ВЛАДИМИР МИХАЛЁВ

СТРАДА
Из книги «Земля моя» (1962)


МОЯ БЕРЁЗА

Бегу оврагом, по откосу,
тебя, весёлую, ловлю.
Люблю тебя — простоволосую,
в косынке трепетной люблю.
Ещё мальчишкой невысоким,
к твоей груди припав легко,
я насыщался вешним соком,
как материнским молоком.
И ты играла, недотрога,
со мной, как младшая сестра,
цвела у школьного порога,
у пионерского костра.
Мне на тебя не наглядеться
ни в полдень яркий, ни в пургу.
Тебя я вынянчил у сердца,
тебе вовеки не солгу!

КАРАВАН

Едва хлестнёт дождём тугим,
запахнет вдруг неповторимо
знакомым, очень дорогим:
землёй отволглою родимой,
дымком обжитого жилья,
зарёю молодою, росной
и тёплым запахом жнивья
поры богатой хлебокосной...
Ни духоты тогда, ни пыли,
а свежести — хоть отбавляй,
как будто только разломили
румяный, пышный каравай.



КУКУРУЗА

Поднялась ты под солнцем весёлым,
до метёлок рукой не достать.
Загляделся лучистый подсолнух
на твою величавую стать.
Крепко дружит с тобою подойник —
Звонкий берег молочной реки,
И не жаль мне растёртых ладоней
И стихов сокровенной строки!



ГОЛУБИ

Голуби, белые голуби!
Я слежу, запрокинув голову,
как кружат они в небе синем
над простором родным, над Россией.

Мы за мир, за зелёные пашни,
за горячее счастье наше,
чтобы голуби вились высоко
и на Западе и на Востоке!



*  *  *

Счастья нашего полную меру,
радость нашу и нашу любовь
не вместишь ни в какие размеры,
не охватишь созвучием слов.
Мы Отчизне несём неизменно,
как сыновнюю верность свою, —
всё, что в сердце светло, сокровенно,
всё, что жаркие руки куют.
Краше песен и вымысла краше
подымается, строится жизнь.
Мы под знаменем партии нашей
твёрдым шагом идём в коммунизм!



МОЙ КРАЙ

Хмельные ветры рожь колышут.
Короча стиснута в садах.
Встают у Яковлево вышки,
дробится в Губкине руда.
Гремят составы, стонут рощи:
— Руду,
      цемент,
           зерно
                давай!

Мой край,
родная Белгородщина,
железорудный, хлебный край!



ОСКОЛОК

В долине зелёной
родного Оскола
я поднял снаряда
тяжёлый осколок.
Мне режут ладонь
его острые грани —
кого-то убил он,
кого-то он ранил!..
А сколько осколков
в полях и долинах
скрывает земля
от Москвы до Берлина!
Сражались жестоко
неправый и правый,
земля содрогалась,
стонали дубравы.
И пламя металось
от крова до крова,
сочились пригорки
слезами и кровью...
Вот он на ладони,
холодный и ржавый,
как уголь потухший
большого пожара.
Забыт и затерян
осколок в долине,
но люди беды
не забыли доныне!



РУССКАЯ

Быльё былое...
Грохот боя...
Война...
Тяжёлые года...
Врывается в село родное,
в мой край горючая беда.
Дымят ещё остатки хаты,
вокруг — сожжённая трава,
а ты, берёзка, всё крылата,
зеленокудрая, жива.
Ты вдруг блеснула блузкой белой
от пепелища в трёх шагах.
В упор наведен парабеллум
рукой жестокого врага.
И раз за разом нижет выстрел
тебя, упрямую, насквозь...
Метала ненависти искры
нечеловеческая злость.
А ты светилась рваной блузкой,
стояла, стати не согнув...
Характер твой упрямый, русский
был страшен, видимо, врагу.



СЛЕДЫ

Под вечер светлый на откосах,
легко сбегающих к реке,
видны следы ножонок босых
детей, игравших на песке.
Следы, обласканные вдоволь
теплом и солнцем в тишине...
И вдруг невыразимой болыо
кольнуло снова сердце мне:
я вижу след иных ножонок —
война... суровые года...
Лежит в песке малыш сражённый,
ручонки странно раскидав.
Как будто не подсёк осколок —
упал, споткнувшись, впопыхах.
Багряных след ножонок голых,
последний след, затихший шаг...



СОСЕД

Прокатился гром по свету,
дождик выпал.
— Хорошо!
На одной ноге сосед мой,
Не спеша с крыльца сошёл.
Костылем калитку вьнес,
в огород заковылял...
К лесу радуга спустилась,
паром пенится земля.
Я гляжу вослед соседу.
Знаю я, чему он рад —
тёплый дождик, землю эту
уберёг в боях солдат.



