РАЗНЫЕ РОССИИ
Автор: Владимир СУХАРЕВ
Ехал и думал, какие разные России…
Пешеходно-тротуарная, с троллейбусным оттенком и уютно-автомобильная, с длинным языком асфальта. Встретятся две России, а поговорить не о чем – слова есть, а сидений для них нет. И лишь одно объединяет и примиряет всех – желудок. Именно поэтому я мчался на своих «Жигулях», которых томил кризис почтенного возраста, по третьей России – холмисто-пыльной грунтовке, с впалыми щеками деревень. Ни на одной карте мира нет этой полевой дороги, да, пожалуй, и пролетающих мимо строений тоже не существует... Мне нужно было миновать эти бесконечные спуски-подъёмы-зигзаги со щетиной лесопосадок, чтобы короткой дорогой попасть на следующий поселковый рынок в расписании недели. Товар продавался плохо, и я решил качество времени перевести в количество мест. До обеда – на одном базаре, после – можно захватить другой, благо география просторов позволяла. И я торопился. Машину плавно подбрасывало на гладких ухабах жаркого лета, а дорога сзади пыталась пылью скорее высыпаться в небо. Но там свои порядки – голубое полотно уже было занято белыми булками облаков, и пыль, как людская суета, оседала в поле…
Лента грунтовки тянула вниз, и заросший разнолесьем овраг неожиданным склоном стал заглатывать автомобиль, словно аист лягушку… Не сбрасывая скорость, съехал вниз – прижал педаль тормоза и включил «вторую» передачу. Эх, задние амортизаторы, похоже, снова придётся менять – зад сильно грюкнул бампером о землю…
Менять, менять, всё нужно менять. И машину, и жизнь, и России. Всё дряхлеет, хоть сто раз назови его «новым». «Новое», а присмотришься – уже было, «свежее», а уже с запахом…
Ветки дёрна хлестнули по окнам, и я внезапно выскочил из лесопосадки, как кошелек из дырявого кармана. Надавил на газ… Справа в логу появились ветхие крыши – деревня не деревня, улеглась рядом с дорогой, не разберёшь…
Снова длинный спуск. Спина пропитала сиденье потом. Давлю на газ, и…
– Дых…грух-ды-дых-ды…
Машина заискивающе завиляла телом, будто Тузик перед хозяином, и я резко надавил на тормоз…
Выскочил из салона – так точно! Наехал на борону. Переднее колесо пустое и запаска тоже. Открываю багажник, пылищи – тьма, вытаскиваю сумки с товаром. Женские колготки, парфюмерия, детские вещи… Наконец-то добрался до колеса. Камера на него у меня есть новая, поменяю, но чем сбить покрышку с диска?
Бросаю в траву запаску, наставляю на обод уголки, бью молотком… С таким же успехом можно комаров ловить квартирой. Всё впустую – необходима кувалда. Я сел на корточки и задумался – кругом поля, до трассы далеко, а здесь в логу только ветер да вон избы выглядывают из-за деревьев. К людям…
От грунтовки сквозь высокий кустарник пролегла широкая тропинка. Я подцепил в руки колесо и побежал. Если сейчас найду, возможно, ещё успею к закрытию рынка, хоть возле него постою-поторгую…
Вот и начало забора. Серый штакетник изогнулся растянутым серпантином по краю заросшего огорода и перед хатой совсем отвалился. Подхожу к воротам, и понимаю, что там никого нет. Окна в доме ставнями закрыты, а на двери полумесяц замка застыл.
– Хозяева, эй?!
Тишина. Только высокие вязы качают мудро ветвями и объясняют что-то на своём языке. Я оглядел короткую полукруглую улицу и направился к другому дому…
В этом, под соломенной крышей, точно никто не живёт…
Дальше…
Так я прошёл дворов шесть, но везде прописался покой. Последняя хатка без забора с пыльными стёклами и выцветшими занавесками привлекла внимание приоткрытой дверью. Её бревенчатый сруб чуть подкосился ржавой крышей и будто из последних сил, цепляясь за трубу, рассматривал ветхими резными наличниками что-то там в лопухах. Я бросил колесо на траву и подошёл к окну… Ничего не видно. Протёр ладонью стекло. Никого.
