ВЛАДИМИР КАЛУЦКИЙ

БИРЮЧЕНСКИЕ ПАССОНАРИИ ИЛИ ВОЗВРАЩЕНИЕ КУЛАКА

«Кому пистоли, а кому дубины христовы». Эту народную присказку я вспоминаю всякий раз, когда попадаю на свой родной хутор Криничный. С заглохшими в бурьянах дворами, битыми стеклами брошенных домов и веселой пустой асфальтовой ниткой – хутор нынче – скол обескровленной русской деревни. Впрочем – срезом ее можно назвать и близлежащий свиноводческий комплекс, отстроенный , как пишет областная губернаторская газета «по последнему слову науки, с экологически безопасным производством» . Это аграрное чудо ХХ! века охраняют как раз те чернорубашечники, «с пистолями», что на выстрел не подпускают к проходной комплекса посторонних и журналистов.

На хуторе остались несколько одиноких стариков. Один из них – мой крестный Митрофан Корнеевич – каждое утро поводит носом по ветру и грозит кулаком в сторону комплекса: «Дубья на вас нету, отравители!»

Иногда, цокая по асфальту конскими копытами, по хутору проезжает летучая ватага казаков. В залихватских фуражках, с двойными лампасами по откормленным ляжкам, они вожделенно озираются окрест. ищя, на ком бы опробовать сыромятные нагайки. Ребята явно балуются, не сознавая, что их нарочно выкормили для охраны барского благополучия.

Я смотрю на хутор с его умирающим вчера и жирующим сегодня и пытаюсь понять: кто они – нынешние хозяева моей малой Родины? Кто дал им право безнаказанно губить чернозем и закрывать единственную на несколько сел школу? Что за тайны охраняют казаки на вонючих базах «с экологически чистым производством»? Может быть – с приходом новой аграрной политики для моих хуторян свинина стала вкуснее и дешевле? Может – местным жителям выделили тут рабочие места?

Фигушки, как говорят в народе. Громадные глухие холодильники вывозят отсюда мясо в неизвестном направлении, а на смены на комплекс автобусы привозят безропотных и безликих сезонных рабочих со стороны.

Это как же нужно не любить свою землю, хочу я спросить нынешних хозяев жизни, чтобы за зеленые деньги продать все – землю, стариков. детей, родину. будущее? Ведь это не хутор исчезает с карты России – это уходит сама тысячелетняя крестьянская Россия. Та, что дала тем же нуворишам язык, образование, друзей и врагов…

«Мы – обречены?» - спрашиваю я себя. И вспоминаю слова философа Владимира Соловьева, сказанные им в революционной ситуации 1905 года: « Судьба народа не в том, как он видит себя во времени, а в том, как видит его Господь в вечности». Значит – вся надежда на Бога?

Наверное – да. Но и самим тоже надо шевелиться. Тем более – именно наши места имеют вековой опыт образцового ведения сельского хозяйства. Я имею ввиду единственный в своем роде, неповторенный нигде и никем опыт однодворческого хозяйствования .

Если мы обратимся к общедоступному словарю Ефрона-Брокгауза, то узнаем, что к середине Х!Х века 80 процентов однодворческих поселений России приходилось на Воронежскую губернию, а в ней основанная масса однодворцев проживала в Бирюченском уезде. Столь же сильны позиции однодворцев были в окрестных Новооскольском, Коротоякском, Старооскольском, Валуйском уездах. То есть – средоточение однодворцев в России самым высоким было именно здесь, вокруг нынешнего Красногвардейского района, Белгородской области. И мой хутор прямой участник и свидетель такого хозяйствования.

Ныне же, по известным причинам, за образчик нам преподносят казачьи формирования. Их буквально насаждают повсеместно, выводя в губернаторских инкубаторах атаманов, есаулов и хорунжих. Я не буду говорить тут о чужеродности всего этого для наших мест, никогда не знавших регулярного казачества. Я лишь хочу сказать – у нас и без того есть на что равняться. Ведь однодворчество – это такой же почти субэтнос, как и казачество. Но если первое немыслимо без врагов, то однодворцам всегда были нужны соратники. Им был нужен мир.

