АЛЕКСАНДР ФИЛАТОВ

РЕЦЕНЗИЯ НА СТИХИ ВИТАЛИЯ ВОЛОБУЕВА
В. Волобуев. Следы по росе. Стихи. 1986.
Рукопись для Центрально-Черноземного книжного издательства

Особое внимание к стихам В. Волобуева — естественно и понятно. Он автор поэтического сборника, студент Литературного института им. Горького, наконец, на раннем этапе творчества взлет его был почти стремителен, а выхода из печати своей первой поэтической книжки ему не пришлось долго ожидать.

Сейчас поэту — тридцать. Это так называемая пора становления, пора зрелости и углубленного взгляда в себя и окружающий мир. Новая рукопись стихов «Следы по росе» — подтверждение тому. Спокойно и с достоинством Волобуев продолжает свою же Книгу полей и перелесков, Книгу, наполненную смыслом жизни, смыслом колхозного труда и человеческой радости.

Здравствуй, родимое поле,
Милой земли лоскуток,
Трав молодое раздолье,
Старый забытый мосток.
Здравствуй, тихоня речушка,
Мой вам привет, камыши,
Где затаились лягушки
В летней полдневной тиши.
Выйду я вечером к лугу,
Гляну в туманы свои,
Вспомню девчонку-подругу,
Эх, соловьи, соловьи,
Как вы запели родные,
Ждали-заждались меня,
С вами я ,с вами отныне —
И до последнего дня.

Только любовью к родным просторам и ко всему «живущему» на них можно объяснить появление этого стихотворения, где есть чувства, мысли, да и слова, как говорится, из этой песни жизни не выбросишь. В последние годы все чаще практикуются суждения о новом в поэзии по принципу, вероятно, приемлемому в мире науки: если стихи построены на «исключениях» из правил стихосложения — это ново, перспективно, убедительно, да и талантливо... А если автор земной шар уподобил арбузу
(кавуну) и при этом увидел в зеленой корочке и в земной литосфере нечто общее,а в мякоти и раскаленной магме — «сестер родных», то уж тут чуть ли не все готовы кричать о явлении в русской поэзии и о гениальности...

Что ж, подмечать и видеть — хорошо, да и кто против этого? Детям вообще свойствен подобный способ постижения мира, но подменять одно понятие другим вряд ли целесообразно: жизнь и без того богата и многопластова, а не думать, что новое — это давно забытое старое, никому не престало.

Стихотворения В. Волобуева по значимости новыми никак не назовешь, но по сути стихи его — это «новое» напоминание забывчивым о том, что землю еще никто и никогда не отменял и лягушку — тоже, и камыши — тоже... А забывчивых так много, так бесконечно много, что становится страшно за вечную красоту, обреченную чуть ли не на прозябание.

Опыт русской поэзии от Пушкина, Чуковского...и до Есенина и Рубцова — учил и учит главному — любви к природе и человеку, иной связи существования нет и быть не может, как не может быть вообще литературы городской и деревенской, а философии для избранные и неизбранных. Другое дело, что любовь В. Волобуева не всегда напрвлена на «слабое и беззащитное»: на «лоскутке земли» ему еще видится «трав молодое раздолье», и хотя это, как говорится, дело вкуса, но вкуса, мягко говоря, подпорченного. Давно мир распрощался с «травяным раздольем», да и «затаенные в тиши лягушки» — слишком большая роскошь... Было бы драматичней и честнее, если бы автор любовь и боль за объект любви органически соединял, как того требуют принципы гуманистического отношения к жизни.

Правда, у В. Волобуева встречаются в рукописи стихи, причем — хорошие, где нотки неуверенности и даже мгновенного страха возобладают, но стихи эти уже не о «лоскутке земли», а рассуждение вообще!

Чем ярче день, тем горше близость ночи.
Неотвратим таинственный закат,
А ветер тучи рвет и гонит клочья,
И зябкой рябью тронута река.
Но все равно, неясно и негромко,
Сквозь злую ночь, презревши тьму и тлен,  (ВШИ!)
Другого дня светлеющая кромка
Горит надеждой скорых, перемен.

Чаще всего настоящий поэт не «ищет» тему для очередного стихотворения, да и когда поставлена точка, вряд ли всегда может объяснить: почему написал эти стихи, а не другие. Естественно ли это? Вполне! Уже хотя бы потому, что пишущий в «столбик» — человек предчувствующий, способный на сопереживание, а объект его творческого исследования не так для него и важен, точнее — не всегда важен.

В. Волобуев живет в деревне. Лучшие и худшие минуты его жизни, надо думать, тоже связаны с деревней. Нужно ли поэту в данной ситуаций «искать» человека среди бела дня? Да еще с зажженным в руках фонарем? Нет, конечно. Все у него на виду, потому-то и в стихах его — все тоже на виду: и святое, и грешное.

Но вот и луч пробился свежий,
Ему и править новый день.
Туман все призрачней и реже,
Темнеют пятна деревень...

