоб были и надежда с верой,
и радость… и душевный пыл…
Чтоб не гонялся за химерой…

И чтоб — ТОГДА уже не пил!

…Посмотришь новое кино вдруг,
а там — не крошка Амели,
а тётка зрелая: давно, друг,
с повестки прошлое смели.

Уже не купится бомбила
на «обстоятельства» твои…
И так же радостно, как было,
не станет — что ни сотвори.

Короче, всё… Давай работай.
Давай работай, я сказал.
Всё лучше, чем давиться рвотой,
внутри себя ища квазар.

Всё лучше, чем губами воздух
ловить (а небо — всё темней…)
и, как дурак, мечтать о звёздах,
въезжая медленно в тоннель.

2014



ЧЕРНИКА

К неброским кустикам приник, а:
«Где наше дитятко? Эй, дить!» —
уже зовут… но тут черника —
и просто глупо уходить.

Такие россыпи… такие
места здесь…
«Ягоды беру,
давлю и — будто пятаки, ем!»
А жизнь — осина на ветру.

…В ведро,
в бидон…
да хоть в кювету! —
под шёпот елей и берёз…
«Всю зызнь иси тернику эту,
а всей — вовек не соберёс!»

«Гляди, у дедушки какая!»…
Глядеть? Когда?! — разок присев,
уже не встанешь: потакая
боязни, что, увы, на всех
не хватит…
Проблески рассудка
на время спрятались, — теперь
тебе лишь «ладостно и зутко».

И болью будущих потерь
набухло всё: и век-подёнка,
и дёрн, и воздух…
ну и что ж! —
себя не чуешь…

но: «Пойдём-ка», —
тебя зовут…

и ты идёшь.

2014



МЕЛАНХОЛИЯ

Природа будто чувствует, что скоро…
Все бездны смысла — проявляют прыть
отменную в преддверии раскола.

И все законы впору бы открыть! —
настолько всюду зелено от яблок,
уже упавших в жухлую траву…

Но, чтоб не видеть знамений столь явных,
мы просто тупо грезим наяву.

Во сне любое слово — эскапада!
любое дело — штурм! а цель — как дот!
…Всё лучше, чем в плену яблокопада
тоскливо ждать, когда оно пройдёт.

»Вон, вон опять… Загадывай желание!»

Попробуй тут успей, когда лишь миг
остался… Нужно всё всегда заранее…
Иначе — ты лишь вечный ученик,
и вот тебе урок опять… А в безднах —
не видно ни Добра теперь, ни Зла.

…Полынный вкус у этих тел небесных,
но ждать иных — не хочется! нельзя! —
уж больно долго грызли удила мы…

Не разобраться в неге и тепле
ни с чем: ни со словами, ни с делами —
за миг, пока летит Оно к земле.

2014



БЕССВЯЗНОЕ

«мы с вами свяжемся» — магическая фраза:
в ней и надежда, и могильная плита.
не бриллиант, а только нечто вроде страза,
но всё же нечто… всё же тоже красота…

«мы с вами свяжемся»… и вот гадай отныне —
когда конкретно-то… и будет ли крепка
и продолжительна… и что там с остальными?
(ведь вон же, очередь! — как мутная река…)

«мы с вами свяжемся»… и будем есть сашими
и в минигольф играть… но бабушкин наказ —
в ушах: «Не связывайся, Сашенька, с большими!»

и я — как нищий на скамейке возле касс:
и надо ехать — и забыл, куда мне ехать…

билет-то можно и купить, но всё прошло…
конечно, грязно тут…
зато — пока в тепле хоть…
а эти стразы — то же битое стекло,
искусно проданное, да! — но суть-то та же:
калейдоскоп
фальшивый образ
дым
фантом
и… что-то большее
и — лес многоэтажек.
и всё оставлено навечно на потом.

«мы с вами свяжемся…
пускай не с вами лично, —
скорее, внуки подойдут нам… до суда
не так уж долго… не хватает только Линча»

…черта — с реальностью, слепая, входит в клинч, но —
полно охотников вести её сюда:

сюда — где муть так идеально непроглядна,
что можно рыбы наловить и без труда,
и без ответственности…

шансы — как гирлянда!
всех успокаивает эта пестрота:
и обволакивает облаком лебяжьим,
и отвлекает от деталей…
не потей,
опять гадая, что да как «мы с вами свяжем»,
а просто радуйся
ничтожности потерь.

2014



БЕЗ ЛЮБВИ

Бежит себе по улице собака,
а я — к стеклу оконному приник…
Поэзия суть барская забава,
а вовсе не живительный родник.

Подушная уплачена ли подать?
Вот то-то… Расслабляться не моги,
бери бульдозер и — давай работать,
сжимая по-хозяйски рычаги…

Мир Цели, ты обычно скуп на средства,
но тут, видать, расщедриться спешишь,
пока есть объективная погреться
возможность! — и солёный огурец (а
если не сейчас, то позже — шиш)…

Солёный огурец, капуста-квашенка…
Не сторож, брат, ни нашим я, ни вашим, как
и надлежит любому из мещан.

Пусть цель определит верховный мачо вам,
а мне и гетто кажется заманчивым,
и путь
непротивления
вещам.

…Прошла старушка… Псов за нею свита…
На ветке — птичка… Выдала: «Фью-иить!»…

Уволили? Job.ru спасёт, Avito…

Жить можно! Только как же… без любви-то?

Ведь нужно хоть кого-нибудь любить?!

2015


Публикуется по авторской рукописи

Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2016