История казаков и однодворцев и схожа – и различна. Я остановлюсь лишь на прошлом этих сословия в наших местах.

Так вот. Надо признать, что записанное в школьных учебниках прошлое Дикой Степи совершенно несостоятельно. Никогда эти плодороднейшие земли не пустовали и пространство от Тулы и до Крыма во все средние века оставалось густонаселенным, с большими городами и богатыми селами. Громадные степные просторы между Волгой и Днепром заселяло автохонтное казачье племя – остатки Хазарского каганата. Вот это и были настоящие казаки, и именно их пытаются копировать нынче в наших местах.

А вот наши места простирались несколько севернее, на границе лесостепи. И здесь со времен Киевской Руси жили и сейчас живем мы – потомки славянского племени северян. У нас – тысячелетний костюм и языковой извод, у нас полное согласие души с природой. И когда вы видите в любом нашем селе старого белобородого деда, то можете быть уверены, что он – потомок ратников новгород-северского княжества, давших основу «Слову о полке Игоревом». И Батыево нашествие не уничтожило, не согнало с насиженных мест наших северян, или секрюков, как стали звать их в позднее время. Они как были, так и остались главным хлеборобами славянского мира.

И когда мы читаем про набеги крымских татар на Русь, то должны помнить, что это были не стихийные походы, а результат дипломатических игр Крыма, казаков, секрюков и Москвы. Живущие между молотом – русским царем, и наковальней – крымским ханом, мои предки вынуждены были лавировать, выживать. Но при этом всегда чувствовали и осознавали себя частью Великой России, великороссами.

По мере укрепления Москва стала прибирать к рукам порубежные земли. Думаю, вам интересно будет узнать, что в состав России Сибирь вошла на сто лет раньше, чем наша Северская земля. А в наших краях началось возведение Белгородской засечной черты. Официальная история учит, что ставилась она ради защиты от крымских татар. На деле черта была прикрытием торговых путей. Если посмотрите на карту ХVII века, то увидите, что Тульская, Белгородская, Симбирская засеки лежали аккурат на несколько верст севернее знаменитых Рыбного, Бакаева шляхов и Свиной дороги. Все это были более поздние направления по штрихам прежнего Шелкового пути. То есть – строительство южных пограничных сооружений имело, прежде всего, хозяйственное, а потом уже военное значение. А поскольку пути эти лежали вне русских земель, то цари возвели эти постройки, как бы мы теперь сказали, явочным порядком, без согласования с мировой общественностью. Не случайно отчужденные Белгородской чертой земли заграница признала лишь несколько десятилетий спустя, по Андрусовскому миру.

И вот тогда государство стало привлекать севрюков к державной службе. Для начала их посадили на довольствие по разрядам служилых людей «по отечеству» и «по прибору». Служилые «по отечеству», то есть по родовитости, составили то, что мы именуем теперь офицерским корпусом. После утраты белгородскими городами военного значения, люди этого разряда распались на дворян и, собственно, однодворцев. Служилые же «по прибору», то есть, как бы мы теперь сказали – призванные к военной службе, в новой ситуации составили класс государственных крестьян.

 Чуть подробнее о судьбе нашего казачества.

