ПЛАЧ ПО ТОПЛИНКЕ И АЛЕКСАНДРУ ФИЛАТОВУ, КОТОРЫХ УЖЕ НЕТ...

Автор: Р. МАСЛОВА

Статья в газете «Знамя» от 7 мая 1994 года

Недавно я побывала в Никольском, где живет моя племянница, учительница русского языка и литературы Ольга Геннадиевна Никулина. На стене дома, где живёт её семья, висит барельеф Александра Филатова, в честь него названа и улица. Этот любимый многими читателями «Знамени» поэт был учителем в Топлинке, сам он и родом оттуда, из так любимой им Топлинки, которую он старался спасти, да так и не смог, а теперь вот и самого не стало на земле. Почему же барельеф в Никольском? Это грустная история. Здесь, в Никольском, живут теперь многие топлинцы, потому что Топлинки теперь нет. Я беседовала с ними, и мнение их единодушно: «Мы не живём, а доживаем без родной Топлинки, можно сказать, что мы медленно умираем без неё». И дело не только в том, что Никольское, не в обиду будь сказано его жителям «голое» село, без зелени, а Топлинка лежала среди лесов, а рядом — речка Топлинка, и вообще это было живописнейшее место. Почему было? Это место и сейчас осталось. Ожидавшееся затопление села Белгородским морем не состоялось, вернее, почти не состоялось — затопленными оказались всего три домика, в том числе и дом Филатовых, остальные стояли бы ещё, да нет ни их, ни их хозяев — уехали кто куда. Не по своей воле —
заставили. Зато рядом появились новые двухэтажные коттеджи: что и говорить, власть и деньги имущие тоже понимают толк в жизни среди красивой природы.

Топлинцы-переселенцы в эти дни пасхальных праздников посетят кладбище и, как и год назад, не узнают родных мест и содрогнутся, увидев заросшие тропинки, и дорогу, и места, где стояли их дома, и школу с выдранными окнами и дверями. Крышу и ту успели разобрать по частям, оставили лишь то, что нельзя унести. Всё вокруг заросло бурьяном. И будет стоять на кладбище стон и плач топлинцев не только по усопшим, но и по себе, по Саше Филатову, к которому шли, как в старину к старосте, к самому мудрому и доброму, который мог «в Москву написать», разобраться, защитить от несправедливости; по родной Топлинке, которую они так любили и любят, гордились ею: топлинцы не без основания уверены, что именно в этих местах собирал своё войско против татар князь Игорь. А еще царил здесь особый русский дух. Топлинцы — особый народ — не склочный и не суетливый. Природа ли сказывалась, или присутствие таких возвышенных душ, как Саша Филатов или раньше — его учитель Аврам Кононович Рудаков — русский интеллигент, в полном смысле этого понятия, только правили в селе доброта и гостеприимство, ласковость женщин и всеобщее увлечение детей стихотворством. Поэтичные и красивые душой были жители этого удивительного села, которое следовало бы сохранить, хотя бы как уникальное место — вот каковы характер и уклад были у наших предков, как будто и не коснулись этого уголка наши современные суета и нервозность, озлобленность и страсть урвать для себя всё, что можно...

Оле, моей племяннице, тоже довелось жить в Топлинке, в этой школе она начала учительствовать, и считает, что ей в этом сильно повезло — те годы считает подарком судьбы и та, Топлинская, школа останется в её памяти на всю жизнь.

— Сейчас ни села, ни школы. И, наверное, пройдет несколько лет, как и название села забудется. Человек возвышается и питается духовно тем, что помнит и посещает своих родителей и места, где родился и жил. Но что делать, если родных мест нет, а есть ни в чем не
виноватое и всё же нелюбимое, оттого, что отняло родину, рукотворное море? А ведь было живописнейшее место, окружённое лесами, перелесками. Рядом река — Северский Донец. А весной — цветущие сады, благодатный воздух. И соловьи, соловьи... И как памятник нашей бесхозяйственности и недальновидности стоит теперь полуразворованное здание школы. Как обидно за неё. Александр Филатов учительствовал в ней 15 лет, был завучем. У многих юных односельчан зажёг он в сердце любовь к великому русскому языку, к поэзии, родной природе, к истории родного края. В школе царила особая атмосфера в отношениях людей: и учителей с учениками, и самих учителей. Здесь не было панибратства, знаете, как бывает, когда учителя из местных, росли вместе и долго знают друг друга. Так, до самой старости друг другу — Зина, Маша. Здесь все называли друг друга по имени-отчеству. И дело не только в этом, а в особой интеллигентности, тактичности всего коллектива. Учительница-пенсионерка Екатерина Михайловна Уварова, проживающая сейчас в Никольском, начала работать в Топлинской школе в 1951 году. Как таковой, школы и не было. Приходилось заниматься в разных местах: в оставшейся помещичьей конюшне, в церковной сторожке и даже по хатам. Учеников было много, и школу надо было строить (старая красавица-школа была разбомблена во время войны). Строительных материалов не хватало, и пришло указание — разрушить церковь. Церковный (крепкий был) кирпич пошел на фундамент. В строительстве школы принимали участие все топлинцы — от мала до велика. И, наконец, в 55-м школа была открыта: двухэтажная, красивая, светлая.

Помнит Екатерина Михайловна многих директоров на веку Топлинской школы: И. М. Маслиева, Г. И. Оловянникова, Н. А. Шепилова, А. В. Ершову, Л. С. Руденко. Все они отличались трудолюбием, высоким профессионализмом, как, впрочем, и все учителя этой школы. Сколько осталось, когда закрывали школу, всяких грамот, дипломов и кубков: ученики Топлинской школы привозили их с различных олимпиад и соревнований. В 86-м закрыли школу, часть учеников и учителей переехали в Никольское, другие — по близлежащим селам. Все надеялись, что школой хоть распорядятся по-хозяйски: лагерь здесь устроят или дом отдыха, но...