ВЕСНА

Слабеет снег, лишь солнце глянет.
Стучит капель, сочится гать.
Парят пригорки, прелью тянет,
и до весны — рукой подать...
Бурлят реки водовороты,
сшибая с треском глыбы льдин.
За обновлением природы
мы все взволнованно следим.
Весна упряма в самом деле,
готова поразить всегда:
едва блеснет скупой капелью,
и вдруг ломает толщу льда!



МАРТ

Перед приходом новой ночи
погож и ясен небосвод.
Как будто ночь проверить хочет
на всхожесть зёрна ярких звёзд
И, серебря колючий снег,
сверкает месяц в поле дальнем,
как недокованный лемех
у кузнеца на наковальне.



ВЕСЕННИИ СЕВ

Пора, горячая пора.
Рванулись с рёвом трактора.
Пошли в поля, разбег берут,
и тут и там, и там и тут.
А даль светла, а даль ясна,
и не до отдыха и сна —
невпроворот забот у всех:
начался сев, весенний сев! ...
Спешат озимые расти.
Сады в соку — садам цвести.
Чеканит лист смородина...
И круглосуточно окрест
моторов дружный гул и треск
весенний говор Родины!



*  *  *

Как за ночь почки разворочало!
Сквозит над лесом синева.
Колышет вётлы у обочины
новорождённая листва.
Грузовиком промята тропка.
у края яровых борозд,
где караулит суслик робко
семян просыпавшихся горсть...



ПОДСНЕЖНИК

Нет, не в лесу расцвел подснежник —
на дальнем стане полевом,
заголубел, склоняясь нежно
на трак прохладным лепестком.
Нежданной встречею растроган,
боясь примять стрельчатый лист,
нагнулся, ласково потрогал
его рукою тракторист.



ПОЛЕВОЙ ВАГОН

Неяркой охрою окрашенный
бывалый полевой вагон
ребята, пашнею пропахшие,
подняли трактором на склон.
— Живём! — с улыбкой кто-то бросил,
загон взрезая бороздой...
Дощатый домик на колёсах
встал по-хозяйски над межой.
Дымок над крышей вьётся синий,
звенит антенна у окна...
Вся хлеборобная Россия
отсюда, кажется, видна.



ТРАКТОРИСТ

Мотора говор — дрожь стальная —
тревожит сон весенних нив.
Ложится борозда крутая,
другую туго привалив.
Рассвет шагает торопливо.
Вот-вот зарница упадет...
И тракторист нетерпеливо
ведёт машину всё вперёд.
Мотора говор — дрожь стальная.
Вперёд, вперёд, и перед ним
и нынешнее урожая
и будущее этих нив.



СОШНИК

За деревней подымали залежь,
плуг наотмашь отбивал пласты...
Тракторист кусок железа ржавый
вывернул па гребень борозды,
— То ль копье, а может, меч былинный, —
обступив, ребята говорят.
Полоса косая с горловиной
удивила молодых ребят.
Гул не молк моторов за деревней...
Улыбнулся водовоз-старик:
— Да, друзья мои, и вправду это древность, —
и отбросил в сторону сошник.



*  *  *

Окончен сев,
поднялись всходы,
в густом накрапе вешних рос
ни зноем злым, ни непогодой
не укротить их буйный рост.
И ясно вижу — мне не снится —
в заветный срок мои поля
ударят хлёсткою пшеницей
о борт степного корабля.



*  *  *

Рыба вдруг плеснула и пропала.
С луга пахнет скошенной травой.
Над Осколом меловые скалы
утренней оделись синевой.
Зорька запылала молодая.
Я гляжу, дыханье затая.
С добрым утрам, сторона родная,
Песня задушевная моя!



РОЖЬ ЦВЕТЁТ

Под дугою неба голубого
бубенцом залился жаворонок.
Рожь пуржит пыльцою липкой, сладкой,
пахнет поле ситным караваем,
словно жёрнов солнца мелет зёрна,
и сама земля бела, как мельник...
Будь же ты вовеки трижды свято,
хлебоцветья время золотое!



СТРАДА

Пылает марево июля.
Колосья никнут до земли.
У побережья ржи взметнули
дымок степные корабли.
Простор хлебов обозревая,
поправил кепку капитан...
Солома позади вскипает,
как в море пена от винта.



Источник: Владимир Михалёв. Земля моя. Стихи. — Белгород: Белгородское книжное издательство, 1962. Стр. 5-28





Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2016