Оно именовалось «городовым», поскольку несло гарнизонную городовую службу в новых русских крепостях по Белгородской засечной черте. Это были набранные «по прибору» все те же севрюки, собранные в сотни и полки по стрелецкому типу и так же наделенные землей. В подкрепление им прибывали такие же городовые казаки из северных русских городов. Они тут пребывали, как бы мы теперь сказали, по вахтовому методу. Государству надо было пропустить через «горячие точки» как можно больше служилых для обретения ими боевого опыта. Почти нынешняя Чечня! Русские городовые казаки разделили судьбу стрелецкого войска. Петр I провел расстрелечивание и первое расказачивание в стране. Наших казаков низвели до крестьянского сословия в основном за то, что они поддержали сначала правительницу Софью, а потом Степана Разина и без боя сдавали ему города. Причиной было единоверие – и Разин, и казачество придерживалось раскольничьих идей. Последней попыткой остатков городового казачества вернуть себе ратную значимость была попытка присоединения к мятежному Кондратию Булавину в 1708 году. Но еще до их соединения с донскими казаками князь Долгоруков разбил городовых казаков на Черной Калитве. После этого случилось великое выселение севрюков на север: рассерженный Петр отправил в ссылку бунтовщиков «со скарбом и животами» «Был Петр Великий первый большевик» - писал по этому поводу Максимилиан Волошин. Бесконечные вереницы подвод с опальными потянулись тогда от южных окраин в Каргополь, Мезень, в Тобольск. Совсем, как при коллективизации.

О казачестве в наших местах после этого говорить нет смысла.

Я не пытаюсь определить – хороша ли история белгородского казачества или плоха. Она такова, какова есть. И если мы берем ее нынче за образец, то должны помнить, что пустил городовое казачество по ветру за измену ему сам Петр Великий. Стоит ли это подражания?

Приблизительно такая же судьба ждала и черкасских казаков. С них в булавинское время прямо на городских майданах срывали гозыри и позуметы и развенчивали в крестьян. Прием черкасы почти поголовно стали крепостными.

Так что к началу ХVII века в наших местах окончательно сложилось ведение сельского хозяйства по дворянскому (помещичьему), однодворческому и крестьянскому типам. Причем – крестьянские хозяйства распадались на государственные, владельческие и дворовые.

И я остановлюсь теперь на однодворцах. Откуда такое название?

В отличие от дворян, часть служилых людей получила в пожизненное наследственное пользование землю из расчета лишь на одного хозяина подворья. Почти всегда такое хозяйство, без дробления, передавалось по наследству старшему сыну. В подсобье позволялось нанимать работников и даже иметь до пяти душ крепостных.

Однодворцы с семейными оставались лично свободными подданными, их подворье не входило в сельскую общину и не облагалось обязательствами круговой поруки. Хозяйство однодворца несло государственные повинности лишь в виде поставки части урожая по твердым ценам.

По сути – это было минидворянство. Причем, оно попало в такую нишу, где его заботами не задавались ни государство, ни сельский мир.

Однодворцы были представлены сами себе.

И такой уклад жизни дал поразительные результаты. Среди однодворцев Бирюческого уезда за все время существования уклада не было ни одного случая разорения.

Дети однодворцев учились в самых привилегированных учебных заведениях империи. Но они не выходили в государственные чиновники, потому что почти всегда возвращались под родительскую крышу. Однодворческие поместья имели своих агрономов, ветеринаров, врачей и учителей. В уездном Бирюче однодворцы содержали земледельческую и агрономическую школы, опытную станцию. Они владели конезаводом Белошапкина в Утянской волости. На деньги однодворцев в 1812 году сформирован Бирюченский драгунский эскадрон и ополченческая дружина.

Но главная заслуга однодворцев в том, что они сумели сохранить наш редчайший чернозем и получить от него полную отдачу. Эти хозяева были законодателями русской аграрной школы и не случайно знаменитый ученый Докучаев постоянно держал у себя на станции под Харьковом бирюченских агрономов, как практиков высшей пробы.

Бирюченские однодворцы жили и вели хозяйство в равновесии с природой, в состоянии гомеостаза, говоря языком науки. Каждое их хозяйство вкладывало в землю чуточку больше, чем от нее получало. Это был процесс постоянной рекультивации земель и не случайно в практически однодворческой бывшей Верхососенской волости ныне – самый высокий бонитет почв по округе. Ни варварское колхозное земледелие, ни нынешнее паразитическое пока еще не разрушили то, что наши предки холили столетиями.