Или:

Этот ветер знает точно,
Как в глухие вечера
Недописанные строчки
Умирали после точки,
Не доживши до утра.    (снова ВШИ!)

Еще

Дрогнет облачко седое,
Дунет мягкий ветерок,
Шевельнется молодое
Обрамление дорог.
Высоко повиснет птица
И зальется в синеве,
Пыль тихонько закружится
И уляжется в траве.

Наконец:

Всю ночь гроза над домом билась,
Чертила тучи поперек,
А утром небо,как умылось,
Над полем тоненький парок.
Деревья мокрые уснули,
А после ночи грозовой,
Дремота сладкая июля
Повисла в дымке заревой.

Из рукописи можно сделать много подобных извлечений, модно цитировать стихи, лишенные внешнего блеска, но правдивые, наполненные тонким пониманием явлений природы и земной красоты, но... Но исключительно из чувства доброжелательности и желания помочь молодому поэту хоть малым, я остановлюсь на том, что, на мой взгляд, требует и большой доработки, и на том, что мешает В. Волобуеву заговорить в полную мощь души и природного дарования.

Новая рукопись не устроила меня до конца потому прежде всего, что автор ее не смотрит вдаль, а, топчась на месте, ищет и ищет то, что находится «под рукой», в результате чего происходят подмены: самоцветы и побрякушки почему-то отождествляются, имеют общую отправную... Но и это не все. Многое, очень многое в рукописи не очеловечено, а потому и лишено смысла существования; те немногие конкретные лица в стихах практически на рукопись не работают, да и у автора они
попали в разряд «зарисовок», т.е. материала заведомо сырого и сугубо подготовительного.

О том, чего нет в рукописи, что можно лишь предполагать, говорить особенно тяжело и, кроме совета, порекомендовать нечего. Но какой же может быть совет в данной ситуации? У меня он один: не топтаться на месте, узнавать жизнь и глубже проникать в суть вещей и явлений... Другого у меня нет совета. Думаю, если автор воспользуется им, хуже ему не будет, а стихи его и новая книжка, естественно, от этого станут только лучше.

Теперь о другом. О конкретном. Уверен, рукопись готовилась в спешке и к определенному сроку. Отсюда — стихи в сборнике неравноценны, рядом с хорошими есть так себе, а есть и откровенно слабые, надуманные. Надеюсь, автор вернется еще к ним, над одними основательно поработает; от некоторых надо просто отказаться, так как новую книжку вряд ли они украсят.

Нужно ли так?

Не верь тому, что говорится,
Поверь лишь сердцу своему,
Оно не может притвориться,
И не поклонится уму...

В чем дело? Перед умом все меркнет, если и есть место поклонению, то оно там, где существует Ум, высшее, на что способна была матушка Природа. Что подразумевается (опять корень — ум) под понятием «что говорится»? Говориться может разное, в том числе и Истина, а перед ней бессильно все: слезы, вопли, сердце и даже кулаки...

Если бы поэт подумал (ум!) об этом, вряд ли бы появилось это стихотворение. Да, сердцу надо верить, оно — вещун, но... Мысль при этом не отменяется...

В рукописи, к сожалению, многовато неточностей и смыслового, и языкового характера. «Так и живу — душа на месте, а тело кормит ремесло». Кто кого кормит? Тело ли ремесло или ремесло тело?

Еще: «Приходит такая минута, что крылья встают за спинои...» Не уверен, что крылья могут «вставать»...

Или еще примеры. «Он свидетель беспристрастный, как порыв души прекрасный я в слова переводил...» Надо: «Свидетель тому, как я...»

В стихотворении «Я мокрому снегу не верю...» есть строчка: «Не верю неверному льду» — «неверному» всегда не верят, если о том знают; автор знает. В строчке «Дороги на ноги мотать...» есть что-то ущербное.

В стихотворении «Н. Душке» в строке «Порой молодою, весеннею, вешней» — эпитеты тавтологичны.

Стихотворение «Танковое поле» требует доводки, детальных точностей, чтобы не возникало двоечтения, а оно все-таки есть (2 строка), хотя взаправду слово «боец» применимо только к советским солдатам.

Примеры подобные не единичны, просто возможности рецензии не позволяют остановиться на всех. Но, повторяю, В. Волобуеву необходимо от них избавиться прежде, чем на это укажет редактор или рецензент издательства.

Бесспорно, новая рукопись может служить основой для поэтического сборника, но пока он не готов. Автору же под силу справиться с задачей номер один: подготовить крепкую рукопись, нам остается только ожидать.

В заключение хочется пожелать молодому поэту доброго здоровья, поэтического взлета. И только — самоцветов!!!

С уважением А. Филатов, член СП СССР.

2 июня 1986 года. Белгород

Источник: оригинальный машинописный документ из архива Виталия Волобуева.

На страницу Виталия Волобуева

На страницу Александра Филатова

Виталий Волобуев, сканирование оригинала, подготовка и публикация, 2024