Я отказалась от счастья
                           поехать в святой Ватикан,
За столом разворачивать
                                конусы жёстких салфеток
                                                       и класть на колени.

В сквозняке вестибюля
                           пройду сквозь дверной стакан.

Набережная.
                     Чёрная вода отрубает у лестниц ступени.

Яркой коробкой речного трамвая
                                     двигаю ночь за окном,
Выхожу там, где раньше виднелась черта.
Любишь всё что попало,
                           и жалобный звук под мостом –
У чугунного зверя льётся вода изо рта.

Дома засыпаю, завёрнутая в дождь,
                               и на цыпочках
                                      прокрадываюсь в пространство,
Где вдоль набережных покачиваются
                                              жидкие дворцы,

Фонари отражают идею нарциссианства.

Ранняя попытка влюбиться.
                          Пахнет холодом октября.
Пальцы, как стёкла теплицы,
                                        Дотрагиваются до тебя.
Студенты консерватории проходят мимо,
                                         стараясь не обращать.
Опаздывая и трепеща,
                        ты присоединяешься к этом клину.

Тот, кто возит меня по тусклым каналам сна,
Отталкиваясь шестом, в приталенном, чёрном,
С ладонями, натёртыми докрасна,
Подвозит к началу, говорит: «Buon jiorno».

В глубине комнаты, на боку,
                Утренней пустыннице привычно, сонно
Слушать длинную строку
                                русского самсона.