Не подпадавшие под воинскую повинность однодворческие хозяйства никогда не оставались в стороне от военных забот государства. На лесных кордонах однодворцев работали скорняжные и столярные мастерские, а плотницкие артели, нанятые однодворцами, рубили по округе дома и храмы…

Страшным ударом по однодворцам, как и по всей крестьянской России, обернулась либеральная реформа 1861 года. Земли, подворья и сами однодворцы были включены в сельскую общину на правах государственных крестьян. У привыкших к самостоятельности хозяев вырывали одну привилегию за другой. Их хозяйства включили в круг земского землепользования. Хотя и на особых правах: за однодворцами оставили их прежние наделы, но они обязаны были в любой год четверть урожая продавать государству по твердым ценам. Этот четвериковый хлеб спасал Россию в десятилетия развала дворянского и крестьянского укладов и он же был основной массой поставляемого за границу зерна.

Однодворцы, как и прочие крестьяне, теперь были призваны к избирательным урнам для выборов земских и уездных властей. Ради общественной жизни их все чаще стали отрывать от привычной работы. Это тяготило однодворцев. И, как проблеск надежды на лучшую жизнь, они восприняли столыпинскую земельную реформу. Они первыми выкупили у государства земли под хутора и отрубы и первыми основали в уезде многие десятки населенных пунктов.

Теперь однодворцев стали именовать кулаками.

Именно эти кулаки буквально расцветили уезд названиями нескольких сотен(!) населенных пунктов. Названия хуторам давались и по именам хозяев, и по местности, и по способу хозяйствования. Я смотрю сейчас на карту Бирюченского уезда 1911 года и буквально упиваюсь, словно читая поэму. Смотрите – какая Крестьянская Атлантида канула в вечность! 

Хутора Березкин, Бибиков, Волков. Высокий лес, Шальной, Хмызов, Чеслошный, Новодевичий…

Слободы Ливенская, Успенская, Староивановская, Верхнелубянская…

Деревни Садки, Нагольная, Большие Воды… Села Верхососенск, Гредякино, Шелякино, Верхнее-Покровское…

Лесные кордоны баронессы фон Роден, Редкодуб, Кувшинова, Фомичева…

Сегодня в Красногвардейском, полностью сельскохозяйственном районе, мы имеем один город и 85 сел, деревень и хуторов при 41 тысяче жителей.

Сто лет назад мы имели – не падайте со стульев – 1 город, 58 слобод. 2 слободки, 20 сел, 6 селец, 37 деревень, 1 поселок, 2 выселка. 143 хутора, 45 землевладельческих усадеб, 3 мельницы. 50 лесных кордонов, 2 пасеки. 1 урочище и одна лесная дача. И все это при 207 тысячах жителей.

То, что случилось за сто лет всего с одним уездом – полная катастрофа. Это – та самая капля, в которой отражен океан. Крестьянской России больше нет.

И когда мне, как пример возрождения села, выдают ряженых казаков – я откровенно смеюсь. Это – не работники. Это охранники, чоповцы с шашками, если хотите. Их и насаждают на селе затем, чтобы сохранить status quo, чтобы – упаси боже – тут не возникли зародыши однодворческого здравомыслия! А как державная сила они вообще никакие: вспомните пример Кущевской, где даже коренное казачество оказалось пугливой ордой перед кучкой мерзавцев, принародно убивших двенадцать человек.

Какое уж тут равновесие с природой, когда нынешние комплексы района дают по триста тонн концентрированной свиной мочи в день. Это же аммиак! И его просто выливают в землю. Тут никакая экосистема не справится.

Нынешние агрокомплексы и группы зерновых компаний – прямые убийцы, выхолащиватели земли. Созданные под скороспелую государственную программу по сельскому хозяйству, они пропадут сразу, как только перестанут давать прибыль. В один день исчезнут свиньи и их хозяева. А нам останутся руины и загаженная земля.

Но мне видится, что тогда, возможно, на мой хутор вернутся живые люди с русскими сердцами. И им потребуется опыт обустройства отчей земли.

И за образец они возьмут однодворцев.

И тогда всем станет видна нелепость самозваных казаков с нагайками. 

На страницу Владимира Калуцкого