—  Вчера Лукашины уехали, — тихо и горестно вымолвила Антонина, выставляя на стол расписную фарфоровую сахарницу, — и к нам не зашли. Уехали — ни слова не сказали.

—  Как уехали? — не поверив своим ушам, передернулся Симкин, — я недавно Петра видел.

Его жена хотела еще что-то сказать, но губы ее скривились, она торопливо прикрыла рот рукой и заплакала.

—  Да все уже уехали! Все! Только вы ничего не видите! — громко закричала из комнаты их старшая дочь Нина, — досидимся здесь — из собственного дома скоро выгонят! Да мы с Машкой останемся старыми девами — русских не осталось!

Симкин не донес до рта чашку с чаем, поставил ее на стол и задумался. Мрачная тень накатилась на загорелое лицо.

Не хотелось верить в неотвратимость переезда, ох, как не хотелось. Временами ему казалось, что еще остается шанс удержаться здесь. Что все обойдется, все наладится. Но нет, круто все переменилось. Каждый стал сам за себя, и надеяться больше не на что. Пора определяться.

А решение только одно — оставлять землю, на которой прожили двадцать лет — и уезжать! Сейчас русские уезжают — будто пропадают. Жили, жили рядышком не один год - и все — никого нет.

Симкин догадывался, почему все тихо уезжают. Никто не хочет, чтобы позор их видели. На новом месте переселенцев не жалуют — уже проверено. Ни работы, ни почета. Здесь был директором - там будешь сторожем. Разве ж охота, чтобы друзья знали про позор на старые головы.

 Нажитое долгими годами жалко оставлять. Симкин порывисто поднялся, встал на пороге зала и нежно приложил грубую ладонь к гладкому косяку. Дом — красавец. Сам строил, знает, как каждый кирпич лежит. Двор — тоже загляденье. Огород, сад, мощеные дорожки — словно в раю. А там: абрикосы, яблони, виноград, дыни — все растет в этом благодатном крае.

И дочерей до этой заварухи мечтал на ноги поднять, замуж хорошо выдать.

«Какая жизнь была, какие планы! — горько сжалось у Симкина сердце, — а теперь остается только одно — бежать! Еще вопрос — куда? Россия велика, а нигде не ждут».

Антонина, сдерживая слезы, с надеждой смотрела на него. Это он — молодой инженер Геннадий Симкин, когда-то привез сюда несмышленую саратовскую девушку. Покорил ее сердце высокий, ладный парень, горящий по работе в дальних краях. Ни минуты не сомневаясь, поехала она с ним. Здесь, в Узбекистане, они нашли и гостеприимную землю и хороших друзей. Тогда не делили ничего - на всех была одна страна. А все, что зависело от них, сложилось удачно: хорошая работа, уютный семейный очаг. Здесь родились и выросли две дочки, на которых они смотрели да радовались.

Но видно, есть на свете что-то такое, что не зависит от простых смертных. Есть страшные силы, что подобно безудержному урагану разносят людей с насиженных мест и жестоко ломают им судьбы. Кто рождает эту силу — Бог или человек — не осмыслить. Если Бог — то почему он такой безжалостный? А если человек — то кто дает ему такое могущество, что вздымаются по его смутной воле целые народы и превращаются в зверей люди? Страшно все это.

Симкин молчал. Еще пять лет назад главным инженером на комбинате работал и ничего не боялся, хотя сотни людей за его спиной были. Потом потеснили его с высокой должности. А сейчас три самых дорогих человека за ним — три беззащитных женщины. Нет! Тянуть больше нельзя, потом не простит себя, если что-то случится.

—  Что ж, мать, пора и нам отсюда выбираться, — произнес Симкин то, что в головах его семейства уже крутилось не раз.

—  Дожились, Господи! По свету мотаться на старости лет! — вдруг заплакала Антонина, всплеснув руками. Она поняла — муж так решил, и назад ходу больше нет.

—  Мамочка! Не плачь! — бросились к ней дочери, — мы же все вместе будем! Давно надо было уехать. Уже забыли бы этот Узбекистан.

—  Ну, и куда переезжать будем? — обвел тягостным взглядом семейство хозяин, — Россия-то большая, а где нам место найти? Ведь у нас и родни близкой нет.

—  Да хоть куда! — запальчиво выкрикнула младшая, — лишь бы отсюда!