– Эй, – крикнул негромко и тут рассмотрел в глубине комнаты стол и какое-то движение. Послышались вздохи, и снова всё стихло. Какая-то птичка на ближайшем дереве звонко затенькала… Осторожно ступая по бурьяну, подошёл к двери.
– Э…
На меня смотрела старуха.
– Здравствуйте…
Она молча кивнула и уставилась куда-то мимо меня. Я разглядывал этого маленького человечка, и вдруг понял, что меня удивило. Она была одета не так, как обычно ходят в деревнях, а так, как ходили в тех же деревнях лет сто пятьдесят назад на праздники. Красочный сарафан, передник в бисере, платок, расшитый узорами. А может, она вернулась с фестиваля народных искусств, где представляла Россию…
– Бабушка, здравствуйте, у вас что-то типа кувалды не найдется?
Держась за дверь, она молчала, и только сквозняк, запутавшийся в нитке её шерстяного носка, давал понять, что она настоящая.
– Или топора с большим обухом…
Старушка показала рукой в сторону под крыльцо, и я заметил мощный колун.
– Спасибо, бабуль, верну обязательно, я скоро…
Как раз то, что мне надо…
Поднимаю голову, а дверь тихо смотрит мрачной щелью и даже не скрипит. Я кинулся к колесу, а потом как что-то остановило. Дай, думаю, в окно посмотрю…
И посмотрел…
Старушка подошла к столу, легко ступила на табурет и вдруг – исчезла…
Ничего не понял…
Зайти – неловко, да и страшновато. Вновь внимательно всмотрелся в окно… и тут понял – она легла в гроб. Вон и крышка у печи стоит…
Разделывая колесо, я упорно размышлял и не находил ответа – не срастались мои мысли с увиденным. Не хватало только Гоголевской ночи… Ладно, все эти вопросы не кормят и кошелёк не раздувают…
Колесо было готово. Я отнёс колун на место и, окинув взором опустевшую Россию, заторопился к машине…
Выбегаю на дорогу и немею! Возле моих перевёрнутых «Жигулей» стоят люди… Заметили меня и переглядываются. Вижу, что они открывают рты и доносятся обрывки русской речи, но то, что они говорят, я не слышу, а чувствую. Подхожу ближе. Старики, женщины, мужчины среднего возраста, молодые. Все улыбаются и отходят – не дают к себе приблизиться, а мне почему-то горячо хочется к ним подойти…
Внезапно стало легко внутри, словно долгая боль в груди затихла и тёплой волной разлилась по телу. Ещё секунду назад мышцы рук подрагивали от тяжести колеса, а теперь оно будто из пенопласта. И тут я замечаю, что незнакомцы стоят не на земле, а чуть зависли в воздухе. И поле, зелёное поле, вдруг подняло край своего ковра и оттуда полился белый ароматный свет. Люди кивали мне руками, словно прощались ненадолго, и по очереди исчезали в нежности света. Хотелось крикнуть, чтобы и меня взяли с собой, но я не слышал своих слов, только остро чувствовал, что меня там ждут. Там всё, что я когда-то потерял хорошего…
Неожиданно под ногами что-то хлюпнуло, будто газ вырвался из грязевой трясины. Я посмотрел вниз и увидел себя лежащим в пыли возле машины. И это меня не удивило, только сильно потяжелело колесо. Я присел рядом с собой и закрыл глаза…
Кто-то мелко, словно птичьим клювом, щипал и дёргал меня за плечо. По телу стало расплываться тёмное пятно невыносимой боли. Я с усилием приподнял веки и сквозь щель увидел лицо старухи.
– …куда-ж это ты так нёсси, как скаженный… – ухватили мои мысли слова. Захотелось спросить её, зачем она ложится в гроб, как цветной взрыв в голове засыпал моё сознание…
Разные бывают России, больничные и домашние – одна переходит в другую и уже живёт совсем иными мыслями, но объединяет их…
Я всё время думаю, не окажись в том безлюдном месте простой русской женщины, одинокой старушки, которая упорно пытается жить несмотря на то, что деревня опустела, – навряд ли бы меня увидела моя Россия.
И в эту минуту, когда я выписываюсь из клиники, мчит русский человек по своей земле, и дай ему Бог встретить свою Россию.
Другие произведения автора