Помнит старая учительница и А. К. Филатова. Добрейшей души человек, эрудированный, а как прекрасно владел русским, как красива и богата была его речь! Его любили не только ученики, но и все топлинцы. Он был учителем, поэтом. Но не только. Как боролся он за спасение села и против переселения его жителей! Как любовно собирал он местные истории, рассказы, воспоминания. Каким наблюдательным природоведом был, каким патриотом своей малой, как теперь говорят, родины. Словом — настоящий сельский учитель, просветитель. Может, что-то у него — от природы, но еще и оттого, что был у него в жизни учитель — А. К. Рудаков. Интеллигентнейший человек. Это от него у Филатова осталась такая широкая сфера интересов, это от него — любовь к прекрасному. Впрочем, лучше Филатова никто не может живописать своего учителя. В «Знамени» от 30 августа 1986 года был опубликован материал А. Филатова «Старая книга приказов». Вот отрывок из него.

«...Память неумолимо ведёт, по лабиринтам жизни: от голода в 47-м, от первого класса в 50-м, потом с отхода от первой учительницы Надежды Романовны — прямо в руки глубокого старика — Аврама Кононовича Рудакова. Каким же недосягаемым старцем казался он тогда: ещё церковноприходская, еще не по-человечески влюблённый в русский язык и литературу, давшие ему мизерную зарплату и возможность прикрывать свою бедность бескорыстием.

Часто задаю себе вопрос: как оценивалась работа старого учителя с точки зрения современной ему педагогики?

Клубилась в его Избушке пацанва, книжки таскала, да и сам он не переставал возиться с ними, всякую беседу или рыбалку обращал в сторону языка. Как это получалось у него — не знаю, только ни о префиксах-суффиксах, ни о подлежащих он не говорил, всё было не по-школьному.

Старый учитель как бы благословил меня, вручив мне книгу. «Казаков»...

Обращаюсь к вам, топлинцы, жителям села, которого уже не найти на карте, не забывайте этого святого места России. Расскажите о Топлинке своим детям, внукам — о своих родовых корнях, о событиях из вашей памяти. Пусть строчки из стихов А. Филатова «На снос Топлинки» будут вам напоминать о том, что жизнь на нас не кончается.

Последним сумраком беды
Не занесёт твои следы.
Порубят сад? Зато в саду
Взрастит стихия лебеду.
Снесут дома? Сломают мост?
Затопят выгон и погост?
Часы прервут свой ход и бой?
Но мы-то вечные с тобой...

...Взволнованная рассказом Оли, я решила сходить к родителям А. Филатова, они тоже теперь — в Никольском. Со стены на меня смотрит Александр Филатов, молодой, улыбающийся. Евгения Титовна говорит: «Это наш Саня», уважительно так, ласково, и словно про живого. Отец и мать Александра сразу располагают к себе. Рассказывают о сыне, о себе. Константин Стефанович и Евгения Титовна поженились перед войной, в 40-м.. Работали в колхозе. Домик их стоял у Донца. Донец тогда был полноводным, место было прекрасное. В 43-м родился Александр. Умненький был, смышлённый, в 45-м Виктор, сейчас учительствует в Старом Осколе, Валентина родилась в 48-м. Она — в Белгороде. У всех хорошие семьи, все получили образование, не забывают родителей, как и жена Сашина, Зина и их, сын, тоже Саня. Семьи их держатся примером жизни родителей.

Об Александре мать говорит скромно, ничем не выделяя его из остальных. Рос послушным и ласковым. Стихи начал писать с 13 лет, и первые наброски их читал маме... Надо сказать, что Евгения Титовна с удовольствием читала мне стихи и сына, и Кольцова, и Некрасова, и Никитина, которые помнит со школьных лет. Она и сейчас много читает.

В 15 лет, когда Саша был уже юношей, — симпатичным, видным, случилось несчастье. И с этих пор до самой своей смерти он передвигался в инвалидной коляске. Не пересказать, каким горем это было для отца с матерью, но парень был, что называется, с русским характером. Закончил школу, потом институт. Женился, вырастил сына. Оставил после себя хорошую память, не только как человек, но и как поэт.

Поскромничала мать о сыне. Не просто видный был, а красавец. Такие рождаются из ста — один. Его лучистые глаза даже с фотографии согревают, а уж в жизни... Кто говорит, что они у него были синими, кто — голубыми или серыми. Наверное, они и были у него таковыми, в зависимости от настроя. Но такое сияние одухотворенности исходило от них, что — глаз не оторвать. Эта редкая красота Александра так контрастировала с инвалидной коляской, что у любого встречного особенно жалостно сжимало сердце: «За что такому красавцу — такая судьба?» Но это — до первого знакомства, беседы с ним. Он был настолько наполнен жизненными силами и поэтически-философским пониманием нашего бытия, настолько был интересным рассказчиком и собеседником, что в пору было жалеть не его, а себя, завидуя его любви к жизни.

...Я иду по улице имени А. Филатова в Никольском мимо его барельефа. На барельефе у него грустный взгляд. Он как будто спрашивает: «Почему — в Никольском? Спасибо, конечно, и землякам, и никольцам за добрую память обо мне, но лучше было бы — в родном селе. Где моя Топлинка?»

Р. МАСЛОВА
учительница-пенсионерка, с. Весёлая Лопань

Следующие материалы:

Предыдущие материалы:

<< НазадВперёд >>

У Вас недостаточно прав для публикации комментария