СТАНИСЛАВ МИНАКОВ

«НО ЖДУ ЕГО, ОН ЗА ТОБОЙ…»
О стихотворении Пушкина «Для берегов отчизны дальной…»

Меня всегда поражало стихотворение Пушкина «Для берегов отчизны дальной…»

Последняя строка сего сочинения, буквально взрывающая его изнутри, опрокидывающая земное — в горнее, то есть разворачивающая вспять всё течение этого стихотворения, волновала меня с момента первопрочтения, с юности.

Как это: «Но жду его, он за тобой…»?

Где автор имеет надежду дождаться ответного поцелуя? На небесах ведь, поскольку адресата уже нет в живых. Но каким может быть поцелуй на небесах? Видимо, речь идет об особом соединении двух любящих душ в «послежизни».

Потрясение не проходит, если тему развивать дальше: только ли с одной душой может быть поцелуй на небесах? Или — со многими? (Со всеми, кого душа любила здесь, на земле?) Удивление обуславливается исключительно земным восприятием, переносимым на внеземные формы бытия и отношений. Наверное, этот механизм абсурден. Но другого у нас нет.

В каком виде, в каких тончайших полях сохраняется эта взаимная аура двоих — после прекращения земных отношений, т. е. после разлуки? Продолжает ли душа любить другую душу после здешнего расставания?

Почему Пушкин пишет к Амалии Ризнич во дни болдинского вынужденного заточения, когда, казалось бы, все его помыслы адресуются Наталье Гончаровой? Невозможно упрекнуть его в нелюбви к Гончаровой, однако столь же очевидно сохраняющееся чувство к Ризнич.

К 200-летию поэта меня попросили написать «пушкинское» стихотворение для киевского сборника, юбилейного «Пушкинского альбома». И я написал.

ПОЦЕЛУЙ

          «Но жду его; он за тобой…»
                      Пушкин,  Болдино, 27 ноября 1830

И в дуновении чумы, верней, холеры,
В провинции, в чаду, в карантине,
Он не избыл слова любви и веры,
Изведанные в яви, как во сне.

Другой свободы ждал, Иного неба.
Не страшен Страшный Суд: не здесь, во зле,
А только Там тебя обнимет нега,
Которой не случиться на земле.

Жди, жди и жди — печальник светлоокий —
Безплотного касанья слабых губ.
Увы, не мы определяем сроки,
Зато вольны любить того, кто люб!

Амалия, Амалия, Амали…
Так сладко мучиться в ладонях у Творца!
Сотрется скорый профиль на эмали.
Но слово — дольше 
кисти и резца.


Фрагмент статьи Станислава Минакова «Тебя ж, как первую любовь…» (ко дню кончины Пушкина)

Источник: Сетевой литературный исторический журнал «Камертон», № 88, февраль 2017 (10.02.2017).


На страницу автора

Марина Щенятская, Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2022